«Действительно бледная» – только за ужином Геннадий смог разглядеть раскрывающийся в хорошем освещении бледный оттенок лица женщины. Кипа вопросов будоражило сознание, что же все-таки случилось и что именно послужило такому состоянию. Он, конечно же, поинтересуется, но только не сегодня. Пока что накормить благоверную и уложить ее спать является для него первоочередной задачей.
– Гена, может, все-таки я? – заметив, что сегодняшним вечером Геннадий собирается взять на себя роль хозяйки, запротестовала Ирина. Ей нравилась традиция, кой имела честь сложиться в последнее время, когда почти каждый вечер именно она была хозяйкой кухни, которую до этого времени не любила. Сейчас полюбила.
– Нет, – все попытки женщины самой накрыть на стол он пресек на корню. – Лучше съешь морковки. Она, говорят, полезная, – отшутившись, мужчина оставил небольшой отпечаток на белокурых локонах женщины и отошел, принимаясь за великое кулинарное дело.
Улыбающаяся женщина и даже ее разрумянившееся лицо после вечернего совместного пира, которое должно было растопить душевные терзания Геннадия, не принесли должного эффекта. Дабы не давать повода к волнению, он улыбался и старался не показывать, что его что-то беспокоит, и всячески пытался заговорить Ирину, чтобы ее внимание не взяло вверх. Благо, после сытного ужина и так вымотанный за последние дни организм женщины кардинально дал сбой. И еще, сидя за столом, ее глаза начали закрываться, что послужило отличным поводом быстрее покинуть кухню и оказаться в теплой постели.
Окутанный ароматом ее волос, раскинувшиеся на его плече, на котором умиротворенно посапывала женщина, Геннадий не мог отойти в царство сновидений. Вся ситуация, произошедшая вечером, не привносила спокойствия. А еще тот факт, что парня до сих пор нет дома, только добавляло раскола в и так разбушевавшиеся душевные терзания. Полчаса он пытался взять пример с мило посапывающей Ирины, но, так и не став победителем царства сновидений, все же предпринял попытку вырваться из теплых объятий.
Как только сон женщины оказался побеспокоен еле ощутимыми движениями, она что-то промычала, но не проснулась. Аккуратно, стараясь не побеспокоить сон женщины, мужская ладонь переместила голову со своего плеча на подушку и, укрыв ее одеялом, на цыпочках постарался выбраться со спальни.
Теперь же его взгляд был прикован к ночной улице за окном. Так и не включив в комнате свет, мужчина непродолжительное время следил за ночной жизнью, после чего переместился на диван. Декоративная подушка, которая служила больше интерьером для дивана, оказалась в руках мужчины и, обняв ее руками, мужчина облокотился на спинку дивана, путешествуя в собственных мыслях. Из мыслей не выходил Николай. Его взгляд…
Он был совершенно иным, чем Геннадий видел накануне. Тогда неожиданность сказалась должным образом, что позволило мужчине выпасть в осадок и в оцепенении, стараясь переварить происходящую перед ним картину, он мало что мог сказать. Защитная реакция сработала, как и полагалось. Он наступал, сыпал колкостями. И только по происшествию небольшого количества времени, когда вся суть происходящего уложилась по нужным полочкам, последовала естественная реакция со стороны Николая.
А естественная реакция заключалась в том, что в глазах Николая Геннадий увидел сожаление о своем многолетнем поступке: его боль от неудачно сложившейся личной жизни; слишком заметную надежду, читающую в грустном взгляде на благоприятный исход общения с сыном. Кто-то в меньшей степени, а кто в большей, но каждый совершает ошибки. Так почему не отпустить эти ошибки, если взамен им пришло сожаление?
Эти мысли все сильнее давили на терзающий разум мужчины, а он все сильнее загорался идеей встретиться с Николаем и поговорить в спокойной обстановке, без кулаков и эмоций. Понимание, что в любом случае их возможные будущие встречи неизбежны эта идея все больше импонировала Геннадию.
– Пап, ты чего здесь в темноте сидишь? – в комнате, завязывая поясок шелкового халата, неожиданно появилась Юля.
