Терновый венец

Едва покинув квартиру, он сорвался на безудержный бег. Его накрытый паникой мозг решил, что так будет определенно быстрее, чем ждать хоть какой-либо вид транспорта. Пускай физически он был подготовлен более чем не плохо, на состоянии сказывалось вечное отсутствие еды в желудке. Кто же знал что его организм, не желающий принимать пищу может подставить ему столь злобную подлянку. Дыхание уже давным-давно было столь сбивчивым и не ровным, что пятнами отразилось на ясном зрении Ханагаки. Вместо полноценной картинки дороги, пред глазами в дьявольском танце крутили черные пятна. Спустя двадцать минут утомительного марафона, под ярый ной ног он оказался под дверью дома Курокава. Тот, как и всегда, выглядел несколько потрепанно и серо, но Такемичи прекрасно помнил какое тепло таиться за входной дверью. Скрутившись в три погибели и отдышавшись, он быстро распахнул дверь, что была не заперта, словно хозяева ожидали гостей. Едва он переступил порог, как ему на шею, словно из неоткуда запрыгнул беловолосый мальчишка. Он отчаянно вцепился в своего старшего брата совершенно не желая отпускать. - Я не хочу уезжать…. Хочу остаться здесь вместе с мамой и сестрой! – истерически тихо пробубнил Изана в изгиб шеи Такемичи. Такемичи лишь нахмурил брови, глядя на паническое состояние ребенка. Суровый взгляд смерил темный коридор, ища там виновную в происходящем фигуру. Не замечая женского силуэта, да и вообще какого-либо силуэта,  Такемичи несколько раз глубоко вдыхает - успокаиваясь и напуская на лицо привычное улыбчивое выражение. Брюнет нежно обнял своего младшего брата в ответ и принялся утешительно поглаживать его волосы и спину. - Тихо-тихо, все будет в порядке. Не переживай, Изана, -заботливо шептал Ханагаки, вкладывая в каждую гласную несоизмеримое количество тепла. После этих слов мальчишка лишь сильнее прижался к своему брату, со стороны напоминая коалу. Изана жадно вдыхал успокаивающий аромат стирального порошка, исходящий от белых одежд Ханагаки. Так же проскакивали нотки привычного для больницы, медикаментозного запаха, но на это Изана не обратил должного внимания. От Такемичи всегда пахло чем-то отдаленно напоминающим больницу, из-за вечной бинтовой повязки вокруг шеи.   В какой-то миг из одной комнаты выходит Карен, чье лицо было несколько заплакано. Такемичи в тот же миг впился в нее взглядом, явно желая проделать в ее теле дыру, немым вопросом во взгляде. Завидев Ханагаки, женщина поспешила стереть остатки слез с лица и крайне решительно посмотрела ему прямиком в глаза. Кажется, подобным образом она хотела показать свою решительность, по отношению к принятому решению. Ее силуэт вновь скрылся в одной из комнат – самой дальней, что принадлежала непосредственно Карен. Она не заперла дверь, и Такемичи принял это за безмолвное приглашение. Такемичи быстро поставил Изану на пол, с теплотой взглянул на него и вытер мальчишке слезы, вновь проговаривая: - Все будет хорошо,- произнося эти слова, он лучезарно улыбнулся, разгоняя грозовые тучи в душе Курокавы. - Сейчас мы поговорим, и все будет просто замечательно. Как насчет того что бы потом сходить и купить по паровой булочке? Изана набрал полные легкие воздуха и с полным уверенности лицом кивнул, ранее застеленное черной пеленой лицо стало чуть светлее. Такемичи поспешил растрепать его белоснежные волосы и проговорить: - Побудь тут, пока мы будем разговаривать, хорошо? Изана лишь вновь кивнул, и полными надежды и уверенности глазами проводил силуэт брата до тех пор, пока он не скрылся из вида. Ханагаки аккуратно, без лишнего шума закрыл за собой дверь, вызывая нервное сглатывание со стороны женщины. Бегло взглянув на ее выражения лица, он прочитал панику и страх пред ним. Ханагаки прекрасно понимал, чем это было вызвано. Без лишних слов он вновь открыл дверь и в тот же миг из другого угла комнаты послышался облегченный вздох.   - Почему вы решили отправить Изану в приют? – сохраняя уважительное обращение, ровным, спокойным тоном произносит Такемичи. Совершенно не важно, в какой панике и беспокойстве он сюда примчался, нужно сохранять добродушное лицо и вести диалог без лишней драмы. Да и на крики переходить не хотелось, так как Ханагаки все еще надеялся на то, что Изана не услышит большую часть их диалога. Женщина заметно помялась, переступая с ноги на ногу. Кажется, ее все-таки преследовал некий укол вины, однако она осталась непреклонна перед принятым решением. - Ханагаки, ты сам однажды сказал мне, что то, что со мной случилось нужно принять и пережить. Для того чтобы пережить это – мне нужно избавиться от детей…. Они – мое напоминание о прошлом. Без них я смогу освободиться от ужасных воспоминаний. Такемичи пару раз удивленно моргнул. Осознание того, что именно он стал причиной разрыва их семьи в этой временной линии, окатило его ведром ледяной воды. Руки болезненно сжались в кулаки, и он закусил губу, понимая, что упрекнуть Карен он совершенно не может. Все-таки, у нее тоже есть своя жизнь, которую ей нужно прожить самостоятельно, есть травмы, которые нужно залечить под пристальным надзором психотерапевта. Пораскинув мозгами, он отчаянно вздохнул и принял небольшое решение: - Как только мне исполниться двадцать, я заберу его оттуда, - прошипел Такемичи, пиля пол взглядом. Карен ничего не ответила. Она просто стояла каменной статуэткой у стены и не соизволяла проявиться признаков жизни. В комнате повисла гнетущая тишина и лишь спустя пару забвенных минут, Карен добавила еще одну реплику: - Эмма отправится к Сано. Сразу после отъезда Изаны, - все, что смогла выдавить из себя женщина, прежде чем позорно выбежать из комнаты, а после и вовсе из дома. «Это было ожидаемо», - подумал Такемичи, но из его уст против воли вырвался нервный смешок. Как смешон и забавен факт того, что следом за одной разрушенной человеческой жизнью потянется еще целая шеренга. Бесконечный цикл, который разорвать едва ли возможно. Начало именно этому циклу положил Макото Сано, какова ирония, не правда ли? Через пару мгновений в дверном проходе появляется Изана с искаженным в панике и непонимании лицом. Он нервно теребит край футболки и виновато смотрит в пол. Неужели малыш подумал, что Такемичи и Карен поссорились из-за него? Хотя что еще может подумать маленький ребенок, когда его мать в панике покидает дом, громко хлопнув дверью. - Вы поругались из-за меня? – тихо спрашивает Изана и не смеет глядеть на своего старшего брата ни коем образом. – Если это из-за меня… Вы только помиритесь, я поеду в приют, - словно маленький щенок проскулил он и поднял полные слез глаза на Такемичи. Тот, лишь быстро приблизился, встал на колени и крепко-крепко обнял беловолосого. - Мы с твоей мамой не ссорились, просто ей нужно все обдумать, а свежий воздух просто замечательный помощник для этого, - успокаивал он Курокаву, нежно поглаживая по спине. – Все правда-правда будет в порядке. Я могу даже рассказать тебе один маленький секрет! Через 4 года ты будешь жить вместе со мной. Как тебе такая идея? – улыбаясь, говорит он Изане. - Мы будем жить вместе? – с океаном восторженных звездочек в фиалковых океанах, вскрикивает мальчишка. - Да, обязательно будем, - утверждает Такемичи, глядя на Изану. – Только правда…. Все эти четыре года тебе нужно будет пожить вместе с другими детьми в одном большом-большом доме. Уверяю тебя, там будет очень весело, а я буду очень часто тебя там навещать. Сможешь завести себе новых друзей и играть с ними там круглые сутки! Как тебе идея? – уже более тоскливо улыбаясь, говорит Такемичи. Сейчас главное не заставить мальчишку возненавидеть приют и всю свою семью. Нельзя повторить ошибок прошлых временных линий. - А мама и Эмма?.. Что будет с ними? - Твоей маме нужно будет уехать по делам, а Эмму отправят в похожее место, - частично, бессовестно врет Ханагаки. - А мы сможем видеться? – продолжает мальчишка, пристально глядя в голубые глаза брата. - С Эммой – да, 100%, а вот про твою маму не знаю.