Моё тело в клетке

Как только Геральт проснулся, он обнаружил себя привязанным к кровати. И не в хорошем смысле. Это были не безобидные путы, создающие впечатление сдержанности. Потянув запястья, он понял, что сколько бы сил он ни потратил на то, чтобы разорвать их, ему это вряд ли удастся. Он резко вдохнул, страх смешался с желанием, которое, как он понял, было непреодолимым. Он наблюдал, как Эмгыр вошёл в комнату и уселся на край кровати, стараясь не вступать с ним в контакт. – Я не кусаюсь, ты же знаешь, – с горечью сказал он. – Хочешь верь, хочешь нет, Геральт, но я держусь на расстоянии, потому что прекрасно знаю, что ты кусаешься, – голос его звучал печально и измученно, хотя в глазах вспыхнула искра тепла. – Особенно, я полагаю, когда ты отравлен афродизиаком. – Так ты думаешь, что я собираюсь навязаться тебе? – Геральту с трудом удалось сдержать отвращение и ненависть к себе в голосе, но они всё же прорвались наружу. Он уловил упоминание об афродизиаке как раз в тот момент, когда его разум пришел к тому же самому пониманию. На мгновение он подумал, не отравил ли его Эмгыр, но тут же отбросил эту мысль, не в последнюю очередь потому, что Эмгыр, похоже, был искренне огорчен таким поворотом событий. Это было незаметно, но теперь, когда Геральт знал, что искать, это было видно. Эмгыр даже закатил глаза. Должно быть, он очень устал. – Хоть раз, ведьмак, воспользуйся своим блестящим умом и избавь меня от необходимости объяснять тебе это. Я забочусь о своём самоконтроле, а не о твоём. Ты понял, или мне унижаться дальше, пока ты наконец не поймёшь, что я имею в виду? В его голосе звучал гнев, смешанный с чем-то очень близким к печали. Геральт кивнул. – Хорошо, – прозвучал резкий ответ. – А теперь скажи мне, что ты чувствуешь. Геральт вздохнул. Он не знал, чем заслужил, чтобы его привязали к постели бывшего любовника, страдая от действия мощного афродизиака, когда этот человек явно не собирался делать ничего, чтобы облегчить его потребность. – Возбуждён, – начал он, чувствуя себя глупо за то, что констатировал очевидное. Ну, он же спросил. – Да, Геральт. Я понял это по использованному зелью и твоему поведению. Я прошу тебя быть более конкретным, – Геральт чувствовал себя растерянным, афродизиак мешал ему думать. Эмгыр вздохнул. – Это приятное, теплоё возбуждение? Или что-то более... срочное? – Срочное. Почти болезненное. Я знаю только два зелья, которые действуют на ведьмаков, так что это, скорее всего... – Чёрный дождь. – Откуда ты можешь это знать? – Недавно у меня появилось много свободного времени и библиотека ведьмачьих текстов, – язвительно ответил Эмгыр. – Тогда ты знаешь, что дальше будет только хуже. – Да, – вздохнул он. – Что, к сожалению, означает, что ты должен оставаться здесь, иначе вскоре ты будешь вынужден искать... кого угодно, и это вполне может быть тот, кто тебя отравил. Когда стражники нашли тебя в таком состоянии, ты был с женщиной, которая тут же убежала. Мои люди выслеживают её, но до сих пор она ускользала от их внимания. – Как ей удалось сбежать от стражников? Эмгыр сделал небольшую паузу, его губы сжались от глубокого неодобрения. – Они были пьяны. Геральт не стал спрашивать, что с ними будет, но он представлял себе самое худшее. Он сомневался, что Император оценит, что даже в пьяном виде им удалось как-то отпугнуть её. Ведьмак задавался вопросом, было ли что-то в том как они выглядели вместе, что вызвало у них подозрение, или же она просто сбежала при виде стражников. Однако в нынешнем состоянии он не понимал, в чём проблема. – Но что с того, если я найду её? По крайней мере, предполагается, что она согласна и... – Я не отпущу тебя в объятия твоего потенциального насильника! – внезапно закричал Эмгыр, гнев накатывал на него волнами. Он очень редко повышал голос, и это всегда производило впечатление на Геральта. – Ладно, значит я просто найду кого-нибудь другого? – Нет. – Эмгыр, ты не можешь... Я не твой, чтобы управлять мной. Мы не вместе – ты ясно дал это понять – так что ты не отвечаешь за меня или что бы это ни было. И ты сделал этот выбор, так что если это ревность..., – он поспешно закрыл рот, тут же осознав свою ошибку. – Ты просишь меня развязать тебя, чтобы ты мог отправиться на поиски ближайшего тёплого, желающего тела. Ты не в какой-то захолустной северной деревушке. Ты в самом сердце Нильфгаарда, где все знают, кто ты, и знают о твоих отношениях со мной и Цири. На меня еженедельно совершаются покушения, пока что все безуспешные, но всё может измениться, и очень быстро, как только кто-то из них получит в свои руки меня или тебя, в твоем ослабленном, отравленном, крайне уязвимом состоянии. Если ты не можешь понять, какой опасности подвергаешься, то не мог бы хотя бы напрячь свой разум, чтобы оценить опасность, которой ты подвергаешь меня? Геральт истерически рассмеялся. Конечно, Эмгыр больше беспокоился о себе, чем о Геральте. Почему он вообще думал, что может быть иначе. – Значит, кто-то воспользовался моим состоянием, похитил меня и угрожает моей жизни, если ты не передашь трон и не отречешься от престола? – спросил Геральт, всё ещё смеясь. – Да. – Он никогда не слышал в его голосе такого отчаяния и усталости. – Теперь ты понимаешь? Геральт надолго замолчал, пытаясь осмыслить полученную информацию. Он был уверен, что Эмгыр только что сказал, что отречется от престола в обмен на жизнь Геральта, но это звучало так надуманно, что он подумал, не померещилось ли ему в