– А, что? – Геннадий сам не заметил, как в охвате собственных мыслей в комнате внезапно стало слишком светло, и ему пришлось от изобилия света резко прикрыть глаза, которые стали резать.
– Говорю, чего сидишь в темноте, почему не спишь? Может, плохо себя чувствуешь? – волна вполне очевидных предположений, о чем свидетельствовал довольно потухший взгляд мужчины, и сам его вид, позволили девушке перепугаться.
– Все хорошо, – полностью освободившись от потока еще недавно беспокоивших его мыслей, мужчина улыбнулся. – Иди, посиди со мной, – отложив декоративную подушку на сторону, мужская ладонь несколько раз соприкоснулась с мягкой поверхностью дивана, приглашая на свободное место рядом с собой.
Девушка повиновалась просьбе отца и всего лишь за несколько секунд расположилась рядом. Юля сразу почувствовала, как отцовская рука коснулась ее плеча, а всего лишь за мгновение она сама оказалась прижата к его плечу, упокоив на нем голову. Они давно так не сидели…
– Ирина спит? – стараясь разрядить затянувшееся молчание, из уст девушки вырвался и так вполне понятный вопрос. Конечно же, спит. Если бы не спала, то они бы оказались в объективы ее улыбки и пропитанной радостью взгляда, когда женщина, притаившись в углу комнаты и облокотившись спиной об стену, не уставала наблюдать за такой теплотой между мужчиной и дочерью, что бывало неоднократно.
– Спит, – зарываясь носом в белокурых волосах дочери еле слышно прошептал Геннадий.
– А ты почему не спишь? Тебе тоже нужно отдыхать, – несмотря на то, что девушка знала, что отец теперь под тотальным контролем женщины, Юля все также продолжала волноваться за мужчину.
– Успею, – вдыхая полной грудью аромат, исходящий из волос дочери, прошептал мужчина. – А сейчас я наслаждаюсь тобой, маленькая моя, – все сильнее проникая в уютность нарастающей атмосферы, мужчина в блаженстве прикрыл глаза. – Ты такая взрослая у меня стала, самостоятельная. Даже не верится, что я являюсь отцом такой взрослой девушки, – глупо спорить с любыми аргументами: как своими, так и дочери с Ириной, что она взрослая. Для него она все та же маленькая девочка, в объятиях которых Геннадий готов растворится. – А помнишь, как мы почти каждый вечер сидели вот на этом диване и болтали о всяких мелочах? – так и не открывая глаз, мужчина начал предаваться воспоминаниям несколько годичной давности, когда, придя с работы, он старался как можно чаще проводить свободное время с ребенком.
– Помню, – уголки губ девушки непроизвольно растянулись в улыбке. Практически все вечера веяли отцовской заботой и теплотой, в которых они растворялись обоюдно.
– Куда все это подевалось? – вопрос, застывший в воздухе, заставил вырвать из мужчины тяжелый вздох.
– Папуль, – протяжно протянула девушка, предпринимая попытку вырваться из отцовских объятий, – я выросла, – женская ладонь накрыла щеку отца, – и тебе придется с этим смириться, – закончила девушка, наблюдая, как глаза отца медленно приоткрываются, а его взгляд больше пропитывается тоской.
– Выросла, – и пусть его жизнь теперь наполнена более яркими красками и, наконец, обрела долгожданное личное счастье, смириться, что совсем скоро придется оторвать дочь от отцовской груди, он по-прежнему не может.
– Не грусти, все будет хорошо. Мы с Ириной всегда будем с тобой, – в который раз поднимается подобная тема, и каждый раз она не устанет успокаивать и заверять отца, что он самый лучший. – Мой папа… любимый, – женский шепот сразил Геннадия, что грустный взгляд сразу преобразовался в теплый, а лицо наполнила улыбка.
– Ох, хитрюга! – все приемы дочери он знает наперечет, но так и не научился с ними бороться. Такая нежная и ласкающая дочь всегда имела над ним особое влияние. – Ладно, все, беги спать, – немного отстранившись от девушки, Геннадий полностью высвободил девушку из своих объятий.
