Старые чувства

      Давно опустилась ночь. В комнате на двуспальной кровати, предаваясь обители царства сновидений, отдыхала пара. Женщина избрала положение на спине и даже во сне накрывала мужскую ладонь, которая была зафиксирована у нее на животе. А сам мужчина, выбрав положение на боку, утыкался в женскую шею и обдавал ее теплым и умиротворенным дыханием. Тишина, которая лишь изредка нарушалась их еле слышным посапыванием, наслаждалась спокойствием последнюю секунду. А в следующий миг звучная трель телефона на прикроватной тумбе со стороны мужчины позволило унять всю умиротворенность.       Мысленно ругаясь на побеспокоившего его сон собеседника, мужчине пришлось быстро распрощаться с пеленой сна и потянуться к тумбе как можно скорее, отвечая на звонок, дабы эта звучная трель не разбудила Ирину. Сонный, он говорил тихо, и по мере ответов собеседника с его уст слышалось несколько рваных выдохов. После непродолжительного разговора телефон отложился обратно на тумбу, а Геннадий вновь опустился на подушку и на минуту прикрыв глаза, как будто наслаждался последним мигом спокойствия и такого нужного для него сна, с которым ему придется в эту ночь попрощаться.       – Ты куда? – сквозь сон до слуха женщины доходило непрерывное шуршание в спальне, и с неохотой она приоткрыла еще застеленные пеленой сна глаза, встречаясь с не совсем радостной для восприятия картиной. На цыпочках передвигаясь по комнате, Геннадий старался не шуметь, что у него не очень то и получалось.       – Ириш, спи, а меня на работу вызвали, – справляясь с последней пуговицей на рубашке, вся истинная причина его внезапного пробуждения оказалась озвучена.       – Опять? – упираясь локтями о постель, Ирина немного приподнялась. Мимика ее лица явно показывала все, что она думает по этому поводу. А припоминая, сколько раз за последнее время он так внезапно срывался ночью на работу, заставляла просыпаться буре внутри нее. Понимает и знает всю специфику их нелегкой работы, но принимает ли…       – Ир, ну ты как не родная! Тебе ли не знать специфику нашей работы, – закончив с последней пуговицей рубашки, на плечи мужчины опустился пиджак.       Справляясь с немногочисленными пуговицами пиджака, Геннадий смотрел на недовольную мимику женщины. С улыбкой всматривался в нее, как будто искал в своей памяти моменты, так напоминающие этот. И кто сказал, что женщина, которая находится перед ним и захватывается бурей собственного недовольства, совсем в скором времени может стать бабушкой. Кажется, она не изменилась с тех далеких времен, когда они еще были юные. Восседая на кровати и спиной облокачиваясь о спинку, руки женщины, скрученные в замок, покоились на ее груди, а лицо все также выражала недовольная гамма. Такое уже было… много лет назад.       – Вот чего ты лыбишься? – вид мужчины, который уже почти минуту не мог унять самодовольной улыбки с лица, только сильнее злил Ирину. Она недовольствует, а он воспринимает все ее состояние в шутку.       – Ира, Ира, – в шутливой манере протянул Геннадий, – где твои года…       – Гена! – намек Геннадия она явно расценила не в той манере, в которой предполагался, – ты на что намекаешь? – рука уже потянулась к свободной подушке рядом, – что я, старая капризная баба, да? – не сдержавшись, та самая подушка полетела в сторону Геннадия.       В момент сияющая улыбка на его лице утратила своей лучезарности и сменилась вздернутыми бровями и надменным взглядом. Прокручивая в руках только что прилетевшую подушку, мужчина сокращал расстояние от двери и приближался к кровати, на край которой присел.       – Ты говоришь, что я не изменился, а сама-то? – припоминая их разговор накануне, когда с уст женщины сошло ее наблюдение относительно не изменившейся за все года мужской ревности, Геннадий не может сдержаться и припоминает о ее былых подвигах, коими она и сейчас может похвастаться. – Помнишь, как ты раньше постоянно ворчала, когда мне приходилось уходить пораньше на работу? И сейчас также ворчишь. Ирка, ты не изменилась совсем! – с воодушевлением и вновь вернувшейся улыбкой заприметил Геннадий.       Мужская улыбка разошлась еще шире, и он, не сдерживаясь, прильнул к женщине вплотную.       – Отдыхай и ни о чем не думай, а я постараюсь освободиться как можно быстрее, – зафиксировав на губах женщины неторопливый поцелуй, Геннадий отстранился и, предприняв попытку подняться с кровати, поправил немного помявшийся пиджак, который подвергся несколько секунд назад уверенным рукам женщины.       Провожая Геннадия взглядом, она кивнула. Без слов.       – Гена! – и только когда мужчина приблизился к двери и уже собирался выйти, женский голос окликнул его. Пальцами проминая одеяло, Ирина следила, как он медленно развернулся и, немного прикусывая губы, обдумывала, стоит ли говорить то, чего так желала в эту секунду. Стоит… – Нам ведь хорошо вместе, так? – начиная медленно подходить к одной уже ранее затронутой теме, которая так и не привнесла радостной для нее ноты, Ирина начала из далека.       – Конечно, Ириш, хорошо! О чем вопрос! – Геннадий не совсем понимал актуальность вопроса женщины.       – А было бы неплохо, если бы мы были постоянно вместе, не так ли? – постепенно продвигаясь к сущему вопросу, ее намеки уже более показывали ее действительность, так ярко желающую стать реальностью.       – Кажется, я начинаю понимать, – подбрасывая осколки недавних разговоров, сообразительность мужчины явно победила.       Ирина прекрасно знала о профессиональных качествах мужчины, отзывы о котором ходили и среди ее знакомых, а желание заполучить такого профессионала в ряды своих сотрудников скреплялось и желанием, что он постоянно будет рядом. Она мысленно уже представляла, как каждое утро они смогут вместе идти на работу. Как в моменты свободных минут он сможет отдыхать у нее в кабинете и, довольствуясь совместным времяпровождением, будут дополнять его и кофе, как она с радостью разделит с ним дежурство. Эти вполне возможные моменты заставляли ее идти вперед и уже неоднократно затрагивать подобную тематику, но глаза вновь наливались грустью, когда категоричность Геннадия оказывалась на удивление стойкой. Верность одной единственной больнице, которой он посмел отдать не один год своей жизни, не знала границ. Он чувствовал, что только то место является его центром, и все разговоры Ирины пресекал на корню.       – Ир, ты опять? – обернувшись, он моментом утратил стойкость собственного тела и обрушился спиной о пустующую стену. В планы совсем не входило возвращаться к былой теме, итог которой, как казалось Геннадию, они вроде как решили. – Я тебе все сказал! И, пожалуйста, давай не будем больше возвращаться к подобной теме, – и пока женщина, пытаясь сформулировать правильную стрелу подходящих слов, способных его убедить, Геннадий, не давая ей больше этого сделать, предпринял попытку быстрее ретироваться из спальни. – Отдыхай! – кинул он на прощание, а всего лишь за секунду послышался еле слышный звук закрывающейся двери спальни.       И не было бы этих постоянных ночных вылазок из теплой постели и ее объятий, если бы он работал с ней. Не было бы постоянных задержек на работе, потому что его рабочий график был бы под ее контролем, подкорректировать который она бы не дала никому. Вместо этого было бы больше приятного, совместного и теплого. От несбывшегося желания неприятный осадок явно просыпался упадническим настроением, из-за которого уж точно, когда она окажется на работе, не поздоровится коллегам. Но пока еще довольствуясь последними часами ночного отдыха и наслаждаясь тишиной, глаза Ирины прикрылись, отправляясь в царство сновидений.