болезненно-возбужденном состоянии, и он просто не следит за разговором. Не помогало и то, что с каждым словом Эмгыра только и делал, что смотрел на его губы, а в голове роилась целая галерея образов того, как бы он мог использовать этот прекрасный рот лучше, чем говорить. Он никогда и никого не хотел так сильно, как сейчас Эмгыра, и осознание того, что это, по крайней мере, отчасти из-за Чёрного Дождя в его организме, ничуть не ослабляло его желания. – Если ты ищешь облегчения, – продолжал Эмгыр напряжённым голосом, его челюсти крепко сжались, – я приведу в комнату несколько куртизанок. Ты можешь выбрать одну. Или двух. Хоть всех – мне все равно, лишь бы ты оставался здесь, в безопасности. Геральт удивленно вскинул брови. Он вдруг почувствовал себя виноватым за то, что обвинил его в ревности. С учетом всего прочего, это было невероятно щедрое предложение. Он не был уверен, что был бы способен на такое же, если бы их роли поменялись местами, но опять же, он был – уже признался себе в этом – глубоко влюблен в Эмгыра, и, несмотря на его сюрреалистический комментарий об отречении, он знал, что это не взаимно. Геральт хотел сказать, что ему нужен Эмгыр. Он хотел только его. Но ведьмак отказывался умолять кого-то переспать с ним, кто даже не хотел его. Он не думал, что его сердце сможет это пережить. – Хорошо. Приводи своих куртизанок. Всех, что захочешь. – Дай мне слово, что ты останешься в этой комнате, и я развяжу тебя. – Даю слово. Эмгыр вздохнул с облегчением и, вытащив кинжал, быстро расправился с верёвками. Он исчез, но быстро вернулся, словно боясь, что Геральт в это время сбежит, в сопровождении женщины и мужчины. Сказать, что они были красивы, значит сильно преуменьшить. Их явно отбирали по красоте, а возможно, и по другим качествам, и либидо Геральта, вызванное наркотиками, разгоралось при одном взгляде на них. Каждый из них улыбался приветливой улыбкой и стоял в центре комнаты, словно привыкшие к тому, что их оценивают. Эмгыр стоял в стороне, его лицо ничего не выражало, он наблюдал за происходящим, как ястреб. Геральт встал и подошел к ним, внезапно почувствовав себя неловко, словно выбирал жеребца у конезаводчика. Но к этому моменту его потребность была настолько сильна, что это мало мешало его возбуждению. Так было до тех пор, пока он не подошел ближе. Ведьмак почувствовал запах страха. Острый, режущий страх. У мужчины он был сильнее, чем у женщины, так что если бы ему пришлось выбирать, то... нет. Даже не в таком состоянии. Он отказывался навязывать себя кому-либо, и страх сказал ему всё, что нужно было знать. – Нет, я не могу... пожалуйста, уходите. Он повернулся и лег обратно на кровать, опустив лицо на подушку, и зарычал в разочаровании. Отдаленно услышав, как Эмгыр отпустил их, и понял, что снова остался с ним наедине. – Если они тебе не по вкусу, я могу организовать других. – Я отказываюсь трахать того, кто меня боится. Прости, но я не могу. Просто не могу. В комнате воцарилась тяжелая тишина, Геральт делал всё возможное, чтобы побороть действие зелья, он был близок к слезам от разочарования, его голова всё ещё была зарыта в подушку, как будто он мог таким образом отгородиться от внешнего мира. Это означало, что он не смотрит на объект своего желания. Долгое время никто не разговаривал, пока Эмгыр не пронзил тишину четырьмя простыми словами, наполненными смыслом. – Я не боюсь тебя. Геральт замер, не в силах произнести ни слова, его разум работал медленно. Он обдумывал предложение и испытывал искушение – невероятное искушение – сказать "да" и прыгнуть в постель к человеку, о котором он фантазировал каждую ночь с тех пор, как покинул это место. Но даже в затуманенном состоянии он представил, как будет разбито сердце на следующее утро, когда ему неизбежно придется забрать свои вещи и оставить его. Ведьмак приподнялся на кровати и повернулся к нему лицом, затем собрал все последние остатки своей силы воли. – Я ценю твоё предложение, но я не хочу, чтобы ты меня жалел, даже в моем состоянии. – Я не умею проявлять жалость и не проявлю её сейчас. Я предлагаю, потому что хочу. Потому что я хочу тебя. Если ты больше не доверяешь моим словам, доверься своим чувствам. Геральт глубоко вдохнул, сосредоточившись на запахе Эмгыра, а не на подавляющем густом аромате собственного возбуждения. Когда наконец уловил его, сильный, знакомый запах желания Эмгыра настолько поразил его, что он потерял равновесие, каждый нерв тела жаждал затащить его в постель. И всё же Геральт не мог сейчас доверять собственным суждениям. – Почему ты не предложил раньше? – ведьмак хотел убедиться, что тот предложил по правильным причинам, какими бы они ни были, но в итоге вопрос прозвучал скорее как жалоба. – Я не хотел пользоваться тобой в твоём одурманенном состоянии, если бы мои ухаживания не были приняты иначе. – А теперь? – Теперь, похоже, у нас нет выбора, если только ты не хочешь провести всю ночь и следующий день в муках. – Ты не обязан. – Я хочу, – сказал он более глубоким голосом, как будто слишком взволнованный, чтобы сохранить свой обычный холодный вид. – Мои сомнения относительно твоей способности дать согласие в таком состоянии – единственная причина, по которой я всё ещё стою здесь и разговариваю с тобой, а не лежу на тебе сверху, обхватив губами твой член. Геральт не смог сдержать стон, вырвавшийся у него изо рта. Он почувствовал, как последние песчинки самоконтроля покидают его тело, и в этот момент понял, что нет на свете