Поющий ясень

      Лавена сладко потянулась, свесившись со сплетенной из зеленых прутьев лежанки. Короткие волосы мазнули по воде, разгоняя по ней круги. Собственноручно сплетенное гнездышко накренилось.       Не сказать, что прошедшие луны были малопродуктивны. Ведьма смогла обустроить новое жилище и теперь маленький островок посреди озера походил на небольшой особняк, чьи стены, полы и крыша представляли собой плотно переплетенные между собой деревья.       Среди всего этого лесного великолепия Лавена создала крохотное убежище, подвешенное прямо над водой, где и ютилась эти предрассветные часы.       Ведьма наблюдала за танцем едва заметных спекул и слушала свежие сплетни, доносимые ветром от скопища болтливой листвы. Пожалуй, только эта болтовня, помимо трудоемкой работы, и не давала ей вконец сникнуть от одиночества.       Лавена ценила моменты единения с собой и природой, но прежде дольше декады ей не доводилось закрываться от мира. И то, после затворничества все населяющие ее прошлый мир существа бежали от нее кто куда: соскучившаяся без компании ведьма для многих становилась просто невыносима.       Сейчас безделье и нужда толкали ее к созиданию, что занимало значительную часть ее времени и сил, однако ж как сложно такое долгое время делить мысли лишь с самой собой!       Прежде Лавена бы непременно рванула в Шепчущие Леса — тамошние феи терпеть ее не могли, и еще больше приходили в неистовство, стоило им узнать, что ведьма вновь стащила самые лучшие плоды с их деревьев. Тогда бы она непременно до самых сумерек гоняла этих крохотных воителей по их же территории, виртуозно прячась в оврагах или скрываясь за шатром пышной листвы.       Можно было бы навестить сестрицу Хваян. Она бы непременно рассказала Лавене какую-то древнюю и нравоучительную историю, а юная ведьма наверняка стала бы выдумывать и переправлять детали, искажая все: и мотивы, и цели, и нравы героев. Завязался бы очередной спор, закончившийся бы до обидного предсказуемо: Хваян осталась бы при своем мнении, все так же ничуть не обиженная резкими комментариями младшей сестры, Лавена ушла бы, недовольная результатами спора, но воодушевленная уже тем, что он состоялся. Редко кто из старших позволял Лавене с ним пререкаться.       Если Лавена и скучала по кому-то, то по сестрице Хваян, что была самой молодой из трёх ведьм, жизнь которых Лавене довелось застать, хотя та и ушла самой первой. Пускай в подобного рода сентиментальности юная ведьма никогда и никому не признается.       Оставленные на лице и коже золотые руны и знаки — каждая линия была выведена на светлой коже Лавены именно Хваян. И эта память навсегда останется вместе с ней.       Руки сами потянулись к обрезанным прядям. На мгновение пронеслась мысль убрать все волосы под корень, как то было у сестры, но глупость та надолго не задержалась.       Нечего переносить на себя образ тех, кого нет. Да не пошло бы то ей: Лавена, в отличии от крепкой, будто вытесанной из камня сестры, с кожей темной, как безлунная ночь, внешне все так же оставалась такой же крохотной и пухлощекой. Но и не только внешне, как бы неприятно было это ведьме признавать. Какой бы способной и умной, могущественной и смекалистой Лавена не была — она все та же маленькая девочка, недавно прошедшая порог совершеннолетия.       Пускай наставниц теперь ей не сыскать, то беда не великая. Все основы ведьмы познают еще до того, как наступит их десятая весна, остальное — до Проявления, а дальше лишь самым слабым, или наоборот, сильным требуется надзор. Славно, что в случае с Лавеной никаких смертоносных выбросов и всплесков магических сил не случится: золотые узоры направят, зеленые листья родного ясеня успокоят.       Солнце лениво пропускает свои лучи через кружева пушистых крон, окуная свои желтые пряди в прохладную воду. Румянятся небеса.       Достаточно марать и так затертые страницы. Пора брать перо и чернилами заполнять еще пустые листы.