***

      Почти опустошенный путь встречал не только сравнительной тишиной, но и уже начавшимся утром, темнота которой постепенно сменялась, и начинало светать. Остатки сна все еще овладевали мужчиной, из-за чего он периодически зевал и, прикрывая ладонью рот, помахивал головой, пытаясь отогнать такую манящую для него пелену. На фоне тишины в салоне играла еле слышная музыка, а мужчине оставалось совсем немного, чтобы добраться до рабочего места и, по-видимому, как он предполагал, собрать все свое внимание, с которым ему в скором времени и придется оказаться у операционного стола. Других вариантов предполагаемых событий не было. Иначе зачем бы его вырвали на работу среди ночи…       Еле слышный звук центрального замка вместе с оранжевым проблеском оповестили о включении безопасности его транспортного средства. Геннадий, по пути, кивая курящим коллегам, направлялся к центральному входу.       – Гена! – мужской голос догнал мужчину практически у входа, на который он обернулся.       В стороне стоящей скамейки сидел мужчина, который медленно привстал с нее и тушил окурок об урну, находящуюся рядом. Явно не ожидав увидеть этого человека, о котором Геннадий еще ночью думал и боролся с желанием и собственным противовесом относительно всей истории, оказался удивлен. Он машинально прошелся взглядом по оси, что окружало их в нескольких десятках метров, и вновь сфокусировал на впереди стоящем мужчине, который как будто замер и продолжал стоять у скамейки.       – Артем сказал, что ты уехал, – припоминая ночной разговор с молодым парнем, Геннадий уже сокращал расстояние с мужчиной.       Геннадий за несколько секунд оказался рядом. Его глаза опустились, когда Николай оказался в полной его близи, а его лицо ярче виднелось перед ним вместе с синеватым оттенком под глазом. Весь круговорот вчерашних мыслей прошелся новой волной. Еще вчера он задумывался, что неплохо было бы подзабыть старые обиды и постараться выйти на новую тропу взаимоотношений. Очень не хотел… но дети. Мысль о них толкала Геннадия вперед.       Снова врежет ему? Обласкает непрошеным потоком слов? Выгонит из его жизни и детей? А дальше что?       Все равно тень мужчины будет периодически мелькать в их жизни. Не сейчас, так через год или через несколько лет. Снова замелькает, когда дети обретут статус супругов, станут родителями. Когда многие снимки улыбающегося маленького человечка заполонят телефон молодого парня, Николай не сможет сдержаться, как и Артем захочет, чтобы его ребенок общался с дедушкой. С двумя дедушками: им и Николаем.       – Угостишь? – наполовину смятая пачка сигарет в ладони Николая проснулась желанием снова вернуть в свою жизнь вредную привычку. Ненадолго. Пока еще тело сковывает цепями, сердце заставляет сделать шаг назад, а разум, наоборот, подталкивает вперед. Потянуть время и дать себе возможность раздумий, а для этого нужно почувствовать запах никотина.       – Конечно! – верхняя часть от пачки оказалась приоткрыта, а его рука вытянулась в сторону Геннадия.       Он кивнул. И вместе с зажатой в ладони сигаретой и зажигалкой опустился на рядом стоящую скамейку. В попытках вызвать немного огня палец непрерывно несколько раз ерзал по зажигалке, но все никак не получалось.       – Видимо, не стоит и начинать, – цельная сигарета полетела в сторону урны, а зажигался с шумом опустилась на скамейку. Упираясь ладонями об скамейку по обе стороны от своих ног, его несколько секундный взгляд сверлил асфальт, после чего глаза медленно приподнялись и зафиксировались на мужчине. Еще несколько секунд прошло, прежде чем Геннадий твердо решил поговорить с Николаем. – Я хочу с тобой очень серьезно поговорить, но сейчас нет времени. Как видишь, внезапно вызвали на работу, поэтому мне нужно идти, но я бы очень хотел с тобой встретиться вечером и все обсудить, – Геннадий оттягивал волнующий разговор, но и в силу отсутствия времени не мог сейчас предаться ему, который, вероятно, затянется не на одну минуту.       