силы, которая помешала бы ему сказать "да" и взять всё, что Эмгыр захочет ему дать. Он мечтал об этом каждую ночь с тех пор, как они расстались. Он знал, что на следующий день ему придется пожалеть о том, что сердце будет разбито, что он снова будет с ним, а потом потеряет, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и не только из-за зелья. Он коротко и благодарно кивнул. – Свяжешь меня? – Нет, – быстро ответил Эмгыр тоном, не оставляющим места для спора. – Ты уже одурманен. Я не возьму тебя заторможенным и скованным. – Я могу причинить тебе боль, – слабо сказал Геральт, глядя ему в глаза, когда Эмгыр сел на кровать напротив него. – Меня нелегко сломить, – ответил он со знакомой улыбкой. Это было так знакомо, что у Геральта неприятно сжалось сердце, а в жилах зажглось вожделение. Мысленно отмахнувшись от причин, по которым он знал, что потом пожалеет об этом, Геральт позволил желанию поглотить себя и, наклонившись вперед, притянул Эмгыра к себе для яростного, голодного поцелуя. Когда их губы встретились, он почувствовал, как по нему пробежала успокаивающая волна облегчения, а мягкий, почти удивлённый стон Эмгыра привел Геральта в ярость. Их зубы сомкнулись, языки обвились вокруг друг друга, рука на его шее, а затем в волосах, притянул его ближе, заставив застонать, и он слепо потащил Эмгыра к себе, пока они оба не оказались на коленях на кровати, в исступлении раздевая друг друга. Где-то на задворках сознания он отметил, что Эмгыр отнюдь не просто делал всё возможное, чтобы принести ему облегчение в память о старых временах или того, что Геральт смутно представлял себе в качестве мотива. Напротив, если бы он не знал ничего лучше, то подумал бы, что это Эмгыр одурманен, судя по тому, как он прикусил губу, порвал шов рукава, когда небрежно стягивал его с себя, а затем наклонился и укусил его за чувствительную часть шеи так сильно, что, он был уверен, пустил кровь. На таком расстоянии он практически тонул в своем возбуждении, которое волнами отражалось от его кожи вместе с какими-то другими эмоциями, которые он не мог определить. В любой другой день этого было бы достаточно, чтобы Геральт сошел с ума от желания. В его одурманенном состоянии, после того как он отчаянно скучал по нему несколько месяцев, это было подавляющим, доводящим его возбуждение до боли. – Эмгыр, – резко выдохнул он, отстраняясь настолько, чтобы посмотреть на него. Геральт едва не застонал от увиденного зрелища, когда они разделились. Эмгыр тяжело дышал – даже задыхался, – его губы приоткрылись, щёки уже раскраснелись, а глаза, наполненные похотью, уже остекленели так, как они всегда теряли фокус в разгар их встреч. – Это слишком, – продолжал Геральт, пытаясь объяснить, хотя слова подводили его. – Мне нужно... Эмгыр на мгновение перевел взгляд с его глаз на губы, а затем кивнул с понимающей улыбкой. В тот момент, когда Геральт открыл рот, чтобы объяснить всё получше, Эмгыр потянулся вниз и начал расстегивать пояс его леггинсов, не сводя с него глаз. Геральт вздохнул, почувствовав, как рука задела его болезненно возбуждённого члена, и не обратил внимания на то, как потемнели глаза Эмгыра при этом звуке. – Ложись, – мягко приказал он, оттягивая ткань и нежно обхватывая рукой его член. Геральт почти безвольно опустился на кровать с громким стоном. По тому, как рука Эмгыра скользила вниз от головки к основанию, он почувствовал, что из него уже вытекает обильное количество предэякулята, но всё смущение, которое он мог испытывать, мгновенно исчезло, когда Эмгыр крепче сжал его, и Геральт рефлекторно выгнулся дугой, вцепившись в его руку. Он был так близок к этому, что был уверен: если Эмгыр сейчас решит сыграть в одну из своих игр, где он часами держал его на грани, может умереть. В бреду он с ужасом представил, как Цири объясняет Эскелю и Ламберту причину смерти на его похоронах, и рассмеялся бы, если бы каждая клеточка его тела не была сосредоточена на твердой, уверенной хватке Эмгыра, который гладил его без колебаний и особого изящества, когда волна за волной интенсивного наслаждения накатывала на него, быстро подталкивая к краю. С немалым усилием он открыл глаза и поднял взгляд, чтобы увидеть Эмгыра, склонившегося над ним, его глаза были невероятно чёрными, а один свободный локон уже выбился и сбежал к виску. Он мог различить толстую выпуклость, натянувшую шёлк его брюк, и от этого зрелища рот Геральта наполнился слюной, а из горла вырвался стон, когда он вдруг представил его внутри себя. Его глаза закрылись, и он прошептал: – Пожалуйста. Когда он почувствовал, как рука Эмгыра ускорилась, поглаживая его с явным намерением, его охватила такая глубокая благодарность, что он не знал, что с ней делать. Как только он начал думать о том, как отплатить за услугу, в его сознание хлынули новые образы, и внезапный, яркий образ того, как он отсасывает член, а Эмгыр в это время погружается в его рот, мгновенно подтолкнуло его к краю. Он тяжело кончил несколькими толчками с глубоким удовлетворённым стоном, тело содрогнулось на кровати, когда уверенная, твердая рука Эмгыра погладила его после толчка, а затем медленно остановилась, когда Геральт начал восстанавливать дыхание. Ведьмак открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как губы Эмгыра обхватывают основание собственного большого пальца, пробуя на вкус его сперму, пока глаза мерцали от удовольствия. Геральт почувствовал, что затвердел от этого зрелища – отчасти он приписал это