Любовные советы

      Два дня Снусмумрик подавал знаки. Два дня его мучительно поедала совесть и гордость, а Юксаре как самый наивный ребёнок просто принимал без задней мысли всё, что выкидывал Снусмумрик. Цветы? Ой, как приятно. Комплименты? Рад это слышать. Вместе спать? Конечно, так теплее.       Снусмумрик отчаялся настолько, что ушёл в поле размышлять над бренностью мира в одиночестве.       Солнце глазело прямо с высока, намереваясь поджарить своим беспощадным огнём, но Смусмумрик продуманный: его спасает шляпа и остатки воды во фляге. Пусть он горюет, но умирать глупой смертью не собирался.       — Как же мне быть? - Снусмумрик откинулся на спину, примяв цветы и траву под собой. Яркий свет тут же ослепил его. Он хотел надвинуть шляпу на глаза, но первой упала чья-то тень.       Юксаре нагнулся с интересом разглядывала удивительно эмоциольного Снусмумрика. Прежде он не видел его в таком очевидном состоянии, какое бывает только, когда страдаешь от любви.       — Я забеспокоился, когда ты ушёл в такое пекло.       — Мне нужно было подумать, - Снусмумрик повернулся на бок, чтобы не видеть кристально чистые глаза, которые в последнее время видятся ему везде. В голубых цветах, в небе, в родниковой воде, в синих крыльях бабочек...       — Неужели тоскуешь? По своему... любимому? - Юксаре медленно присел рядом, подбирая ноги под себя. Чем дальше, тем больше убеждался Снусмурик, что Юксаре мог посоревноваться с котами за звание самого грациозного и изящного существа на свете. И Юксаре без сомнений одержал бы победу.       — Нет, меня... одолевают разные мысли. Я не знаю, как их унять.       — Лучше быть заложником мыслей или быть свободным, отпустив их на самотёк? Предпочтешь остаться гусеницей или переродиться в бабочку?       Опять эти престранные и абстрактные размышления Юксаре, который лениво рассматривает горизонт. Словно философ без официального статуса. Словно мудрый правитель без своего государства.       Снусмумрик сел и стал разглядывать цветы перед собой. Белые, жёлтые, красные, фиолетовые — на любой вкус и цвет, а толк один — цветок в поле, который никому не нужен. И даже если Снусмумрик сейчас нарвёт букет и вручит Юксаре, ему не будет дело до их красоты: для Снусмумрика это способ признания, а для Юксаре всего лишь жест внимания. И росли эти цветы, чтобы потом оказаться выброшенными.       Снусмумрик потянулся к одному, с длинной чередой маленьких фиолетовых цветов. Успел даже сорвать, но меж губ так и не сунул: рука Юксаре остановила его.       — Лучше не стоит. Если потом не хочет оказаться в бреду несколько часов.       — Он ядовитый?       — Хм, скорее с нежелательными побочными проявлениями. Кто-то рассказывал, что от него пьянеют, кого-то лихорадило, кому-то вообще память отшибало. Цветок-загадка. Одурманивающий и развращающий.       Снусмумрик покрутил стебелёк и вскоре отбросил в сторону...       Под вечер жара спала, но искупаться всё же хотелось, поэтому Снусмурик буквально волочил Юксаре за собой к ручью, к которому второй только спускался за водой.       Вся одежда аккуратной стопочкой осталась на траве, а Юксаре сидел около неё словно страж. Притом в упор таращился на резво текущую воду. На случай если та захочет приблизиться к ногам Юксаре, а он будет готов отпрыгнуть от ручья.       «Ну правда как кот», - с улыбкой подумал Снусмумрик, обдавая себя прохладной водой. Так хотелось, чтобы Юксаре бросил хоть один заинтересованный взгляд в его сторону, но тот лишь разглядывал травинки или держал под прицелом ручей.       И в какой-то момент Снусмумрика больно ужалила досада и злость. Вот бы разочек Юксаре потерял голову и бросился на него. Но он слишком правильный, а Снусмумрик — неуверенный.       В памяти всплыли фиолетовые цветочки, предупреждение Юксаре и острое желание почувствовать чужое тело. Фиолетовые цветочки приветливо закивали своими лепесточками...