Уяснив, что Николай согласен с его просьбой встретиться по его машинальному кивку, Геннадий приподнялся со скамейки и уже собирался покинуть его общество. Он сделал несколько шагов на сторону, как мужской голос догнал его.       – Удача сегодня оказалась на моей стороне. Я знаком с одним вашим доктором, который, к моему великому везению, сегодня дежурит. Попросил его, чтобы вызвал тебя на работу, потому что днем ты будешь занят, а на вечер у меня уже забронирован билет. Поэтому я бы тоже хотел поговорить с тобой, Гена. И желательно сейчас. Времени пока что предостаточно, – впервые за время их встречи, которая больше царила молчанием и отстраненным поведением, Николай ступил вперед. Он для этого немного сдвинул адрес своего вылета домой и, не сказав ничего Артему, решил предпринять еще одну попытку сближения с Геннадием, от итога которой и будет зависеть его дальнейшая жизнь и шанс более тесного общения с сыном и всей его семьей.       Спиной он улавливал каждое слово Николая, а тело оказалось окольцовано на одном месте. Понял, что теперь торопиться некуда. И тот самый волнующий, живущий надеждой оттянуть разговор оказался как нельзя близок. Их разделяло всего лишь несколько метров и пока что еще хранящееся желание Геннадия не смотреть на Николая. В глубине он ощущал не самые олицетворяющие чувства к мужчине, изменить которые хотел разумом, но не сердцем.        Порой требуется сделать шаг назад, чтобы совсем скоро сделать два шага вперед, где не будет никаких тайн, недомолвок, обид прошлого, а улыбки будут освещаться лишь счастливыми мгновениями. Ничего не изменить, нужно идти вперед. Противясь малейшим граням сознания, Геннадий все же развернулся и сделал несколько шагов в сторону мужчины.       – Вот так значит, да? Хитер бобер, ничего не скажешь. Заманил меня ты, конечно, очень ловко, – со вздохом, все еще возмущаясь, тело мужчины опустилось на скамейку. – Ладно, чего уж говорить, – не совладав с некими колкостями, Геннадий все же постарался выдержать спокойствие. – Давай поговорим спокойно, – произошедший накануне разговор с Артемом явно расставил правильные приоритеты перед мужчиной, которые он хоть и понимал разумом, но никак не хотел им подчиняться.       Николай периодически будет мелькать в их жизни, и как бы ему этого не хотелось, изменить сложившуюся ситуацию он никак не сможет. Так почему не попробовать забыть старые обиды и постараться прийти к примирению, а взамен этому получить действительно крепкую и, что немаловажно, дружную семью, которую дополнить сможет именно Николай. Ведь теперь им, по сути, нечего делить, как это было когда-то.       А если представить, что у Николая остались чувства к Ирине и его приезд ознаменован именно по этой причине? На несколько секунд Геннадию представилась именно эта причина и на пару мгновений застелила глаза. Но вместе с тем перед глазами возник образ Ирины, так мило трепещущей перед ним, которая поправляет воротник его рубашки, заботиться, интересуется всем, что происходит у него на работе, показывает свое неравнодушие. Ее счастливая улыбка в который раз не может оставить его равнодушным, после чего на женские губы опускается поцелуй, а вместе с этим совсем близким воспоминаниям и пелена проходит с глаз. Как бы там ни было, со стороны Николая, а в Ирине он точно уверен. Эта женщина его всегда любила, что делает до сих пор. А старые обиды нужно отпустить. Вполне возможно, за ними последует нечто яркое и счастливое.       – Чего молчишь? Сам же хотел поговорить, раз вырвал меня среди ночи, – затянувшееся молчание на несколько минут первым нарушил Геннадий. Он видел, как рядом сидевший мужчина, меняясь в мимике, не знает, с чего начать, как ему становится тяжело и сам решает начать первым. От былой злости уже не осталось и следа, и все, что ему хочется в данный момент: всего лишь найти общую нить разговора и обрести хотя бы малейшее взаимопонимание. – Ты, видно, хочешь извиниться за былые заслуги? – первый и самый важный этап получил свое начало именно с уст Геннадия. – Но, знаешь ли, не у меня нужно просить прощения, а в первую очередь у Иры, потому что в большей степени своим поступком ты поломал жизнь именно ей. Хотя и мне, конечно, тоже, – все же некое недовольство все еще сидело в мужчине.       – Мною управляла жажда заполучить ее. Я не оглядывался на моральный аспект своего деяния, не думал, что правильно, а что нет. Я хотел лишь одного: быть с ней рядом, – этот затмившийся разум и дикое желание заполучить девушку любыми способами Николай помнил все эти годы.       – Ты оказался рядом, и что с этого вышло что-нибудь хорошее? – со слов Ирины, Геннадий помнил о некоторых тонкостях его брака с Ириной и прекрасно знал, что счастья в этом союзе она так и не обрела.       – Нет, полюбить меня она так и не смогла, – вставать на прошлую тропу, как это было много лет назад, Николай и не думал. – Извини за все, что было. За тот мой не слишком трезвый приход к тебе домой, когда я пытался показать, как мы с Ирой счастливы. Знай, это было фикция, и счастья никакого не было. Была попытка хотя бы на время вообразить, что такое возможно, но этого всего не было. Она постоянно думала о тебе, вспоминала, плакала. И как раз в такие моменты я начинал понимать, что поступил подло и не смог добиться того, чего так желал, но было уже поздно что-либо менять. Мы продолжали жить. Я продолжал любить ее, а она тебя, – как бы мужчине не было тяжело вспоминать тот отрезок жизни, а Николай счел необходимостью в этом признаться.       – Занимательно! – что-то подобное Геннадий и представлял и, подтверждая свою нить предполагаемых догадок, непрерывно кивал головой. – Ты поступил даже не подло, а омерзительно по отношению к девушке, которую любил. Разве ты не хотел, чтобы она была счастлива? Разве ты мечтал о том, чтобы видеть в ее глазах грусть? Не думаю, что ты мечтал именно об этом, когда посмел поставить ей такое условие. О чем ты вообще думал? Да и как можно было додуматься до такого? Как можно было так поступить с человеком, к которому испытываешь довольно светлые чувства? – в сознании Геннадия до сих пор не укладывалась данный путь, по которому Николай пошел много лет назад, и тем самым изменил жизнь всей троицы.       – Да не думал я, а всего лишь шел к своей цели – быть рядом с Ирой. А союзником в этом был мой отец, который полностью меня поддерживал, – не скрывая ничего, признался мужчина.       – Прекрасный отец, ничего не скажешь, – новое открытие во всей этой истории громом обрушилось на мужчину, о присутствии которого Геннадий не знал даже с уст Ирины. – Сколько всего нового я узнаю. А может, есть еще что, чего я не знаю, но чего бы мне следовало знать? – вполне лаконичный вопрос посыпался на Николая. История многолетней давности, даже спустя столько лет оказалось окольцована загадками и тайнами.       – Да откуда же мне знать, что ты знаешь, а что нет! То, что хотел сказать, я сказал, – еще в самом начале не тяжело было предположить, что главную и истинную причину Геннадий знает, но вот что именно ему рассказала Ирина, Николай не знал. Мужчина прекрасно понимал, что скрывать она мало что будет, но и дабы уберечь его от возможного волнения, может что-то не договорить.       – Да чего уж теперь говорить, когда все это осталось в прошлом, которое, к сожалению, уже не изменить. Все, что остается – это только смириться, – заключив последние умозаключения, сошедшие с его уст, за Геннадием закрепилось молчание, которое полностью поддержал и Николай. Несколько минутное молчание овладело немноголюдным двориком больничного заведения, у которого они продолжали сидеть. – А знаешь ли, можно было и по-человечески поступить, – пальцы непроизвольно зашевелились, а мужчина почувствовал в них сталь, как будто так и желал сомкнуть их в кулак. – Прийти к нам с Ирой. Да, надавить на нас, чтобы мы признались, что отцом Артема являешься ты. Не ставить ее перед выбором, а всего лишь изъявить свое желание участвовать в жизни сына. Ты бы, конечно, был в другом качестве, но был рядом и с Ирой, и с сыном. И все были бы счастливы. И жизнь бы сложилась совсем иначе, – не совладав с желанием деть разбушевавшуюся бурю, одна рука с грохотом опустилась на пустое место скамейки, которое располагалось между ними.       – Я могу сказать тебе все что угодно. Постараться найти массу отговорок, почему я так не сделал, но ты понимаешь, Гена, что уже ничего не изменить. Я не смогу отмотать все пройденные года и все вернуть. С нынешним пониманием я бы так не поступил. И не в моей власти что-то исправить, но в моей – постараться заслужить прощения, чего я очень желаю. Ира давно отпустила ситуацию и смирилась. Она мало что говорит, но я видел все в ее взгляде. А вот ты… Ты что посмеешь мне сказать? – вопрос, от ответа которого зависело многое в жизни мужчины, вырвалось еще его протяжным выдохом, а вслед и затаенным дыханием.       Вердикт…       Прошло десяток секунд, прежде чем Геннадий соизволил унять взгляд и взглянуть на мужчину. Почему-то только сейчас он более осознанно его пытался разглядеть и замечал, какие изменения произошли и в его внешности. Как, собственно, и в его за все пройденные года. От худощавого телосложения не осталось и следа, волосы могли похвастаться заметной сединой, а в глазах отчетливо читалась грусть. Не только он был несчастлив. Не только он…       Взгляд мужчины медленно пропутешествовал по скамейке и задержался на чемодане, который стоял у ног Николая. Это их последний разговор, который, по идее, должен придать Николаю успокоения. Совсем скоро он покинет пределы родины и вернется домой. В Германию, которая за последние там прожитые года стала для него как дом.       – В Германии что-то держит тебя? Семья, работа, дом? – пропустив такой волнующий для Николая вопрос, Геннадий адресовал то, что в первую очередь волновало его.       Покидая родную землю и оставляя все еще любимую, но уже бывшую супругу с маленьким на тот момент ребенком, он думал лишь о том, что в другой стране сможет наладить свою жизнь, в том числе и личную. Имея багаж знаний в своей профессии и маломальский опыт, который дополнялся неплохой характеристикой от бывших коллег, надежда на благоприятный исход возрастала, а помощь друзей покойного отца, имевшего связи как раз в нужных кругах в одной из Мюнхенских больниц, сыграла ему на руку. Его ждала не только предстоящая работа, но и девушка, с которой он познакомился сразу по приезду. А потом еще одна. Вскоре еще. И еще. Несколько встретилось на пути Николая, прежде чем что-то все-таки щелкнуло в груди, издалека напоминая то чувство, которое он испытывал к бывшей супруге. А совсем скоро на безымянном пальце показался уже знакомый ему проблеск. Каждый раз крохотное золотое изделие служило напоминанием, когда глубокой ночью случались вспышки воспоминаний и его мыслительный поток уходил далеко в прошлое. Он женат и вроде как любит свою жену. И, что немаловажно, она его тоже. Да вот только годы прошли, а вслед за ними и чувства посмели себя изжить. Не осталось ничего, что еще могло напоминать счастливую ячейку общества.       – Нет, – еще одна грустная попытка построить личную жизнь моментом пронеслась в памяти мужчины. – Много лет работал в одной Мюнхенской больнице на должности хирурга. Да вот только недавно бывшая супруга стала ею руководить, а отношения у меня с ней после развода сложились, мягко сказать, не очень. Пришлось уволиться, дабы глаза не мозолить, да и чтобы не нарваться на ее немилость и тем самым не заработать себе еще больше проблем. Детей у нас с ней, к сожалению, не случилось, так что Артем является моим единственным ребенком. А все, что у нас с ней было из совместно нажитого, продали. Так что, как видишь: ничего, – открывая небольшую занавес своей жизни вдали от родины, Николай оказался полностью открытым, чем явно заслужил взгляда одобрения со стороны Геннадия.       – Так бывает, к сожалению, – дабы не быть равнодушным, Геннадий выдавил подобие искривленной улыбки, после чего, подтверждая свои же слова, пожал плечами. Не у всех семейная жизнь складывается…       – Бывает, да не у всех, – что ни говори, а некая сотая доля зависти к мужчине у Николая присутствовала по причине того, что как бы не складывалась его жизнь, он всю жизнь любим. В отличие от него, года не изменили ничего: Ирина по-прежнему любит его, а он – ее.       – Что дальше делать думаешь? – как будто забыв о старых обидах, а возможно, уже и действительно забыл, Геннадий больше приближался к недавно сформировавшейся в его сознании цели.       – А ты не видишь? – легкий пинок собственной ноги по чемодану явно указывал, куда будет нацелен его путь после их разговора.       – И зачем? – поинтересовавшись, его короткий вопрос был виден и по его мимике и вздернутым вверх бровям.       – Что зачем? – до Николая не сразу дошел вопрос.       – Зачем уезжаешь? Почему не хочешь остаться? Разве ты не хотел быть ближе к сыну? К Юле моей? К их возможной семье, которая, чувствую, совсем скоро станет таковой? – еще не полностью смирился, что дочь является почти замужним человеком, но благодаря ловким манипуляциям Ирины, уже ясно это осознает.       – А ты? – до этого еще не получив должного ответа, что Геннадий как бы не против его присутствия в их уже сформировавшейся семье, Николай монотонно вырвал вопрос и притаился, затаив дыхание.       – А что я? Кто я такой, чтобы отпускать тебе грехи? Все, что ты сделал, останется на твоей совести. Да и, как я погляжу, ты сам настрадался из-за своих же неправильных поступков. Бумеранг? Возможно! Не будем вдаваться в такие высокие слова и просто постараемся отпустить ситуацию и забыть о ней. В любом случае, все вернулось в прежнее русло, как и должно было быть изначально. С небольшой поправкой, конечно, что у нас с Ирой есть дети, и их выбор нужно уважать и принимать. А то, что будущий супруг моей дочери является твоим сыном, так что здесь поделать, – полностью отпустив ситуацию, облеченный выдох не заставил себя долго ждать.       Сразу почувствовалось успокоения. Сразу стало спокойно двум мужчинам. Сразу стало понятно, что жизнь всех обывателей становится на новый путь и выбирает более счастливую тропу…       – Если есть желание, то с местом работы я тебе помогу. Да и к Артему будешь ближе, чему, я уверен, он будет несказанно рад, – удивляясь самому себе, Геннадий сам предпринял то, о чем еще вчера не мог и подумать. – А с жилплощадью, уж извини, думай сам, – озвучив последнюю свою мысль, им была предпринята попытка подняться со скамейки. Время неумолимо бежало вперед, и стрелки наручных часов сообщали, что рабочая суматоха совсем скоро попросит его в свои владения.       Он должен думать о будущем, в котором больше никогда не будет горести и печали. Где старые обиды навеки останутся в прошлом и никогда не вспомнятся, где улыбка любимой женщины и дочери будет освещать его, а он в который раз сам поймет, что поступил правильно. Забыв все старое, даст дорогу новым и более счастливым моментам их жизни.