Тени в моей голове

      Сакура проспала. Вчера весь день распаковывала вещи, потом не могла уснуть, и вот теперь пришлось собираться в срочном порядке.       «Это надо, в первый же день так показать себя» — угрюмо думала девушка, спешно взбегая по лестнице и отыскивая взглядом номер ее аудитории. Как она и предполагала, там все уже собрались. Народ тихо переговаривался, пока преподаватель готовился к началу лекции. В тишине раздался робкий стук в дверь.       — Простите за опоздание, можно войти? — без акцента, спросила по-английски розоволосая невысокая девушка-японка.       Преподаватель махнул ей рукой, и она немного неловко прошла вперёд, чувствуя, как все смотрят.       — Вы у нас..?       — Харуно Сакура, — стараясь, чтобы голос не дрожал, ответила девушка.       Мужчина отыскал папку со списком, пробежался по нему глазами.       — Да, вы в списке. Что же вы, Сакура, опаздываете в первый же день? Или это нормальное явление в вашей прежней школе? Может быть, вы думали, что раз новенькая, вам не сделают замечание? В любом случае, постарайтесь больше не опаздывать на мои занятия. Это всех касается, — обратился преподаватель к аудитории. — На оценку в конце года ваши опоздания не повлияют, она будет зависеть лишь от знаний студента. Тем не менее, приходя вовремя, вы показываете ваше воспитание и уважение к нам, профессорам.       Тук, тук, тук.       Тихий, будто ленивый стук раздался в установившейся тишине.       Дверь открылась, и зашёл высокий темноволосый парень, молча проходя к столу преподавателя. Там уже стояла девушка, которая, видимо, тоже опоздала.       — Прошу прощения. Пробки, — сказал парень на вопросительный взгляд мужчины.       Внутри Сакуры все замерло, стоило ей услышать этот голос. Словно в замедленной съёмке она обернулась и увидела его. Перед ней стоял Шикамару.       Повзрослевший, вытянувшийся и … живой.       Все в аудитории видели, как девушка, резко развернувшись на голос, побледнела и потеряла сознание. Опоздавший успел ее подхватить и по просьбе профессора понёс в медкабинет. Благодаря тому, что туда устроилась работать его мама, Нара уже был в этом крыле Университета и знал, куда идти.       — Ой, что случилось? — всполошилась Йошино, глядя, как сын занёс на руках девушку.       — Не знаю. Она просто внезапно побледнела и потеряла сознание, я успел поймать, так что она не ударилась.       — Хорошо. Клади сюда. Так, просто обморок. Посиди, я принесу нашатырь.       Женщина вышла в кладовку, а Сакура в это время открыла глаза. Ей снился странный сон, будто она увидела своего друга, такого, каким он мог бы стать, если бы был жив. С уголков глаз скатились две слезинки и исчезли в коротких волосах. Внутри груди болело, как и в первый день, но Сакура уже смирилась с этой болью. Она напомнила себе, почему решила быть хирургом, для чего училась, не покладая рук.       А потом ее взгляд сфокусировался на незнакомом потолке, и осознание ударило ее.       Девушка подняла голову.       У двери стоял тот самый парень, так похожий на ее умершего друга детства. Чувствуя, как подкатывает истерика, она приподнялась и требовательно спросила:       — Как тебя зовут?       — Что? — удивился брюнет, подходя ближе.       — Как тебя зовут?! — зажмурившись и выставив руку вперёд, крикнула Сакура.       Шикамару, изучавший основы психологии, тут же остановился, понимая, что она почему-то в шоке и боится его.       — Меня зовут Шикамару, — мягко представился он, стараясь не напугать ее больше.       Но это вызвало противоположную реакцию. Девушка странно полувздохнула-полувсхлипнула, посмотрела на него и спросила:       — Нара?       Шика удивленно кивнул, и розовласка потеряла сознание. В кабинет зашла его мать, увидела, что девушка снова отключилась.       — Я слышала, что она приходила в себя. Что ты сделал, почему она опять? — Йошино махнула рукой, показывая на Харуно.       — Ничего, честно, — отозвался Шикамару, который пытался понять, что за странная реакция на него. — Она спросила, как меня зовут, и я ответил. После этого она снова потеряла сознание.       — Как ее зовут? Может, она одна из тех, кому мы не рассказывали ещё о той аварии, и думала, что ты мёртв? — поджала губы женщина.       — Ну, судя по паспорту, она из Англии, хотя на вид японка. Хмм, зовут… Сакура Харуно, — сказал Шика, отыскавший в сумочке девушки ее документы.       — Сакура? — охнула Йошино. — То-то мне показалось, знакомое лицо.       — Ты ее знаешь? — спросил Шикамару.       — Ты этого не помнишь, — вздохнула его мать, — но до аварии, года за два, она переехала в тот район, где жили мы. Вы быстро подружились и стали лучшими друзьями. Мы с отцом тогда почти не бывали дома, и вы почти все время проводили вместе. А потом ее родители решили переехать в Англию. Это был первый раз, когда ты показал свои истинные эмоции. Ты был очень расстроен.       