***

      В утонувшем в безмолвии доме горел камин. Оранжевый огонь освещал скудно обставленную гостиную, а треск полыхающих в пламени дров напоминал звук ломающихся под ногами сухих веточек осеннего леса. На деревянном скрипучем полу было расстелено покрывало, по которому разбросанные подушки создавали впечатление мягкости ложа. В стороне на потёртом подносе дымился чайничек и пара чашек.       Юксаре развалился на подушках, прямо как упитанный кот королевской породы, а Снусмумрик тихонечко сидел в позе лотоса. Языки пламени, пляшущие на сучках и дровах, гипнотизировали, точно как и убаюкивающая ночная тишина: сверчки за окном, потрескивание хвороста, соседнее еле слышимое дыхание...       Тепло кружки обожгло руки. От легкого травянистого настоя ещё поднимался пар. Заглядевшись на дно чашки, где одиноко плавал чайный листок, Снусмумрик оторвал взор и покосился на Юксаре, у которого наполовину опустела кружка. Скоро уже всё решится...       — Что бы ты предпочёл: остаться гусеницей, влюбленной в недостижимый идеал, или стать беззаботной бабочкой, не имеющей привязанностей? - голос Юксаре как тянучий мёд: бархатом ласкал слух Снусмумрика и также сластил ум.       — Я выбрал бы кота.       — При чём тут кот? - удивлённый Юксаре приподнялся на локте, чтобы взглянуть на сына.       — Потому что я могу сделать его домашним. Он будет моим идеалом, но он останется собой, - Снусмумрик отставил кружку и повернулся всем телом к Юксаре. - Гордым. Вольным. Изящным.       Юксаре проследил за движениями Снусмумрика: он отодвинул все чайные приборы, достал подушку и плед из-за спины, вынул из кармана таинственный стеклянный бутылёк.       — Ещё чай?       Юксаре махнул рукой, мол, как пожелаешь, а сам откинулся на спину, мечтательно вздыхая. Но только тело коснулась пола, как над ним навис Снусмумрик и мягко прижался губами ко рту.       По подбородку побежала жидкость, что не успела залиться в полость. Тело Юксаре напряглось и попыталось дать отпор, но хмельные нервы и мышцы были худшими бунтовщиками. Пока руки вяло отталкивали напирающего юнца, сознание окончательно превратилось в сахарную вату: одна капля влаги и от воздушного облачка осталась белая горстка песчинок.       Юксаре с шумом вздохнул, стоило Снусмумрику отстранился.       — Это... неправильно. Так... нельзя, - тело в огне, а разум постиг хаос, однако ничто, ни один мускул, ни один барьер не мешает получать трепет от прикосновений.       — Гусеница или бабочка?       Снусмумрик лоб в лоб глядел на Юксаре, а руки в это время срывали одежду. В скором времени на нём остались только штаны, тогда как Юксаре — в полном обмундировании, перекосившимся из-за ёрзаний по полу.       — Кот.       Сознание улетучивалось, мысли о происходящем ужасе теряли форму... Юксаре оказался в плену дурмана и жадных рук Снусмумрика.       Оставив пощаду и нежность для кого-то другого, Снусмумрик, утопающему в вожделении, сдирал с Юксаре одежду и с диким напором ощупывал его тело. Худоба Юксаре скрывалась за бесформенной одеждой: жилистые ноги и руки, а главное достоинство — контурные ключицы — столько времени утаивались от чужих глаз и оно понятно: такое добро станет причиной для зависти.       Снусмумрик нагнулся к шее, бросив взгляд на лицо: Юксаре учащённо дышал, прикрыв глаза ладонью. Ещё недостаточно. Больше напора и страсти.       От чужой кожи исходил тяжёлый мускусный аромат, запах пота и жар. Снусмумрик аккуратно и на пробу провёл языком по линии подбородка. Облизнув пересохшие губы, он следом принялся за шею. Кадык приятно выпирал под мягкостью кожи и ощущался горбинкой под движениям языка по нему. Снусмумрик как отчаянный впился в него, обсасывая и облизывая, словно вишенку на веточке. Зубки показались из раскрытого рта, и подобно хищнику Снусмумрик вгрызся в горло Юксаре, отчего из него вырвался крик. А следом — широким мазком Снусмумрик слизал всю боль до основания шеи.       Вновь оценивая выражение Юксаре, Снусмумрик не удовлетворился. Всё ещё мало ласк и терзаний.       