наркотику, хотя солгал бы, если бы сказал, что в противном случае этот образ не произвел бы на него никакого эффекта. – Ты действительно хочешь меня убить? Эмгыр элегантно пожал плечами, глядя в сторону. – Я скучал по твоему вкусу, – пробормотал он, его тон представлял собой любопытную смесь защиты, признания и несколько напускной беззаботности. Геральт застонал, чувствуя, как быстро твердеет его член, поскольку слова Эмгыра только усугубили ситуацию. Правда, после оргазма ему стало значительно легче, и теперь его возбуждение перешло в более привычное состояние интенсивности, хотя он и чувствовал, как оно нарастает вновь. – Иди сюда, – прошептал Геральт. Он лениво протянул к нему руки, и по его позвоночнику пробежала лёгкая дрожь, когда Эмгыр немедленно подчинился. Геральт приложил немало усилий, чтобы слегка приподняться, и поцеловать Эмгыра, как только тот оказался в пределах досягаемости. На этот раз более медленно, целуя его глубоко и чувственно, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Не разрывая поцелуя, он расстегнул рубашку и стянул её, проведя руками по груди и животу, чтобы сделать то же самое с брюками. Как только он провел рукой по эрекции, Эмгыр застонал в поцелуе и одним движением прижал Геральта запястьями к кровати, глядя на него с едва сдерживаемым желанием, несмотря на нерешительность в его глазах. Геральт на мгновение закрыл глаза, пытаясь отдышаться от нахлынувшей на него волны желания, вызванной этим жестом и тем, что Эмгыр прижался к нему. Когда их глаза снова встретились, он увидел, что тот явно в чем-то не уверен, а незнакомый взгляд мужчины заставил его выглядеть моложе и как-то мягче. Геральт воспользовался его нерешительностью и положением, чтобы обхватить его ногами за талию, и короткое прикосновение эрекции Эмгыра, заставило его вздрогнуть. Он не пропустил того, как тот рефлекторно подался бёдрами навстречу, прежде чем восстановить контроль над собой. – Трахни меня, – прохрипел Геральт. Эмгыр закрыл глаза и резко вдохнул, а затем вернул взгляд на него, и взгляд его глаз стал еще более диким, чем прежде. Он не был уверен, что когда-либо видел его настолько возбужденным, настолько, что это было похоже на лёгкое помешательство, даже когда он явно пытался контролировать себя по причинам, о которых Геральт мог бы догадаться, будь он в другом состоянии духа. – Я бы отдал половину Империи, чтобы заполучить тебя, – прошептал он, его голос был густым от возбуждения, в котором слышался намёк на боль. – Ты не хочешь меня сейчас? – Геральт нахмурился, не в силах соображать сквозь дымку. – Ты можешь почувствовать, как сильно я хочу тебя, – ответил он с низким урчанием, медленно двигая бёдрами навстречу Геральту, заставляя его задыхаться, а затем отстранился, словно поймав себя на мысли. – Но не так. Не тогда, когда твои суждения под угрозой. – Ради всего святого, Эмгыр. Перестань относиться ко мне как к чему-то хрупкому, как будто я в твоей постели только потому, что меня накачали наркотиками, как будто я не дрочил каждую ночь с тех пор, как уехал, думая о тебе, твоих руках, твоих губах и твоем члене. – Всё это вылилось потоком, о чём Геральт был уверен, что пожалеет на следующий день, но его нынешняя потребность превзошла любое смущение, которое он мог бы испытать позже. Начав, он уже не мог остановиться. – Теперь мне становится тяжело, только услышав твои титулы, что, кстати, делает присутствие при дворе невероятно неудобным, и если бы ты знал, как сильно я хотел тебя, когда стоял перед тобой на коленях, ты бы не говорил о моём суждении. Так что, пожалуйста, перестань быть мучеником и трахни меня. Он увидел, как Эмгыр заметно вздрогнул, кивнул, задышал неровно и наклонился, чтобы поцеловать Геральта с такой силой, что у того перехватило дыхание, и он прильнул к нему. В тот самый момент, когда Геральт почувствовал, что уже близок к тому, чтобы прижаться к его телу, Эмгыр внезапно отстранился и сошёл с кровати, и Геральт выдохнул, не помня себя, когда увидел, что тот достал пузырёк с маслом. Подойдя ближе, Эмгыр бросил флакон на кровать и принялся расстегивать штаны, а Геральт смотрел то в тёмные глаза, то на проворные пальцы, пока, наконец, он не стянул штаны. Жемчужины предэякулята уже усеяли головку его члена, и Геральт не смог удержаться, чтобы не сползти по кровати и не обхватить ее губами, причмокивая языком от соленой жидкости, в то время как дыхание Эмгыра вырывалось со вздохами удовольствия. Ведьмак почувствовал, как рука скользит по волосам, и как раз в тот момент, когда начал представлять, как его трахают в рот, его удивили, отдёрнув за волосы; более мягко, чем ожидал Геральт, но, вероятно, более грубо, чем хотел Эмгыр. Беловолосый поднял взгляд на раскрасневшееся лицо и увидел, что глаза его закрыты, и сделал несколько глубоких вдохов. Это было чрезвычайно возбуждающе – видеть, как он сильно страдает, и в тоже время так мало. – Я тоже соскучился по твоему вкусу. Эмгыр резко вдохнул, открыв глаза, чтобы посмотреть на него. – Если хочешь, чтобы я тебя трахнул, воздержись от того, чтобы отвлекать меня. – О, теперь я тебя отвлекаю? – радостно ответил Геральт, от предвкушения его слегка передёрнуло. – Ты прекрасно знаешь, что отвлекаешь. Теперь на колени и обопрись руками. Геральт поспешил подчиниться, чувствуя лёгкое головокружение, когда представил себе, как член Эмгыра скользит внутри. Он хотел бы видеть его лицо, но это была всего лишь сентиментальность; его член был очень доволен