… Может быть, она уедет слишком далеко, чтобы вы могли видеться, но вы ведь сможете вести переписку, как самые настоящие аристократы из древности! Будет весело, - заверяет он Изану. - Ладно… - явно нехотя соглашается беловолосый. – Я подожду, когда ты меня заберешь. Клянешься? – говорит Курокава, протягивая Такемичи мизинчик. - Клянусь! – радостно улыбаясь, говорит Такемичи и скрепляет собственный мизинец с мизинцем младшего. Это глупая детская клятва, но для них двоих она всегда будет значить бесконечно много. Для Изаны – веру в возвращения в семью, для Такемичи – цель, хоть в лепешку раскататься, но забрать ребенка из приюта. Чего бы это ни стоило. Вновь послышался хлопок входной двери, а после женский голос: - Изана, за тобой пришли. «Ох, кажется, время пришло»,- слегка нахмурившись, подумал Такемичи, поднялся на ноги и, взяв мальчишку за руку, поинтересовался: - Где твои вещи? - Сумка на кухне, - лаконично ответил Курокава и они вместе прошествовали на кухню. Там, Такемичи заметил небольшой рюкзак и черную спортивную сумку, кто бы мог подумать, что это все вещи маленького ребенка при переезде. Схватив багаж в свободную руку, Такемичи и Изана покинули дом. На пороге их ждала Карен, что прислонилась спиной к стене и жадно выкуривала сигарету. От едкого никотинового дымка, у Такемичи так же появилось желание закурить, однако сейчас все свои хотелки нужно отложить.   Пред ними предстала пара сотрудников опеки над несовершеннолетними. Мужчина и женщина в темных деловых костюмах, с отточенной профессиональной улыбкой на лицах. Женщина внимательно осмотрела Изану, протянула ему свою ладонь и произнесла: - Ну что, пойдем?   От столь открытой попытки увести Курокаву, что-то в сердце Такемичи болезненно кольнуло, когда сам беловолосый мальчишка с невиданным страхом спрятался за спиной Ханагаки. Такемичи чувствовал, как цепко сомкнулись пальцы младшего на его белоснежных брюках. Покидать то, что тебе дорого, всегда сложно, особенно, когда это твоя семья. Женщина вновь позвала Изану, однако теперь в ее голосе стали прослеживаться нотки приказа. Кажется, ей совершенно не хотелось задерживаться здесь еще хотя бы минуты. Поджав губы, Такемичи произнес: - Я буду сопровождать Изану в приют, - от его тона веяло звонким металлом и непреклонностью. - Как скажете, главное чтобы мы как можно быстрее оказались на месте, - со вздохом ответила женщина. Закинув сумки в багажник автомобиля, Такемичи и Изана уселись на задних сидениях. Все в поведении младшего выдавало его страх пред неизведанным, так же на закромах сознания мелькала видимая паника. В попытке успокоить брата, Такемичи стал нежно поглаживать его по голове, иногда перебирая белые пряди между пальцев. Изана ластился о его ладонь, словно брошенный котенок что, в общем, было не далеко от истины. Автомобиль тронулся и за окнами стали сменяться пейзажи, однако никого из них это не интересовало. Изана цеплялся за Такемичи словно за свою последнюю надежду и единственное спасение, а его пальцы никак не ослабляли крепкой хватки на одежде. Спустя пять напряженных минут, Такемичи уложил голову мальчишки себе на колени и тихо порекомендовал: - Спи, дорога будет долгой. - Ты ведь, правда, никуда не уйдешь? – шепотом поинтересовался Изана. - Правда, - искренне отозвался Такемичи. С десяток секунд Изана изучал бездонно голубые глаза своего брата, ища в них хоть намек на ложь, не найдя его, он покорно погрузился в забвенный сон.