Письмо с неправильной маркой

Мостовая шумела — гудели редкие машины, уступая дорогу медлительным экипажам, дамы галдели вокруг цветочного магазина, куда вновь завезли огромные розы небесного цвета, флаги королевства бились на ветру. Цах вытер лоб. Черт бы побрал эту офицерскую форму, жаркую и удушливую, словно вязкая смола. В летнюю жару патрулирование улиц превращалось в пытку. Цах только и молился, чтобы не встретить какое-нибудь безобразие на своем пути — погоню за преступником он бы не потянул. — Добрый день, сэр! — Хорошей службы, офицер! — Как поживает капитан Джервис? Подагра не замучила его в край, сэр? Вопросы, вопросы, вопросы… Цах выдерживал паузы, строго смотрел на вопрошающих, отвечал четко и односложно. Как положено по уставу. — Леди и Джентльмены! Только сегодня и только сейчас! Цах замер. Лицо его скривилось в недовольную гримасу — и совсем не по уставу. «Ты хоть денек можешь не действовать мне на нервы?» — Один шанс из тысячи! Купите-купите! Сэр, прошу, вам ведь интересно, что будет в будущем? Письмо, напишите письмо! Цах поправил пояс и направился на голос через переулок. Из-за дрянного мальчишки ему опять нужно отклоняться от маршрута. — Вам нужна всего лишь такая открытка. Заметьте, уже с маркой. Все как положено! Сэр, прошу, пару долларов, и вы сможете узнать, что ждет эту страну! Мелкий паршивец, семенящий за тучным джентльменом, отчаянно махал разноцветными открытками. Пакет на его голове шуршал от каждого шага, а оленьи рожки блестели в свете солнца. Господин, прогуливающийся по главной улице, вмиг ускорил шаг, чтобы оторваться от прилипалы. — Вам ведь интересно, я вижу! — голосок, тонкий, веселый и уверенный звучал на всю улицу. — Кто станет следующим королем? Или королевой? Не отделится ли Северная Ирландия? Быть может, нас ждут новые колонии? — Или тюрьма за мошенничество и продажу барахла без разрешения, — маленький почтальон даже обернуться не успел, как цепкая рука офицера уже схватила его за плечо и развернула силой. — Опять? — Цах высоко поднял одну бровь. Вся его поза выражала крайнее неодобрение. — Всего лишь открытки, господин полицейский… — странный ребенок сжался под суровым взглядом. — Всего лишь открытки… И стоят они колонии? Почтальон потупил взор, рассматривая свои пыльные сапожки. Цах тяжело выдохнул и повел мальчишку с собой, в переулок. Тот смешно семенил, придерживая свою сумку. — Сколько уже встреч у нас было? Пять? Шесть? И ты опять за свое. — Письма — это надежда! — упрямо произнес мальчик с оленьими рожками. — Вот как… Если надежда продается — это выставляет ее в дурном свете. Офицер завел маленького зазывалу за мусорные баки. Он уже устал разговаривать с мальчишкой, объяснять ему законы и правила. Этот упрямый паршивец вновь и вновь появлялся на улицах, продавая свой цветастый мусор. — Дяденька офицер, а зачем мы тут? Цах смерил мальчишку задумчивым взглядом, склонив голову набок. После потянулся к ремню с огромной пряжкой, на которой виднелся герб королевства. Да, именно так. Чтобы не шнырял по улицам и не вешал лапшу на уши уважаемым людям! Темные глаза проследили за движением мужчины в прорези бумажного пакета. Плечи его слегка поникли. — Разговаривать с тобой бесполезно. Давай на ящики. Цах мотнул головой на гору деревянных поддонов из-под яблок. Мальчик начал ковырять ремень своей сумки. Произнес неуверенно: — А если я не хочу? — Тогда в участок. Нам привезли беззубого Джонни. Посидишь с ним недельку. Почтальон дернул локотком и полез на ящики. Беззубый Джонни славился дурным характером, запахом и привычками. Цах перехватил ремень так, чтобы пряжка была в руке. Не дай Бог, забьет еще этого заморыша. Первый хлесткий удар и сопение в ответ. — Если на моем месте был бы Харрисон, ты уже сидел бы в тесной клетке без удобств. Еще удар, сильный, заставивший ребенка вскрикнуть и вцепиться в деревянные ящики. Вот так хорошо! Чтобы пробрало, чтобы понял. — Что-либо продавать на улице ты можешь только имея разрешение магистрата. Очередной свист качественной бычьей кожи и почтальон сжался в комочек от боли. Но зад не прикрывал, только дышал тяжело. Цах сжал зубы — почему он должен заниматься этим? Мир выставляет его злодеем, хотя он просто хочет порядка! — И не смей! Приставать! К людям! Со своими! Глупостями! Мальчик все же заныл, дернул ногами и разрыдался, уткнувшись в руки. Цах принялся вдевать ремень в шлевки кителя. Что делать дальше — он не знал. — Больше не занимайся подобным. Офицер проклял себя за неуверенность в голосе. Надо было уйти. Развернуться и оставить этого ненормального ребенка зализывать раны самостоятельно. — Успокойся, а не то у тебя пакет намокнет. Почтальон тут же подскочил и принялся вытирать ладошками под уже влажным пакетом. В них же шумно и высморкался. Цах почувствовал, как начинается мигрень, и поторопился протянуть платок. — Спа-спасибо… — Зачем ты его вообще носишь? — офицер вновь прошелся взглядом по несуразной фигурке. Почтальонский китель, фуражка, пакет на голове и оленьи рожки. Чудо-юдо. — Чтобы мухи за лицо не кусали, — буркнул мальчишка и протянул платок назад. Цах покачал головой, мол забирай. — Лучше имя свое скажи наконец-то. Пацаненок посмотрел на подаренный платок, засопел задумчиво. Обычно он сразу убегал как появлялась возможность, и Цах никак не мог заставить его представиться. А это позор для офицера! — Леска я… Лесандр. А вы ремень верх тормашками надели!