С новой и небывалой силой Снусмумрик целовал Юксаре, но на этот раз рот последнего отвечал более охотно. Два языка никак не могли найти унисон, и от того долгий неритмичный поцелуй превратился в похотливое месиво из грубых движений и обилия слюней. Со стороны могло показаться, будто один поедает другого. И, может дело в нетерпеливости, а может в настое из трав, но Снусмумрик, сидящий сверху на Юксаре, уверенно брал инициативу в свои руки.       Оторвавшись для вдоха, Снусмумрик внимательно всмотрелся в глаза Юксаре. Небесно -кристальная лазурь почти растворилась во мраке зрачка; скоро останется лишь синева, которая бывает, когда животное начало берёт вверх в Юксаре. А когда этот момент настанет, Снусмумрик непременно получит своё...       Руки скользили по изгибам стройной фигуры. Снусмумрик не переставал изумляться, каждый раз будто открывал новый мир: как это тело под ним ещё не свело с ума всех вокруг? На подтянутом плоском животе вниз уходила редкая полоска волос. Пальцы без ведома хозяина стали играться с жёсткими волосинками.       Снусмумрик поднял голову на звук копошения: это Юксаре привстал на локтях.       — Не... надо... Не делай... этого, - говорил он тяжело из-за сбившегося дыхания и какой-то внутренней преграды. В ответ на это Снусмумрик лишь ухмыльнулся и жадно облизнулся. А затем опустил голову, вбирая в рот налившуюся кровью плоть. Юксаре прохрипел что-то невнятное, сжал покрывало до боли, но легче не стало — то, как Снусмумрик ласкал его, пускало по оголённым нервам искрящуюся молнию. Всё тело выгибалось, толкалось навстречу рту и рукам, лишь бы удовольствие, маячащее на горизонте, поскорее настигло.       Снусмумрик умело использовал губы и язык, почти не задевая плоть зубами. Удивительно, откуда у него такие навыки в доставлении наслаждения — явно не от лесной феи подарок.       — Быстрее, - сдавлено прохрипел Юксаре, вцепившись в волосы Снусмурика.       — Назови меня малышом, - Снусмумрик оторвался от дела, ехидно поигрывая со скопившейся влагой во рту языком.       — Быстрее, - выдохнул Юксаре, заливаясь румянцем. - Малыш       — Да, папочка, - Снусмумрик опустил глаза, и то, как невинно его ресницы взмахнули, припухшие губы обхватили естество, а язык активно затрепыхал по головке, заставило Юксаре невольно дёрнуться и излиться в горло.       Сев, Снусмумрик приоткрыл рот, из которого побежала белёсая ниточка влаги. Чтобы добро не пропадало, Снусмумрик склонил голову ровно над пахом Юксаре, дабы семя стало дополнительной смазкой.       Не успев успокоить плоть от настигшей эйфории, Юксаре напрягся, ощутив подбираюшие к органу руки. Снусмумрик размазывал влагу по всему стволу, как бы невзначай задевая своим естеством чужое: собственная болезненно набухшая плоть пока не получила разрядки.       Пока Юксаре загипнотизировано смотрел на то, как два тела соприкасаются в единой точке, Снусмумрик вылил масло из таинственного флакончика на ладонь и принялся массировать откровенное место. В торопях он совсем забывал о последствиях плохой подготовки, поэтому только колечко мышц стало без боли принимать два пальца, Снусмумрик забрался на бёдра Юксаре. Он тёрся ими, бессовестно взирая сверху вниз, дразнил, но не подпускал ближе, держал в напряжении около разрядки. Ему доставляло удовольствие видеть мучения Юксаре, всегда сдержанного, но сдавшего позиции именно сейчас.       Плавное движение — Снусмумрик, направляющий плоть внутрь себя, и Юксаре, сжавшийся от неожиданной неги — две части стали одним целым. Боль парализовала всю нижнюю часть тела; по позвоночнику неприятно пробежали покалывающие мурашки. Ещё бы — Снусмумрик прекрасно знал, что его ждёт, но так спешил получить своё, что наплевал на будущее завтра. Боль уйдёт, затеряется в пучинах эмоций и движений, но сегодняшнее удовольствие будет притянутым, без естественного начала и конца.       Вдох — и полный боли выдох. Снусмумрик сжал челюсти до скрипа зубов, но продолжил неспешные движения вверх-вниз. Чужие руки поползли по его бедрам, задерживаясь на юношески тонкой талии.       — Что, нравится? - приоткрыл глаза Снусмумрик, возвращая плутовскую ухмылку на лицо. Внезапный переворот: Юксаре нависал над Снусмумриком, пока тот замер в шоке от происходящего. Позиции поменялись, изменилась и сама обстановка.       Бесчувственные глаза, иссиня-чёрные, передёрнутые вожделением и тягой к обладанию. Именно этот голодный взгляд принадлежал дикарю внутри Юксаре. Именно к нему взывал Снусмумрик.       Медленный темп, которого придерживался Снусмумрик, пеплом рассыпался на глазах: Юксаре не давал пощады и вдалбливался в мягкое тело мощными рывками. Точно зверь в период спаривания. А Снусмумрик — не успевшая сбежать от крупного самца обессиленная самка.       Его голос срывался на крик, пальцы цеплялись за мужские плечи. Хотелось остановить его и прекратить пытку, но Снусмумрик не желал потерять эту связь. Он ведь так долго грезил об этом, так упорно шёл к тому, чтобы звёзды наконец сошлись и произошло чудо — он и Юксаре сольются воедино.       Поперек горла встал истошный крик и мольбы остановиться. Но Снусмумрик закусил губу, напрягся, точно натянутая струна, и терпел. Пытался найти в диком исполинском соитии что-то тёплое и страстное.       Но выходило всё как-то не очень. Боком.       — При-...ласкай... меня, - прошипел Снусмумрик, закидывая ноги на талию Юксаре. Его выражение лица намекало на отстранённость и изолированность, но тело действовало по велению голоса.       Но какие могут быть ласки у одичавшего самца?       Такие же жёсткие, как и он сам.       Одна рука Юксаре схватила Снусмумрика за шею, в другая хаотичным рваным темпом заскользила по плоти.       — Не так быстро! - Снусмумрик сжался вокруг чужого естества, хватая ртом воздух. Жадность поглотила его и сделала рабом того, чего Снусмумрику не следовало искать. Почти молниеносно Юксаре довёл до необъятного наслаждения. Это удовольствие было огромным, а Снусмумрик — слишком маленьким, чтобы принять его. Поэтому блаженство не просто накрыло его, а сбило с ног как волна цунами.       Он не помнил — кричал ли, бился в судороге, молча ли перенёс исступленный транс, но Снусмумрик стал осознавать себя жадно хватающим ртом воздух и с влажными дорожками на щеках.       Над ним — Юксаре, внимательно изучающий своим ледяным и помутневшим взглядом.       Он остановился. А это означало, что Юксаре всё-таки ему приказал.       — Если мы продолжим, - собрав всю энергию в кучу, выдохнул Снусмумрик. Его слюна сделалась такой вязкой, что с трудом глоталась. - То я умру. Давай... спать?       Никакой реакции. Снусмумрик уже запаниковал, насторожился, чтобы Юксаре не сделал поступательного движения в его сторону. Но тот медленно наклонился над лицом и... нежно, насколько это мог сделать, произнёс:       — У тебя совершенно не мои глаза.       Мягкий тон и блеск в глазах — будто топлёное молоко — развеяли зимние холода и вдохнули весеннее тепло в душу Снусмумрика. Еле ощутимый поцелуй заново возродил былую неопределённую влюблённость. От кротости, исходящей от Юксаре, хотелось отрастить крылья и порхать как бабочка. Но всё, что мог сделать Снусмумрик — поджать пальцы на ногах и не совершить очередную ошибку.       Юксаре переместился вбок и, свернувшись калачиком, вскоре уснул. А его сыну несмотря на дикую усталость «посчастливилось» долго пролежать без сна и только с приходом рассвета задремать...       На следующий день Юксаре удивлялся, как он мог внезапно и беспамятно уснуть, а Снусмумрик не то, что подняться, пошевелиться не мог. Что тоже вызвало обеспокоенные вопросы.       — Как я всё-таки уснул? Мы пили чай, а потом...       — Травяной чай усыпляет, да? - Снусмумрик еле как перевернулся на бок и принял от отца фляжку с водой. - Просто взял и уснул. Не волнуйся. Всё-таки вчера было очень жарко.       — Поэтому ты плохо себя чувствуешь?       — Да, - помедлил он, думая, сойдёт ли эта отговорка за правдоподобную ложь. - Перегрелся.