Шикамару слушал и пытался вспомнить хоть что-то, но, как и раньше, в голове была лишь пустота. Если воспоминания и существовали, то были спрятаны глубоко в тенях его разума.       — Я не могу ничего вспомнить о ней, — покачал головой Нара.       Возвращаясь в аудиторию, парень думал о том, может ли та девочка из его снов быть Сакурой? Он никому о них не говорил, даже матери.               В то же время, когда он начал встречаться Темари в старшей школе, ему вдруг начала сниться маленькая девочка. Ее лица не было видно, оно было скрыто тенью, но он всегда чувствовал к ней особую привязанность в своих снах. Чем дальше заходили его отношения, которые он начал чисто из любопытства и одного эксперимента, тем чаще малышка ему снилась.       В каких-то снах он засыпал на лавочках в парках, под деревьями и даже на газоне в городе, а она садилась рядом и говорила, что посторожит его сон. В реальности Темари жутко бесилась, когда он засыпал на уроках или на улице.       Ещё ему снилось, как девочка заливисто и свободно смеётся, отчего он сам улыбается. Эти сны вызывали в нем недоумение. Шикамару не показывал своих эмоций почти никому и никогда не улыбался после той аварии.       Родители сказали ему, что его сбил мотоцикл, но часто ему снилось, что он бежит, как ветер, ему нужно догнать кого-то очень важного, а потом он всегда просыпался.       «Может ли она быть ею?». Мама сказала, что они дружили. После потери памяти Шикамару ничего не вспомнил о прошлом городе и своей жизни в нем.       Спустя час Йошино прислала сыну сообщение, что у девушки был нервный срыв, и она отвезла ее домой, где вколола успокоительное и оставила спать.       — Похоже, все это время девочка думала, что ее лучший друг мёртв. Я запросила ее медкарту, и узнала, что Сакура была в затяжной депрессии после твоей якобы смерти. Ей пришлось посещать психолога, чтобы вновь вернуться к нормальной жизни, но доктор сделал отметки о том, что она стала асоциальной и замкнутой. Со временем ситуация улучшилась, но, похоже, она и сейчас не может подпускать людей близко к себе — страх из детства слишком велик, — сказала Йошино вечером сыну.       Шикамару в очередной раз порадовался, что выстроил с мамой такие доверительные отношения после смерти отца. Они поддерживали друг друга. Мать дала ему многие знания из медицины, позволяя сдать один из экзаменов на отлично. Она знала, что парень хорошо разбирается в психологии, и потому без утайки все ему рассказала.       — Что будешь делать?       — Пока ничего. Она должна принять это. Когда пойму, что все в порядке, попробую помочь ей с социализацией в группе. Мы здесь уже долго, на предварительных курсах я встретил давних знакомых из нашей страны. Я ее даже не помню, но почему-то чувствую себя виноватым перед ней. Она столько пережила из-за нашего обмана, — пробормотал Шикамару.       — Знаешь, тогда ты выскочил на дорогу, когда побежал за машиной ее родителей в день отъезда, — вдруг сказала Йошино.       — Ты не говорила, — вскинул голову парень.       — Так мне сказала наша служанка, которая и вызвала скорую. Потом я забыла, не до этого было, ну, а после — ты ничего не помнил, и я не стала говорить.       — И почему я бежал? — словно у самого себя спросил Нара.       Ответа на этот вопрос не было.       Сакура просидела дома неделю, благо медсестра из Университета дала ей отвод. Девушка вновь и вновь прокручивала тот день, когда она увидела его, услышала имя. Через четыре дня и несколько звонков своему знакомому психологу, Харуно немного пришла в себя. Она вспомнила женщину, которая привезла ее домой, и поняла, что та наверняка рассказала все сыну. Йошино оставила ей письмо, в котором обо всем написала.       Было так радостно от того, что Шикамару оказался жив. Сакура долгое время считала, что виновата в его смерти. Если бы она только не забыла тот дурацкий браслет! Но, одновременно с радостью, внутри поселилась и горечь — он не помнит своего детства, не знает ее.       Сейчас, анализируя информацию на свежую голову, девушка припоминала, что Нара и правда ничем не выдал своего удивления или узнавания. Для него она была просто незнакомкой, которая грохнулась в обморок, и с которой он, вроде как, дружил. У парня не было тех тёплых воспоминаний об их прошлом, которые были у неё.       Психолог посоветовала ей просто пока приглядеться к нему, узнать его нового. Очевидно, что и он будет делать то же самое. Сакура не должна давить, бежать к нему с фотографиями и говорить, как хорошо они дружили в детстве.       Поэтому, заходя в понедельник в аудиторию, Сакура не так боялась. Она знала, что не обязана подходить к нему, и это успокаивало. Шикамару ещё не было, и девушка выдохнула. Она прошла за средний стол у окна и приготовилась слушать лекцию.