таким поворотом событий. Кроме того, подумал он, так будет лучше. Геральт смутно понимал, что, увидев лицо Эмгыра, когда тот кончит в него, он сломается. Его дыхание резко перехватило, когда вдруг почувствовал, как длинный, смазанный маслом палец вошёл в него, обдав теплом. Он слышал глубокое, неровное дыхание Эмгыра и учащенное биение его сердца; он ощущал интенсивность его желания, как будто оно было осязаемым. К тому времени, когда он добавил второй палец, растягивая его ещё больше, время от времени касаясь простаты с раздражающе дразнящим прикосновением, Геральт был более чем готов и был уверен, что если так будет продолжаться, то кончит не прикоснувшись к себе. Он не смог сдержать стон, когда почувствовал, как Эмгыр добавил третий, и не думал, что сможет выдержать больше. – Я готов, – прохрипел между вдохами. – Возьми меня сейчас. – Терпение, Геральт, – пробормотал в ответ Эмгыр, его голос был бархатным и невероятно глубоким, а пальцы продолжали двигаться внутри него. – Если ты не хочешь, чтобы я кончил из-за твоих пальцев, ты трахнешь меня сейчас. Он почувствовал резкий всплеск возбуждения Эмгыра за мгновение до того, как ощутил дрожь в своих пальцах. Он хотел этого так же сильно, как и Геральт. Хорошо, подумал ведьмак. По крайней мере, не придется ждать. Как только он об этом подумал, Эмгыр внезапно отдёрнул руки, заставив Геральта пропустить это ощущение, хотя предвкушение нарастало. Вместо того чтобы войти в него, как ожидалось, Эмгыр откинулся на кровать рядом с ним и, нанеся масло на напряжённый член, с тихим вздохом предложил Геральту оседлать его. Так вот как он хотел его. Геральт думал об этом так часто, что уже трудно было отличить воспоминания от фантазий. Это было одновременно интимно и грязно, и он знал, что это сделает боль от завтрашней потери ещё сильнее, но в этот момент, когда любимый мужчина лежал рядом с ним обнажённый, с твёрдой эрекцией и взглядом, обещавшим самое лучшее наслаждение, он ничего не мог поделать, чтобы не последовать за ним. Облокотившись на его талию, он переместился, пока не занял удобную позицию, затем потянулся вниз, чтобы удержать член, когда расположился сверху, и дрожь пробежала по его позвоночнику, когда почувствовал, как кончик коснулся его входа. Опираясь другой рукой на грудь Эмгыра, встретился с ним взглядом и, почувствовав его сильные, успокаивающие руки на своих бедрах, с выражением чистого восторга на лице, посмотрел на Геральта так, словно тот был центром его вселенной, и начал медленно опускаться на член. Когда ведьмак почувствовал, как толстая головка члена вошла в него, теплое наслаждение обдало пальцы рук и ног, пальцы Эмгыра сжались на его бёдрах с тихим рыком, но в остальном он оставался неподвижным, даже когда начал тихонько постанывать, слегка подрагивая бедрами. Геральт продолжал медленно опускаться на член, и с каждым дюймом дрожь усиливалась, что, по мнению Геральта, было вызвано напряжением, которое он испытывал, оставаясь неподвижным, в то время как каждый дюйм его тела кричал о том, чтобы он ворвался в тугое тепло. В глубине души он поражался самообладанию Эмгыра, несмотря на его крайнее возбуждение. Он продолжал медленно, дюйм за дюймом, пока Эмгыр не погрузился в него до упора, и сделал паузу, чтобы привыкнуть. Эмгыр чувствовал, как напряглось его тело от усилий, которые он прилагал, чтобы не двигаться, ногти приятно впивались в бёдра, и он смотрел на Геральта с неприкрытой потребностью и желанием, но в то же время с намёком на что-то очень похожее на привязанность. Геральт наклонился, чтобы поцеловать его, заставив Эмгыра застонать, когда тот переместился в другое положение, и яростно ответил ему взаимностью. Он отстранился неохотно, задыхаясь, оставаясь в нескольких дюймах от его лица, изучая лицо Эмгыра. – Я думал об этом столько раз, что сбился со счета, – внезапно прошептал Эмгыр, словно и не собирался произносить это вслух, его голос был напряженным и запыхавшимся. Геральт вздрогнул от этого признания. Не зная, что ответить, прижался губами к губам Эмгыра в чувственном поцелуе, стараясь излить в поцелуе всю любовь, которую испытывал к нему, прежде чем острота желания станет слишком сильной. Он выпрямился и приподнялся на несколько дюймов, а затем снова опустился на член, заставив Эмгыра громко вздохнуть, его пальцы сжали бедра, как тиски. Геральт повторил это движение, постепенно расслабляясь вокруг него, движения становились всё легче и менее скованными, и он застонал, когда Эмгыр начал входить в него, сначала небольшими, размеренными толчками. Прошло совсем немного времени, и он начал терять сдержанность, сильно толкаясь бедрами, удерживая его бёдра, чтобы одновременно натягивать его на свой член, в противовес движениям Геральта. Лицо Эмгыра раскраснелось, волосы всклокочены и растрёпаны, что придавало ему дикий вид, а сам он входил в его тело с нарастающей жестокостью, уже доводя Геральта до предела. Содрогаясь от этой мысли, он крутил бедрами в такт его ритму, захлебываясь в тихих стонах, срывающихся с губ Эмгыра, который трахал его всё сильнее и быстрее с каждым толчком, его ногти впивались в кожу Геральта, электризуя каждое движение. Этого было слишком много и в то же время недостаточно. – Прикоснись ко мне, – умолял Геральт, чувствуя себя на краю пропасти. – Нет, – твёрдо ответил он, глубоко заглядывая ему в глаза, поставив ноги на кровать для дополнительной опоры и стал трахать его ещё сильнее под таким углом, что при