– Не могу, – сон категорически отказывался принимать девушку в свою власть, когда любимого не было дома. – Артема хочу дождаться, – в руках девушки был мобильный телефон, который она вертела в руках.
– А он, кстати, не говорил, куда отправился на ночь глядя, да и вообще, когда будет? – чтобы ни было между мужчиной и парнем, а Геннадий все-таки переживал за него.
– Говорил, – девушке было неловко произносить подобные вещи отцу. Ее глаза путешествовали по комнате, а с уст все не сходило признание, которое благодаря молодому человеку она в телефонном разговоре и услышала несколько часов назад, когда парень только покинул квартиру.
– К Николаю, – благодаря такой реакции дочери Геннадию не составило труда обо всем догадаться.
– Да, – спорить было бессмысленно, и Юля лишь кивнула. – Прости, пап, – все еще чувствуя себя неловко, женский взгляд оказался опущен вниз.
– Тебе то за что извиняться, глупенькая? – поправив волосы дочери, Геннадий наклонился вперед, пытаясь заглянуть девушке в глаза. – Это наши дела с Артемом и Николаем, и твоей вины здесь совершенно нет, – чувство неловкости, так яро ощущаемое девушкой, позволили унять крепкие отцовские объятия.
– Как ты выдержал все, папа? – осознание и принятие всей жизненной истории отца позволили вырваться интересующему ее вопросу.
– Выдержал, потому что знал, для кого живу, – мужской шепот опустился на висок дочери, где он за мгновение закрепил поцелуй и, отстранившись от девушки, предпринял попытку встать с дивана.
Все же она выбрала правильную модель поведения с возможным будущим свекром, благодаря которому весь вечер, имеющий возможность пройти в уютной семейной атмосфере, наполнился грустью и послужил сначала взрыву спокойного равновесия отца, а затем и исчезновению молодого парня из недр счастливого гнездышка. Им с Артемом еще предстоит пройти немало разговоров на эту тему, но при виде слегка заметной грусти у отца, когда только упоминается имя Николая, ее позиция только крепчала. Да и сама она не горела особым желанием хотя бы постараться наладить контакт. Время… возможно, оно способно расставить все по своим местам.
Именно с такими мыслями девушка отпустила все мысли об отце молодого парня и постаралась абстрагироваться от ситуации. Теперь она с улыбкой наблюдала за отцом, который, предприняв попытку подняться с дивана, разминался.
– Ой, старик уже, – ощущая, как от долго сидячего положения в одной позе тело затекло, мужчина кое-как разогнулся. Мужские руки оказались зафиксированы на собственной пояснице и он выгнулся назад, разминаясь.
– Какой же ты старик, папа! – девушка не могла сдержаться, дабы не вырвать из себя еле слышный смешок. – Старики на такое не способны, – впервые за все время ее общения с отцом их грань переходит рамки приличия. Пускай только намеками…
– Ты о чем? – гамма удивления и непонимания заставила Геннадия медленно повернуться к девушке.
– К тому, что ты у меня мужчина в самом рассвете сил, – та самая декоративная подушка, которая еще недавно подвергалась уверенным мужским рукам, оказалась в руках девушки, где она и запрятала неловкий взгляд.
Прекрасно понимая, к чему ведет дочь, Геннадий слегка сконфузился. Когда дверь его спальни закрывается, а комната начинает повышаться как минимум на несколько градусов, сдержать свои желания становится непосильной задачей, а контроль над разумом теряется. Естественно, что все происходящее за закрытой комнатой доходит до слуха всех домочадцев.
Полминуты ему понадобилось, чтобы в полной мере переварить поступившую информацию и более внимательно присмотреться к дочери. Красивая, взрослая, самостоятельная и почти что одной ногой уже во взрослой жизни. Почти что замужем…
– Юля… – неуверенно начал мужчина, обратно приживаясь к дочери на диван, – ты у меня уже девушка взрослая, и я хотел бы с тобой поговорить, – возвращаясь к давней теме, когда из уст мужчины вырвалась просьба не торопиться в отношениях, сейчас все больше теряла своей актуальности. Сколько бы он не отнекивался, а прекрасно понимал, что совсем скоро спальное место Артема, которым служит именно этот диван, где они расположились, вполне может сменить свою локацию и переместиться в комнату дочери. Поэтому и считал необходимостью заранее, как он думал, про это поговорить. – В общем, я понимаю… – глаза возвысились кверху, – ты, Артем, вы уже взрослые. Это рано или поздно случиться.
