***
— Наши детки очень увлеклись. — с умилением проговорил Мори, наблюдая за тем, как сотрудники агенства и мафии вместе готовят. — Говоришь так, будто мы их опекуны. — сказал Фукудзава. — Но ведь так и есть, разве нет? — Таким темпом мы их слишком разбалуем. — А что в этом плохого? — А то, что потом они будут поступать как Элис с тобой. — подколол мужчину директор агентства, забавляясь с изменившегося в лице Мори. — На больное давишь… — Это просто констатация факта. — Врёшь! — Правда что ли? — усмехнулся Фукудзава, а Огай схватился за сердце. — А-ах, обожаю, когда ты с такой ехидной интонацей говоришь! Прямо как лис. У меня аж сердце замирает! — Смотри инфаркт не схвати. — фыркнул мужчина. — А ты волнуешься за меня? — А сам как думаешь? — Нуу, раз ты мой муж, то конечно же волнуешься! — Одно из этого неправда. — Значит не волнуешься? Фукудзава вздохнул, потёр переносицу и удручённо прошептал: — Нет, опекун тут только я. Ты сам как ребёнок. — Значит ты педофил. — сделал вывод Мори и словил взгляд Фукудзавы, а-ля, «и это мне говоришь ты?» — Странные у тебя выводы, Огай. — Это ты странный, Юкичи. Тебе так сложно назвать меня своим мужем? — Я тебя так назову тогда, когда мы поженимся. — Тогда чего же мы медлим! — Не гони лошадей. Я ведь не уйду от тебя. — А вот этого я не знаю. Фукудзава в непонимании обернулся на Мори, взгляд которого стал каким-то печальным. — Ты серьёзно что ли? — хмыкнул Юкичи и обнял Огая. — Мыслишь как самый настоящий ребёнок. Куда же я уйду от тебя? — Хм, даже не знаю. Может, к господину Танеде? — шутливо спросил Мори, обнимая будущего мужа в ответ. — Вот идиот. Расслабившись в объятиях босса мафии, Фукудзава не заметил победно сверкнувших глаз Огая и хитрой ухмылки. «Повёлся на грустный взгляд. Надо бы почаще так делать.» — подумал Мори, довольный своей актёрской игрой.***
— Мне кажется, или босс обманул вашего директора? — изогнул бровь Акутагава, смотря на обнимающихся мужчин. — Тебе не кажется... — вздохнул Ацуши. — Для них это обычно. — Ну, я так делать не собираюсь. — Это мы посмотрим ещё. — На что это ты намекаешь? — нахмурился мафиози. — Ни на что. — ответил Накаджима и чуть было не засмеялся от смешно нахмуренных бровей его парня. — Чего смеёшься? — Ты очень мило хмуришь брови. — Вот и нет. — Акутагава нахмурился ещё сильнее, отчего тигр во всю хихикал. — Вот и да. — Единственный, кто из нас милый – это ты. — сказал Акутагава и понёс миску с кремом сестре. Ацуши не успел ничего сказать и просто покраснел. Спустя пару секунд Рюноске вернулся и, проходя мимо, потрогал Ацуши за ягодицы, отчего тот вздрогнул и от неожиданности пискнул. — Не лапай меня! — крикнул тому парень, отодвигаясь на два метра и краснея, как рак. — Почему нет? — Да потому что! Мы ж на людях, балбес! — И? Мне они не мешают. — А мне да! — Тогда пойдём туда, где нет людей. — Что?.. Не успел Ацуши толком сообразить, что произошло, как его схватили за руку и поволокли в комнату. — Ещё один с порванным очком. — щёлкнул пальцами Гоголь, получив толчок в бок от Достоевского. — Не пихайся, Дост-кун! — Не жужжи над ухом. Читать мешаешь. — флегматично проговорил Фёдор. — Ты только и делаешь, что читаешь! Раз так любишь книги, то на них и женись! — Гоголь обижено топнул ногой и пошёл обратно в кухню. — Коля... — но клоун уже не слушал, собираясь жаловаться Дазаю на своего парня. Достоевский вздохнул. — О боже...***
Через пару часов Фёдор отложил книгу и пошёл в комнату, чтобы достать заварку своего самого лучшего чая. Гоголь, воспользовавшись отсутствием парня, подошёл к креслу и взял книгу в руки. Покрутив её, он фыркнул. — И что в ней такого? — Я бы не советовал трогать книгу Достоевского. Испортишь – головы лишишься. — демонстративно проведя пальцем по линии шеи, сказал Дазай. — Ой, да ладно тебе. Я просто посмотрю, что он читает. — отмахнулся Гоголь. Но через пару минут послышался треск бумаги. Дазай резко обернулся на сто восемьдесят градусов и вылупился на бледного Николая. — Только не говори, что?.. — Блять... — тихо ругнулся Гоголь, а