каждом толчке задевал простату, вызывая головокружение. – Ты кончишь не прикоснувшись к себе. – Эмгыр... – Ты кончишь тогда, когда я разрешу, и так, как я захочу. – Геральт застонал от его слов, даже удивляясь, как он может говорить полными предложениями. Ему нравилось, когда Эмгыр был таким, даже если это бесконечно расстраивало его. Он знал, что достаточно всего нескольких толчков, чтобы довести его до предела, и не мог не скулить, когда ему отказывали. Геральт подумывал бросить ему вызов, но тот никогда не отступал перед трудностями. – Да, Ваше Величество. Это было сказано как дразнилка. Он ожидал, что Эмгыр закатит глаза на его дерзость. Чего он не ожидал, так это того, что Эмгыр зарычит, как животное во время течки, и, слегка сдвинув бедра, начнёт трахать его быстрыми, грубыми толчками, а его руки будут натягивать Геральта на свой член более грубыми движениями, так, что будет попадать в простату при каждом толчке. Геральт почувствовал, как его тело взорвалось в кульминационный момент, его стенки сжались вокруг члена Эмгыра, все его тело напряглось на краткий миг, прежде чем он кончил себе на живот и грудь, и почти жалобный стон Эмгыра заставил его пальцы ног поджаться. Не успел Геральт перевести дух, как вдруг оказался перевернутым на спину, а Эмгыр снова взял его за запястья и с удовлетворённым вздохом погрузился в него одним толчком. Несмотря на недавний оргазм, по Геральту пробежала волна возбуждения, и он обхватил Эмгыра ногами за талию, втягивая его глубже. Ведьмак чувствовал сильную потребность в нём, поэтому не удивился, когда Эмгыр тут же возобновил прежний быстрый ритм, вбиваясь в него с едва сдерживаемой жестокостью так долго, что, несмотря на лёгкое перевозбуждение, Геральт почувствовал, как снова начинает твердеть. Он смотрел в тёмные дикие глаза Эмгыра, который двигался в нем, а его пальцы периодически сжимали его запястья, и чувствовал, что находится на краю пропасти, но хотел выжать из него все до последней капли удовольствия, прежде чем потеряет контроль. Он продолжал трахать его с интенсивностью внезапной бури, не сводя глаз с Геральта, изредка с его губ срывался стон между резкими толчками, заставляя Геральта напрягаться ещё сильнее, а его тело приятно гудело от неторопливого возбуждения, смакуя каждый миг пылкого внимания Эмгыра. Со временем толчки Эмгыра становились всё более беспорядочными, а дыхание – всё более неровным, пока он вдруг не напрягся и с непристойным стоном, который, Геральт был уверен, будет выжжен в его памяти до конца времён, не вошёл в него глубоко, сделав несколько сильных толчков, его лицо исказилось от удовольствия, и он полностью, и окончательно развалился на части. Он замедлился, пока не замер, продолжая тихо дышать, и, осторожно отстранившись с резким вдохом, мягко рухнул на Геральта, прижавшись головой к его сердцу. Геральт крепко обнял, не обращая внимания на то, как тот даже не вздрогнул, когда он коснулся его шрамов, и, вдыхая его запах, окутавший его, изо всех сил старался не заплакать. В основном ему это удавалось, но, похоже, этого было недостаточно, чтобы не заметить своего вечно наблюдательного любовника, или бывшего любовника, или кем бы он там ни был. Эмгыр отстранился, чтобы рассмотреть его лицо, и, видимо, не заметил лёгкого блеска непролитых слёз на глазах Геральта. Он молил всех богов, в которых не верил, чтобы Эмгыр ничего не сказал, и в кои-то веки, похоже, его молитвы были услышаны. По крайней мере, до тех пор, пока Эмгыр не сделал кое-что ещё хуже. Не говоря ни слова, он осторожно вытер слезы с его глаз и наклонился, чтобы поцеловать лоб, потом висок, потом щёку, потом нос, и именно когда он наклонился, чтобы поцеловать его лоб, Геральт больше не мог этого выносить. – Геральт? – мягко сказал Эмгыр, его голос всё ещё звучал с оттенком удовольствия. – Теперь моя очередь задать вопрос. Почему ты решил остаться там, вместо меня? Взгляд Эмгыра некоторое время метался между его глазами, его выражение было нечитаемым, прежде чем он глубоко вздохнул. – Я видел, как ты отреагировал на моё отсутствие спустя всего несколько дней, когда я отсутствовал всего лишь мгновение. Я не смог бы заставить тебя пройти через это. Я не смог бы жить с самим собой, если бы сделал это. – Моя очередь, – продолжал Эмгыр. – Как ты себя чувствуешь? Действие зелья ослабевает? Геральт сделал небольшую паузу, чтобы обдумать, как чувствует себя его тело. Он всё ещё чувствовал какое-то теплое, приятное возбуждение, даже несмотря на недавний оргазм, но это было больше похоже на то лёгкое возбуждение, которое он всегда испытывал рядом с Эмгыром. – Да, – нахмурился он, – я больше не чувствую этого, просто обычное возбуждение, я думаю, без той срочности. – Интересно. Видимо, требовалось проникновение, – сказал Эмгыр почти про себя, подразумевая, что он сделает об этом заметку. – Моя очередь, поскольку ты зря задал вопрос. Каково тебе было там после моего ухода? Будь честен. Я хочу знать. Мне нужно знать всё. – Геральт... – Пожалуйста. Я должен знать. Эмгыр вздохнул и переложил их так, чтобы он лежал рядом, обхватив его сзади рукой за талию. Геральт подумал, не для того ли, чтобы не видеть его лица, когда он говорит, но это была такая интимная, утешительная поза, что он не видел причин жаловаться, особенно когда пальцы Эмгыра начали рассеянно поглаживать его живот. – Это было нелегко. Время шло медленно, хотя мне казалось, что я очень рано потерял счёт времени. У меня были книги, которые