Уловив путь отца, на тропу которого он не спеша начинает выходить, девушка прикусила нижнюю губу. Сегодняшнее утро, которое только благодаря чуткости Ирины не позволило отцу схватиться за сердце, добавляло ей ускорения сообщить о некоторых изменениях в ее личной жизни и о том, что с ночи парень сменил место своей ночной локации.
– Пап, мне ужасно неловко, но я хочу признаться, что все, о чем ты говоришь, уже произошло, – дабы не попятиться назад, с уст девушки сошло мгновенное в одну секунду признание.
Люстра, которая еще пару секунд назад казалась зафиксирована неловким взглядом мужчины, в момент избавилась от его проницательности, и мужчина повернулся к дочери. Юля выглядела растеряно и сидела с приоткрытыми губами, ожидая, как отреагирует отец. Но мужчина, переваривая только что поступившую информацию, пока придерживался молчания, и лишь лицо выдавало его задумчивое состояние. Его губы постоянно дергались из стороны в сторону, нос пощипывал, из-за чего он им дергал, глаза то смягчались теплотой, то расширялись, а на голове, казалось, за пару секунд добавилось еще несколько седых волос.
– Ну, чего уж говорить, когда уже все произошло, – и пусть сердце Геннадия предательски ныло, он все же постарался принять информацию и, дабы не волновать дочь, решил не показывать истину разбушевавшейся бури внутри. Все равно уже ничего не изменишь, а серьезные отношения детей, которые в скором времени собираются связать себя узами брака, подталкивало включить осознание и принятие всего. Как бы тяжело ни было…
Между ними никогда не было секретов, и девушка не стала уклоняться от той модели поведения и решила, что и сейчас у них не будет секретов. И даже когда она выйдет замуж, мужчина по прежнему останется главным для нее, от которого она не будет ничего скрывать.
– Папуль, я тебя очень люблю, – шепот девушки вместе с ее губами опустились на отцовскую щеку. – Иди, пожалуйста, отдыхать, ты выглядишь очень уставшим.
– Пойду, – не став спорить, Геннадий постарался отпустить ситуацию хотя бы не на продолжительное время, о которой обязательно вскоре подумает и, возможно, даже обсудит с Ириной. Сейчас его больше прельщала теплая постель и объятия любимой. – Ты тоже долго не сиди. Если Артема в течение получаса не будет, то не задерживайся и ложись спать, – отцовскую заботу он все-таки не мог отключить.
Легкий поцелуй в щеку дочери, и мужчина поднялся с дивана. Несколько секунд и его рука коснулась ручки двери, которая вела в спальню, как внезапно что-то остановило.
– Не спите, – до слуха мужчины дошел голос парня, и он обернулся. В момент Геннадий словил взгляд парня на себе, который явно был пропитан болью и разочарованием.
– Артем, ну почему так долго? – не дав сказать отцу и слова, девушка сама в один миг подорвалась с дивана и повисла на шее молодого человека.
– Так получилось, – пребывая не в самое одухотворенном настроении, коротко отрезал Артем.
– Юль, ты все-таки иди отдыхать, а я хочу поговорить с Артемом, – на время задвинув мысли о таком долгожданном отдыхе, без возражений процедил Геннадий. – За мной! – совершив несколько шагов совершенно в другом направлении, мужчина держал путь на кухню.
– Иди, – как только силуэт отца скрылся за дверью комнаты, рука девушки накрыла плечо парня, – а я тебя обязательно подожду в своей комнате, – в закрепление своих слов она оставила поцелуй на губах парня, – в нашей комнате, – добавила Юля, ясно давая понять, где теперь будет ночевать парень.
– Как отец? – мужчина, воцарившийся у окна, оказался к только что вошедшему парню спиной. Он слышал, как неторопливые шаги Артема нарушили тишину кухни, но, адресовав вопрос, не спешил к нему оборачиваться.