потом перешёл на крик. — ОН МЕНЯ УБЬЁТ! — А я говорил... — вздохнул Дазай и обратился к другу. — Успокойся, он же твой парень, он тебе ничего не сделает. — Издеваешься?! Это меня не спасёт! Он всё-таки Дьявол-Фёдор! А эти книги для него самое ценное! Мне пиздец! — Главное успокойся. — пытался убедить перестать паниковать клоуна Осаму, но на лестнице послышались неспешные ровные шаги, которые были только у одного человека в этом доме. — Ну или упокойся... — Что у вас за шум? — спросил Достоевский, а Гоголь аж дёрнулся и весь сжался. — Ну, я пошёл. Удачи. — махнул рукой Дазай и ретировался в самое безопасное на данный момент место – свою комнату в объятия к Чуе. Достоевский посмотрел на свою книгу, которую Гоголь держал в руках, и прищурился. — Коль... — Д-да? — заикался от испуга парень. — А что ты делал с моей книгой? — Я? Н-ничего... — Тогда отдай её мне. — А может… — Быстро отдал. — эти слова прозвучали настолько строго и властно, что Гоголь будто против воли подчинился. Трясущимися руками он отдал испорченную книгу Достоевскому и приготовился к казне. Фёдор пролистал книгу и уже собирался закрыть её, ведь ничего не нашёл, но в последний момент увидел место, где она была порвана. Он поднял глаза на Гоголя, который смотрел в пол. — Николай... Клоун молчал. По его спине прошёлся табун мурашек. Холодный пот стекал по лицу. — Если ты так и будешь молчать, то я... — Прости меня! — Фёдора перебил Гоголь, который упал на колени и согнулся пополам. — Я правда не хотел! Честное слово! Но я сам виноват, что испортил твою книгу, поэтому прости пожалуйста! — Николай поднял заплаканные глаза и закрыл их. — Можешь ударить меня, если хочешь. После слов парня, наступила тишина. Они были в гостиной одни. Ребята уже закончили возню на кухне и разошлись по комнатам. Николай услышал медленные шаги в свою сторону и прикусил губу. Он зажмурился сильнее, когда его подбородок подняли. Но вместо удара или пощёчины ему достался... Поцелуй? Клоун распахнул глаза и в непонимании уставился на Достоевского. — Почему ты?.. — Ты ещё спрашиваешь? Ты правда думаешь, что я настолько бездушный, чтобы бить тебя? Тем более из-за какой-то книги. Коля, неужели ты действительно считаешь, что книги мне дороже тебя? — даже с какой-то лёгкой обидой в голосе проговорил Фёдор. — Прости меня... — Гоголь опять опустил голову. — Хватит извиняться. Больше никогда так не делай. Ты меня очень испугал. — Достоевский погладил Николая по голове. Тот начал ластиться к его руке. — Хорошо, Дост-кун. За всем этим, вальяжно облокотившись на перила, наблюдал Дазай. — Даже такой, как он способен на эмоции. Но вызвать их может только Коля. Забавно. — хмыкнул тот. — Хей! Чего ты тут стоишь? — шатен покосился на пришедшего к нему Чую. — Да ничего. Пойдём, Чуя. — детектив направился в комнату под недоумевающий взгляд Накахары, который лишь пожал плечами и не стал вдаваться в подробности.***
— Николай, чёрт бы тебя побрал, вот теперь ты точно напросился! — Дост-кун, прости, я нечаянно! — За нечаянно знаешь, что бывает?! Во второй раз Гоголю повезло не так, как в первый. Если книги для Достоевского были не настолько ценной вещью, то вот просыпанный чай, причём просыпанный на его ушанку, представляли огромную ценность. Совместив это два в одном, Гоголь рисковал оказаться на ближайшем кладбище в ближайшие полчаса. — Ого, он в первые так злится. — удивлялся Дазай, смотря на кидающего в Гоголя разные предметы Фёдора. — А тебя это только забавляет. — закатил глаза Чуя. — Отчасти. — СПАСИТЕ НАХУЙ, УБИВАЮТ!!! — кричал изо всех сил Гоголь. — Раньше думать надо было! — полетел пульт от телевизора. — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПРОСТИ МЕНЯ! — Да что ты? — а теперь ботинок. И ещё один... — Блять, как же заебали.. — раздался заёбанный голос Ники. — Тут дети... — напомнил Дазай. — Мне похуй. — коротко и ясно. — Как скажешь. — пожал плечами Осаму и думал о том, как теперь успокоить Достоевского, чтобы детектив не остался без друга. Может Гоголя нарядить горничной?.. А что, хорошая идея...