вполне могли спасти мне жизнь. Объективной опасности не было. Мне очень быстро надоел фазан. Я ужасно скучал по тебе. Каждый день. Каждый час каждого дня. Геральт резко вдохнул и положил свою руку на руку Эмгыра, переплетая их пальцы, ожидая продолжения. – Я подумывал о виселице, – продолжил он, уже гораздо тише, и Геральт почувствовал, как его сердце сбилось с ритма. – Только один раз. Как я ни старался, я не мог полностью сдержать неизбежную паранойю. Я начал думать, вернётся ли кто-нибудь за мной. У меня были веские причины полагать, что никто не вернётся. – Эмгыр, – тихо начал Геральт, крепко сжимая руку другого, и тяжело сглотнул, прежде чем продолжить. – Я всегда приду за тобой, где бы ты ни был и как бы отчаянно ни обстояли дела. Пожалуйста, обещай мне, что ты никогда... – Обещаю, – ответил Эмгыр, его голос напрягся. – Думаю, теперь моя очередь, и раз уж мы затронули эту тему, то это будет мой вопрос. Почему ты оставил меня? – Оставил тебя? В том месте? – Нет. После. – Хм? Я не оставлял тебя после. Ты выгнал меня. Ты бросил меня. – Геральт почувствовал, как в нём поднимается гнев. Ему было так хорошо, физическое удовольствие в сочетании с физической близостью и эмоциональной близостью заставили его забыть о последних нескольких месяцах, которые вдруг мгновенно вернулись. – Позволь мне перефразировать вопрос. Я ценю то, что я сказал тебе, что ты можешь уйти и что у тебя нет никаких обязательств передо мной. Я не... сержусь, что ты уехал, по крайней мере, не на тебя. Я просто хочу понять, почему. Геральт нахмурился и повернулся лицом к Эмгыру. – Ты серьезно? Эмгыр кивнул, отчего Геральту захотелось либо поцеловать его, либо ударить. Не может быть, чтобы он был настолько глуп. Невозможно, чтобы Эмгыр вар Эмрейс, самый блестящий ум, с которым он когда-либо сталкивался, мог подумать, что всё так и было. Разве что он недавно пережил год одиночного заключения, которое настолько сломило его, что он подумывал о самоубийстве, напомнил ему голос в голове. – Эмгыр, как только ты вернулся, ты сказал мне, что я могу уйти, потому что контракт завершён и что я могу забрать своё вознаграждение за этот контракт у твоего камергера. Ты хотел заплатить мне грёбаное вознаграждение за мои услуги, которые, с моей точки зрения, включают в себя секс с тобой и влюблённость в тебя, грёбаный кретин. Последовала долгая пауза. – Ох. – Ох? – Я полагаю, что произошло недоразумение. – Я, блядь, надеюсь на это. – Ведьмак, я прошу тебя воздержаться от столь частых ругательств. У тебя действительно самые отвратительные манеры. – Перестань оттягивать и объясни. Эмгыр надулся. – Хорошо. Я не говорил тебе уходить. Я дал тебе возможность выбора, чтобы ты с самого начала знал, что не обязан оставаться со мной. Я, конечно, не хотел, чтобы ты оставался со мной, потому что ты чувствовал себя обязанным мне за то, что я остался там. Надеюсь, что ты понимаешь, почему эта идея мне так отвратительна. Геральт кивнул и жестом попросил его продолжать. – Что касается награды, то это была не денежная награда, о чём ты бы знал, если бы потрудился спросить об этом меня или Мерерида. – Так что же это было? Шикарные кандалы? Поместье? Две лошади? – Нет, идиот, – сказал Эмгыр с некоторой нежностью. – Я хотел сделать тебя членом нашего дома. Официальный статус члена дома вар Эмрейс означал бы, что ты считаешься для Цириллы таким же членом семьи, как и я. Это был бы законный, обязательный, нерушимый статус, который признали бы все нильфгаардцы, даже после моей кончины. Геральт почувствовал, как болезненно сжался его желудок. Это был самый значимый подарок, который он только мог себе представить. Он знал, что Цири принадлежит ему во всех отношениях, но ненавидел то, как стражникам разрешалось отказывать ему в доступе к ней, и то, как люди судачили о том, кто он такой и почему проводит с ней столько времени. Это скрепило бы их отношения так, что никто не смог бы их оспорить. И Эмгыр хотел дать ему это. – Но ты хотел отдать это мне в награду за то время, что мы провели... – О, Геральт. Это никогда не было наградой. Я хотел отдать его тебе, потому что ты заслужил его. Ты вырастил Цириллу, оберегал её и сделал такой, какая она есть сейчас. Затем ты вернул её мне и позволил мне иметь с ней отношения, о которых я никогда не думал. Конечно, выбор времени для подарка был результатом наших отношений. Я хотел подарить тебе что-то, что выражало бы мои чувства к тебе. Я просто назвал это наградой, чтобы, если ты решишь уйти от меня, ты всё равно мог принять его, не объясняя, почему я одарил тебя им. Я не хотел ставить подарок в зависимость от продолжения наших отношений. Как только он закончил, Геральт наклонился и прижался губами к его губам, нежно целуя его, изливая в поцелуе всю свою привязанность и любовь, которую он чувствовал, и застонал, когда Эмгыр немедленно ответил ему взаимностью. Поцелуй быстро стал более жарким, язык Эмгыра скользил по его языку так, что его воображение разбушевалось, и Геральт притянул его ближе, пока Эмгыр, наконец, не разорвал поцелуй, слегка задыхаясь. – Моя очередь. Скажи мне, что ты чувствуешь ко мне. На этот раз без загадок. Эмгыр глубоко вздохнул, изучая лицо Геральта, и тихо произнес. – Ты мне очень дорог. Я забочусь о твоём благополучии, о том, в безопасности ли ты и счастлив ли. Меня сильно влечёт к тебе, и мне трудно выбросить мысли о тебе из головы. Ты – единственный человек, о котором я фантазирую, и так было уже долгое время. Я