– Уехал, – облокотившись о стену спиной, с нескрываемой тоской в голосе признался парень.
– Даже так? – удивление со стороны Геннадия не подчинялось его телу, и он, совсем себя не контролируя, обернулся, а в его глазах читалось явное удивление. Не ожидал…
– Он понял, что он здесь лишний и никогда не сможет заслужить прощения за былое, – несколько часовая беседа с отцом в гостинице, где Николай на время обосновался, за все время их общения казалась для парня самой теплой. Никогда он еще не был так близок с отцом, из-за чего грустил, что представившаяся возможность так быстро оборвалась.
– Это он, конечно, зря, но не буду скрывать, что не рад этому, – и пусть еще совсем недавно мужчину не отпускало желание встретиться и поговорить с Николаем один на один, такое развитие событий ему нравилось куда больше.
– Ну да, – подытожил он и так понятную, не совсем олицетворяющую радостью реакцию мужчины. – Другого, в принципе, ожидать и не приходилось, – понимание и попытка поставить себя на место другого человека является одной из лучших способностей прочувствовать чувства ближнего, что, собственно, и попытался сделать Артем.
Понимал отца. Понимал Геннадия. Понимал мать. И их круговорот давних обид и отношений. Во избежания возможных будущих конфликтов, которые могут стать неизбежностью, лучше их не тревожить. Если нужно будет, жизнь сама привнесет свои сюрпризы. Вместе со своими умозаключениями, вся слегка уже мало ощущаемая обида на Геннадия начинала выскальзывать из парня, и он более четко сфокусировал взгляд на напротив стоящем мужчине. Все-таки, какой бы он ни был, а парню он уже родной, на которого злиться он долго не сможет.
– Мир? – несколько шагов, разделяющая их, оказались преодолены Артемом, а его ладонь покосилась в сторону мужчины, предлагая рукопожатие, на котором, по его предположению, и поставиться точка неким недоговоренностям и обидам.
– Мир, сынок… – впервые с его уст сорвалось подобное обращение к парню, о чем Геннадий нисколько не жалел.
Хлопок мужского рукопожатия, как окончание мелкой недомолвки между мужчинами, позволил отпустить ситуацию и обоим вздохнуть полной грудью. Но, несмотря на то, что Артем улыбался, легкий оттенок еще слегка заметной грусти освещал лицо парня, из-за чего Геннадий и решил приукрасить вечер и, вознесся в него больше теплоты предложил разделить с ним чашку чая.
– Геннадий Ильич, я не хочу, – как только действия мужчины стали понятны, резко возразил Артем. Выпускной Юли, их ночь, за которую им удалось поспать всего лишь несколько часов, а затем и такой насыщенный день выбил из парня все силы, и он хотел лишь отдохнуть. – Я спать! – намереваясь покинуть кухню, Артем развернулся.
Рука мужчины, которая удерживала ручку чайника, так и застыла на полпути к плите. Его глаза хаотично пропутешествовали по стене, а сам он находился к парню спиной, прекрасно улавливая его шорох в виде неторопливых шагов.
– На диван, в гостиную? – его поджатые губы и мертвая хватка руки в ручке чайника выдавала весь спектр, но мужчина старался выглядеть спокойно.
– К Юле в комнату, – без колебаний признался парень. – Она взрослая девушка, Геннадий Ильич, – последнее, что проронил Артем, а всего лишь за секунду скрылся с видимости мужчины, оставляя его наедине вместе со своими волнующими мыслями относительно дочери.
Он должен это принять…
***
Воцарившись задним корпусом к девушке на кровати, на которой, как на первый взгляд показалось Артему, она уже предалась объятиям сновидений, парень неторопливо расстегивал пуговицы собственной рубашки. Внезапно он почувствовал, как по спине от копчика до лопаток пропутешествовали женские пальцы. И обернулся.
– Чего не спишь? – несмотря на довольно сильную ощущаемую усталость, Артем старался выглядеть бодро. Подарив девушке ответную улыбку, парень сильнее развернулся к ней и, согнув одну ногу в колене, поджал ее под себя.