***

      Лавена любила неожиданности только в нескольких случаях. В основном, конечно, если неожиданности она сама несла вместе с собой в чужие планы. Почти никогда — когда такие неожиданности кто-то нес для нее.       Но сейчас все, конечно, немного иначе, уже хотя бы потому, что ведьме наконец представилась возможность скрасить одиночество какой-никакой компанией! — Не боишься попасться на нелегальном проживании на частной территории, а, ведьма? — Боялась бы, если бы сами земли не выбрали меня своей хозяйкой. Чему ты явное подтверждение.       Лавена щёлкнула ворчливый скелет по белому лбу. Ягель — некогда могучий ём, десятилетия назад встретивший свою смерть близ нового пристанища сотворенной ведьмы. И как только прежде Лавене не довелось на него наткнуться?       Ставить барьер вокруг пристанища — дело первостепенное. Поэтому когда на границе возник источник энергии — точь-в-точь походивший на сконцентрированную Волю самой Лавены, — ведьма ощутила это сразу.       Кто бы мог подумать, что пропитанная ее магией земля сама подарит ведьме и защитника, и фамильяра, и слушателя! Пускай нежданно-негаданно оживший скелет не желал примиряться ни с одной из названных ролей. Пока. — Больно многое себе позволяешь, девочка. — Девочка-девочкой, а теперь я тут хозяйка, так что хозяйничать — не просто блажь моя, а обязанность. — Не думаю, что… — И не стоит! Мне не сложно озвучить тебе твои мысли, Яша. . Кстати, как тебе новое имя? — Ничего более унизительного мне… — Как знала, что тебе понравится!       Теперь, когда в ее распоряжении целый ём (пускай далеко не первой свежести) Лавена намеревалась вывести защиту своей земли на новый уровень. Даже хорошо, что сожитель ее побывал за гранью — ничто не будет так эффективно против живого недоброжелателя, как мертвый подручный!       Лавена пропускала сквозь белые ребра тонкие стебельки лазурных колокольчиков, оплетала тонкой сеточкой бисера рога и вживляла в центр лба недовольно гремящего костями Ягеля овальный необработанный яспис, плетя мудреную защиту.       Жаль, животинку выгулять не получится — за границей сила, позволяющая неушедшей душе управлять телом, ослабнет. Зато для возможных гостей при помощи иллюзорных цветов Ягель внешне мало чем будет отличаться от живого себя. Как хорошо, что Лавене довелось отыскать ростки этого растения. Столько практической пользы!       Ягель после тихих пояснений ведьмы поинтересовался: для чего ж тогда служит бисерное плетение. — Красоты ради!       Старый олень, за невозможностью испустить тяжкий вздох, клацнул зубами: — Кончай уже. Близится ночь, а дела не ждут. — И то верно.       Мертвая Изгородь по итогу вышла славной. Она опоясывала поляну, на которую Лавену вывели пути из Нигде, огибала с обеих сторон разделяющий поляну и озеро лес, шла вдоль берега и замыкалась на противоположной стороне от туннеля.       Почти идеальная окружность, при приближении к которой чужак начинал испытывать нарастающий страх и нервозность. Сама Изгородь — это туман, в котором искажалась действительность и становилось сложно ориентироваться.       Простенько, но со вкусом.       На следующие сутки Лавена наконец решилась выйти в люди. Ближайшее поселение было небольшим, насколько ведьма помнила, жители ютились в полых грибах. Листва нашептала, что близится день весеннего солнцеворота, а значит, наверняка планируется праздник!       Ягель такой скорой отлучки не ожидал, и непонятно было: доволен он временным спокойствием или разочарован ветренностью и необдуманностью новой хозяйки. Но все возможное по защите своих земель Лавена уже сделала, а потому лишь пообещала по возможности принести подарков на новоселье, да и была такова.       Но праздника не было. Зато были люди! И все как на подбор стройны, смуглы и простоволосы. А какие прелестные на них были наряды!       Сама Лавена сильно выделялась в своем пускай и легком, но абсолютно закрытом платье. Ажурный высокий воротничок плотно прилегал к шее, зеленая ткань рукавов излюбленными фонариками комкалась ветром. Шею и талию обвили ленты рабочего белого фартука, по краю которого ведьма вышила рунную вязь, для несведущего неотличимую от обычных узоров. На фоне струящихся полупрозрачных одежд местных, одежда Лавены смотрелась несколько не к месту, что привлекало взгляды любопытных.       Здешняя валюта — дубовые листья, — у ведьмы имелась в достатке. Собственноручно скоро выращенное дерево этому поспособствовало. Но кто бы сказал, что будет так сложно отыскать хотя бы крохотное семечко! Пускай дуб и был деревом могучим и в чаровничестве полезным, но выращивать его на местной почве делом оказалось неблагодарным — мало того, что дерево это оказалось удивительно прихотливым (не будь Лавена с природно-древесной сущностью — определенно не справилась бы!), так поди еще зачаруй каждый листик, чтобы не иссох да не порвался, силу сохранил да пустить корни мог. Дорого живем!       Наречие, на котором говорили окружающие, ведомо ведьме не было и в тихие разговоры она не вникала. Это с растениями и животными легко — у всего этого свой язык, единый. Поучились бы люди, а то вечно выдумывают себе, усложняя чужеземцам жизнь.       Небольшая ярмарка была немногим оживленнее. Оттуда ведьме удалось вынести корзинку пирожков с неизвестными сладостями, несколько пузатых склянок, шелковые и шерстяные нити с парочкой свитков на здешнем языке.        Подходить к ней никто не решался, хотя и настороженности не проявлялось. Спокойный народ. Доверчивый.       Неожиданно захныкавшего за одним из прилавков еще крохотного ребеночка Лавена успокаивала песочными картинками: детская забава, в свое время послужившая хорошей тренировкой контроля, еще никого не оставляла равнодушной. Малышка радостно скалила молочные зубки и тянула пухленькие пальцы к золотистым птичкам.       Лишь под конец оказавшейся несколько скучной прогулки Лавена прихватила странную острую вещицу, чем-то походившую на трость. Ее бесплатно всучили ведьме в руки, перед этим указав в сторону надвигающихся туч. Видимо, благодарность за детский смех. Напоследок незнакомка, видимо, что-то пожелала ей, ведь от последних ее слов Лавену окутало едва заметной волной, немного походившей на знакомые ведьме благословения. «И пусть удача сопутствует вам на землях Линфии.»       Что ж, закупаться, конечно, приятно, но задаром получать безделушки приятно даже вдвойне.       Первые капли дождя Лавена словила прямо в лоб. Теплый летний дождь начался внезапно и люди в ещё виднеющемся селении попрятались в свои домики-грибочки, с чего ведьма посмеялась. Как можно не любить дождь?       Всю дорогу домой ведьма вертела в руках новое приобретение, остальные покупки разложив по карманам фартука. Несложный механизм поднял вверх ткань, закрепленную тонкими шпажками и тросточка стала напоминать гриб на тонкой ножке. Интересно и симпатично, но было непонятно, для чего это.       Дождь не дошел до жилища ведьмы. Уже стоя у кромки воды Лавена решила поэкспериментировать: она пустила немного Воли в хрупкую конструкцию, укрепляя, опустила ее в воду так, чтобы ручка оставалась над водой и уместилась в нише, свесив босые ступни. Благо, размеры позволяли.       Волны мягко подталкивали ее в сторону островка и Лавена подумала, что здесь не хватает мягкой подстилки — прутики неприятно царапают кожу сквозь ткань.       Ягель наблюдал за беготней молодых рыбок, видных в прозрачной воде, сидя на крупных корнях-ступенях, и на прибытие хозяйки лишь клацнул зубами. — Тю… Не для того используешь. — И все для того. Просто ты большой слишком, так же прокатится не можешь — вот и завидуешь!       Может сегодняшний день и не назовешь чудесным, но маленькие сюрпризы все же мир ведьме преподнес.