нахожу тебя красивым, как внутри, так и снаружи, что, честно говоря, застало меня врасплох, когда я это понял. Я доверяю тебе так, как не доверял никому другому очень, очень долгое время. Возможно, никогда. Он сделал паузу, чтобы подумать, прежде чем продолжить. – Если ты хочешь знать, люблю ли я тебя, то ответ таков: не знаю. Правда в том, что я никогда не был влюблён, и поскольку я никогда никого не любил таким образом, мне не с чем сравнить. Возможно, это и есть то самое. Геральт почувствовал, как теплое сияние разливается по каждому дюйму его тела. Это было гораздо больше, чем он ожидал. Это было больше, чем он мог даже надеяться, и он понимал, что значило для Эмгыра произнести эти слова вслух. Но что-то не давало ему покоя. – Ты не любил Паветту? – Я испытывал к ней определенную привязанность, но я бы не назвал это любовью как таковой. – Его глаза метались между глазами Геральта с какой-то нервной энергией. – Тебе это, несомненно, покажется неприятным, но Паветта была средством достижения цели. По крайней мере, так я видел это в то время, и она не прожила достаточно долго, чтобы стать чем-то большим, если это возможно, и, прежде чем ты спросишь, я не убивал её. – Я и не думал, что ты это сделал. – Он, конечно, слышал слухи, но по какой-то причине никогда не придавал им значения. – В любом случае, она сняла проклятие и подарила мне дочь. Я навсегда останусь в долгу перед ней за то и другое. Конечно, и за то и за другое я должен благодарить тебя. – Он запустил пальцы в волосы Геральта, нежно расчесывая их. – Кажется, что с тех пор, как мы встретились в Цинтре, прошла целая жизнь, но ты почти не изменился. Эмгыр некоторое время оставался в задумчивости, словно заново переживая их первую встречу в своем воображении, прежде чем снова заговорил чуть более глубоким голосом. – Я хотел тебя тогда, ты знаешь. В моей жизни было очень мало людей, которые подвергали себя опасности ради меня, не ожидая никакой награды, поэтому мне стало любопытно узнать о тебе. Потом я увидел, как ты сражаешься, и моё любопытство усилилось. – Ты хотел переспать со мной из любопытства? – усмехнулся Геральт. Это было так типично для него. – Я хотел переспать с тобой, потому что желал тебя. Но я знал, что не могу получить тебя. Даже если бы ты захотел, я должен был скоро жениться и уже ждал ребёнка. Это, вкупе с любопытством, конечно, только усилило мое желание. Геральт вспомнил, как они впервые встретились, и свои первые впечатления от этого человека. Он помнил, что был несколько впечатлен тем, что Эмгыр завоевал любовь принцессы даже в своем проклятом состоянии, что наводило его на мысль о том, что у этого человека, должно быть, есть какие-то особо ценные качества и обаяние. Много обаяния, поскольку выяснилось, что она забеременела от него ещё до того, как они поженились. Это, конечно, вызвало у него любопытство. – Потом, как это часто бывает, жизнь вмешалась, и в следующий раз я увидел тебя при гораздо менее приятных обстоятельствах. Любое влечение, которое я чувствовал, отошло на второй план, когда я сосредоточился на других целях. – Например, назначить награду за мою голову, – сострил Геральт. – Вполне, – улыбнулся он. – Потом мы оказались в том месте, сожительствуя друг с другом, без посторонних. И всё же, возможно, я не стал бы заигрывать с тобой, если бы ты практически не набросился на меня в нашу первую ночь. – Я не бросался на тебя, – жалобно сказал Геральт. – Я просто... совершил ошибку. – Очень красноречивую. В любом случае, когда я узнал, что мне ответят взаимностью, я не видел причин не потакать тому, что к тому времени превратилось в давнее желание, которое я слишком долго подавлял. Чего я не ожидал, хотя, оглядываясь назад, должен был, так это того, что наша связь выйдет за рамки физической. – То есть, ты думал, что сможешь просто трахать меня, не испытывая ко мне никаких чувств? Эмгыр выглядел слегка обеспокоенным. – Ну, да. Не принимай это на свой счёт. За эти годы у меня было много любовников, и ни одна из этих связей не приводила к тому, что я засыпал, вцепившись в их одежду, потому что я лучше спал, когда вокруг меня витал их запах. Я пытался убедить себя, что это просто эффект от одиночества в том месте, но я чувствовал то же самое, когда вернулся. – Хм, – хмыкнул Геральт, прижимаясь ближе к Эмгыру и чувствуя лёгкую сонливость. – Много признаний от тебя сегодня. Ты уверен, что не под действием зелий? Эмгыр тоже придвинулся ближе, крепко обхватил его рукой и поцеловал в лоб. – Я знаю, как ты ценишь честность, и это меньшее, что я могу сделать после этого недоразумения. Ты останешься со мной? – ... сегодня вечером, – быстро добавил он. Слишком быстро, словно ожидая отказа. – Эмгыр, конечно, я останусь с тобой на ночь... Эмгыр выдохнул и благодарно улыбнулся. – ...и каждую последующую ночь до тех пор, пока я буду с тобой. На лице Эмгыра появилось такое непривычное выражение, словно ему внезапно подарили бесценную вещь, которую он не заслужил, и он не знал, что с ней делать. Он никогда не видел такого взгляда на себе, на человеке, который владел бесчисленным количеством бесценных вещей, считал себя вправе обладать всем, чем владел сам, и ещё многим, чем обладали другие, и чей ум мог найти применение всему, что находилось в его владениях. Последняя мысль, которая пришла ему в голову, когда сон окончательно овладел им в объятиях Эмгыра, вокруг него витал его успокаивающий запах, была о том, как сильно это похоже на дом.