– Как я могла уснуть, если тебя нет дома? – вполне закономерный вопрос не заставил себя долго ждать, хотя и звучал больше как утверждение недавно сложившимся в их жизни фактам. – Теперь я всегда буду тебя ждать, поэтому привыкай, – заключила девушка.
После того как парень поменял расположение тела, развернувшись к девушке, она лишилась приятных прикосновений по мужской спине. Сейчас, встречаясь с его теплым взглядом, не смогла сдержаться. Женская рука потянулась в его сторону и коснулась мужской груди, которая была уже обнажена.
Благодаря умелым женским рукам полы рубашки парня развелись еще сильнее, открывая ее взору более приятную картину. Улыбаясь в слегка хитром прищуре, ее взгляд уже был лишен былого смущения. Ей не перед кем стесняться, и одеяло, которым еще недавно укрывалась девушка, вмиг соскользнул с ее тела, открывая теперь для парня более приятную и теплую картину.
Их ждет новая жизнь… Новый этап…
***
Но только если у Артема с Юлей получилось выйти на новый уровень жизни, то у Геннадия с этим были значительные проблемы. Он несколько дней беспокойно спал и, выдерживая нахмуренный взгляд Ирины и ее бурчание, постоянно переворачиваясь на постели, явно думал о своем, о чем не говорил Ирине. Она лишь вздыхала и, накрывая его плечо прикосновением своей головы, пыталась хоть как-то успокоить.
Зарывшись носом в белокурых волосах женщины, сон все никак не хотел принимать мужчину в свои объятия и который день он никак не мог отпустить тревожащие мысли далеко от себя.
Дочка – его единственный лучик долгие годы. Ее звонкий детский голосок до сих пор помнит мужчина: наполненный заливистым смехом или же плачущий, когда, не удержавшись на ногах, ребенок падал и заливался слезами. Маленькие ручки, которые так и тянулись к нему и брали в плен отцовскую шею, когда он приходил с работы и не уставал носить ребенка на руках. Он помнит эту нескончаемую детскую болтовню, когда дочь рассказывала о своих геройствах сначала в садике, а затем в первые годы школьной жизни. Как начала взрослеть, требовать женских мудрых советов и наставлений. То чувство первой растерянности долгое время продолжало жить в мужчине, когда ему приходилось объяснять такие вещи, о которых должна рассказывать именно мама. Постоянные страхи, что дочь может связаться с плохой компанией, и ее вечные попытки успокоить отца, заверить, что ему не о чем волноваться. Их вечера, когда они предавались задушевным беседам, занимались учебой и просто посвящали время друг другу.
Ему тяжело принять факт ее взросления и отпустить далеко от себя. Только от одной мысли, что совсем скоро Юля может покинуть их теплое гнездышко, сердце начинало свербеть. Эти мысли с каждым днем все сильнее начинают давить. Его девочка уходит… во взрослую жизнь.
Так и прошло несколько дней с того самого момента, как жизнь девушки внесла нечто новое, а координаты ночного пребывания молодого парня изменились. Геннадий ждал, что совсем скоро дети ему сообщат радостную новость. Но только эта радость будет для них, но не для его чувственного отцовского сердца. И та картина, которая сегодняшним вечером представилась его глазам – наглядное тому подтверждение, что совсем скоро этот день настанет.
Закончив вечернюю трапезу, мужчина наслаждался компанией горячего чая и ждал, когда Ирина выйдет из душа и, возможно, составит ему компанию. Но ее все не было…
Поэтому допив уже вторую чашку чая, мужчина решил прогуляться по квартире и узнать, чем же там занимаются дети, потому что веселый смех девушки уже несколько минут разил стены квартиры, который мужчина, конечно же, слышал. А оказавшись в гостиной, он лишь прикрыл глаза и облокотился о стену спиной.
Ребята, которые не ощущали присутствия мужчины за своей спиной, смотрели комедию, о чем-то перешептывались, смеялись, а затем закрепляли собственные комментарии о комедии поцелуем. Они не упускали возможность насладиться обществом обоюдного тепла.