***

      Ём был знаком с человеческой речью, свободно говорил и читал на языке жителей Линфии — так, оказывается, называлась планета, подарившая ведьме ее новый дом, — и удивительно легко согласился обучить ему Лавену, вызвав у нее некоторые подозрения. Как она после поняла — не зря!       Теперь старый ём изрекался только на линфийском.       Лишь иногда он делал исключения: когда ведьма бралась за купленные свитки и делала пометки на заменяющих ей бумагу крупных лепестках цветка, названного Ягелем китарисом, пытаясь перевести написанное. Некоторые лепестки уже были сшиты в небольшой словарик.       Вот и сейчас Лавена недовольно сжимала тонкими пальцами деревянное писало, сидя на мощных ветвях, склонившихся над водой. Она не любила записи — бумага и ее аналоги в представлении ведьмы не являлась достойным и надежным хранителем знаний. Единственное, что смиряло ведьму с необходимостью пользоваться книгами — остутствие альтернатив.       Однако содержание этого свитка все не давало Лавене покоя. За всю ее жизнь к ней в руки попадали лишь те летописи, что хранили в себе жизнеописания великих колдунов и воинов, способы проведения всевозможных обрядов, различные рецепты, легенды и поверья. Только последнее вызывало у юной ведьмы какой-никакой интерес.       А здесь… Лавене казалось, что она читает чужой дневник — пока что безымянная девушка описывала свою нелегкую, но счастливую деревенскую жизнь, в которую с разбегу ворвался таинственный незнакомец, что ликом походил на сияющее солнце, а взгляд его таил в себе холод заснеженных равнин. Девушка полагала, что он был Темным эльфом.       Кто это такие, Лавена не знала, но по описаниям хрипло посмеивающего Ягеля, представляла. Он даже снизошел до любезности подсказать жанр таких произведения. — Говорю же — девчонка. Романчики читаем…       И эти «романчики» ведьме пока нравятся. — Долго еще сидеть будешь?       Лавена на мгновение подняла взгляд на закатные небеса и мановением руки подозвала к себе светлячков. — Ты иди пока… Я еще немного почитаю.