Выросла девочка. Выросла, выросла... и как тяжело это принять до сих пор…
Лишив детей собственного присутствия Геннадий сидел на кровати в спальне. Его голова была опущена вниз, а сам он вновь и вновь боролся с собой, пытаясь отпустить дочь. Он так увлекся, что не заметил, как в спальне появилась Ирина.
Несколько минут прошло, прежде чем женщина, высвободившись из банного полотенца, переоделась в шелковый халат. Еще несколько минут нехитрых манипуляций с собственным телом, и она уже готова была утонуть в мужских объятиях, вместе с которым и собиралась уйти в мир снов. Но вот его вид не вселял такой одухотворенности. С того появления, как она появилась в комнате, его положение тела не изменилось. Мужчина как сидел с опущенной головой вниз, так и продолжает сидеть.
Не нужно было много времени, чтобы понять всю ситуацию. Тем более ребята, через которых Ирина проскользнула по пути из ванной в спальню, было наглядное тому подтверждение. Тяжелый вздох женщины. Снова… Снова она вздыхает, а ее глаза вновь терпят грусть. Когда ей плохо – ему плохо, когда ему плохо – ей плохо. Между ними давно закрепилась связь…
Несколько шагов и кровать оказать в ее власти, на которую женщина благополучно забравшись, подкралась к нему со спины. Мягкие руки опустились на мужские плечи, аккуратно их массируя.
– Ммм… – только когда тело почувствовало женские прикосновения, мужчина смог выбраться из охвата постоянно беспокоивших его мыслей. Он что-то не ясно промычал и, прикрыв глаза от удовольствия, наконец, приподнял голову, до того опущенную вниз.
– Расслабься, – отточенные движения женских пальцев все больше придавало спокойствия, и его напряженное тело начинало обмякать. Он не спеша успокаивался.
– Хорошо, – расплываясь в улыбке, все также с прикрытыми глазами, в блаженстве прошептал Геннадий.
– Сейчас будет еще лучше, – еще несколько секунд руки женщины были окольцованы на его плече, а затем повели дорожку к груди и, цепляясь за верхнюю пуговицы его пижамной рубашки, пытались освободить тело от ненужной на данный момент вещи.
– Ты что делаешь? – нельзя сказать, что мужчина был против того, как расценил следующие действия женщины, но что-то его останавливало. – Мы ведь хотели отдохнуть, – первое, что пришло на ум Геннадию, слетело с его уст. Именно об отдыхе они и говорили, когда только пришли домой и желали поскорее воцариться в теплой постели и, возможно, предаться милой болтовне о всякой бытовой чепухе.
– А кто тебе сказал, что мы будем себя утруждать? – закончив с последней нижней пуговицей, умелые женские руки постарались освободить мужское тело от одежды. – Совсем нет, – легкий след женских губ оставил отпечаток на обнаженном плече мужчины. – Просто я хочу сделать тебе массаж. Хочу, чтобы ты полностью расслабился, чтобы почувствовал себя нужным, любимым и самым родным, а для этого мне нужно чувствовать тебя в полной мере…
Женские руки еще раз прошлись по крепким мужским плечам, а затем Ирина сама же его подтолкнула сменить положение тела и принять удобную позу, дабы она в полной мере смогла насладиться своим новым занятием. И пока Геннадий, лицом уткнувшись в подушку, лежал на животе, Ирина решила принять на себя роль профессионального массажиста. Маленькие комочки нервов поддавались ее хрупким пальцам, и она сама не могла сдержать улыбки, когда в очередной раз из уст мужчины слышалось довольное мычание.
В этот вечер она приложит максимум усилий, дабы показать ему свою любовь, снова предпримет попытку убедить, что волнение относительно дочери напрасны, вновь попросит его отпустить Юлю в свободное плавание и дать ей возможность самостоятельно строить свою жизнь.
И только когда он услышит тихое умиротворенное сопение любимой на своем плече, поймет, что девочку нужно отпускать. Как бы тяжело ни было, а нужно отпускать. Отпускать так, как когда-то отпустили его родители.
С этого момента все изменилось. Теперь у них точно новый этап жизни…
