Как скоро ты приедешь вновь?

      Хотя следующий день Марк также хотел провести в компании Милоша, его планы нарушил отец. Он разбудил парня между привычным временем завтрака и обеда, позвал в зал и гордо продемонстрировал коробку с елочными игрушками и мишурой, до этого хранившуюся на антресоли. Марк бы радовался, но с утра настроение как всегда хуже некуда. Не хочется ни с кем разговаривать, не хочется контактировать вообще ни с кем и ни с чем, кроме кровати и, пожалуй, ромашкового чая.       Благо на кухне нашёлся не только чай, а ещё и блины из старого молока, и сметана к ним, поэтому после такого вот завтрака Марк был готов приступать к украшению искусственного дерева. Эта елка существует сколько Марк себя помнит. Отец обычно доставал её в начале декабря, и она стояла неукрашенной до самого тридцатого числа. Потом они вдвоём, но чаще один Марк, выбирали из коробки различные шарики, ленточки, мишуру. Не так давно Марк на карманные деньги купил разноцветную гирлянду, и с тех пор всегда укладывал ее на ветки ближе к стволу, чтобы она подсвечивала украшения изнутри, и елка будто сияла сама по себе. В этом году отец все-таки принимал участие. Теперь Марку не приходилось тянуться, чтобы достать до самой верхушки, а остатки мишуры развешивали по карнизам в две пары рук.       После плотного обеда куриным супом, что в целом являлось единственным супом в рационе, Марк направился во двор, напрочь забыв про нового соседа. Там его уже ждал наполовину построенный форт. К процессу сразу подключился и даже придумал укреплять строение водой: снег все-таки рыхлый и лепится с трудом. Идею оценили, парни разбежались, притащив ведра, доверху наполненные водой. Процесс пошёл медленнее, зато переделывать стены по несколько раз не пришлось: те перестали разваливаться. Тонкий слой льда скреплял снежинки между собой, позволяя строить не только вширь, но и ввысь. К вечеру, когда один за другим ребята из разных школ и классов начали расходиться по домам, форт был больше похож на реальное военное укрепление. Разве что из снега.       Тридцать первое число прошло за готовкой праздничного стола. К восьми в зале уже был разложен советский стол-книжка. К одиннадцати Марк начал доставать заготовленные салаты, а в половине двенадцатого стол был полностью накрыт. Полчаса отец и сын провели за просмотром голубого огонька. После речи президента и боя курантов чокнулись, отец — бокалом шампанского, Марк — стаканом сока, и приступили к поеданию. Правда всего с десяток минут спустя оказалось, что оба уже наелись, а вот еды на столе как будто не убавилось. Решили убрать ее, пока есть силы, и верно решили, потому что к часу оба завалились спать.       А каникулы прошли очень счастливо. Хоть отец и ругался, что Марк возвращается весь мокрый и со снегом под курткой, тот за день успевал исследовать так много новых мест за пределами района, что потом еле как хватало сил на возвращение домой и даже на переодевание. Правда радость длилась недолго: всего неделю спустя никто из друзей гулять не выходил, ведь родители занялись подготовкой их к новой четверти. А так как оценки большинства детей редко поднимались выше «удовлетворительно», эти занятия детям не особо помогали и не то, чтобы вообще имели смысл.       И тут Марк вспомнил про Милоша. Раз он из Польши, то и мать не заставит его повторять нудные правила грамматики, которые между прочим и выучить не трудно. И Марк с полной уверенностью, что Милош опять без колебаний согласится прогуляться, звонит в соседскую дверь. Но открывает не Милош.       — Мальчик, тебе чего? — спрашивает мужчина средних лет, тоже блондин.       — Здравствуйте, — Марк сразу выпрямляется, стараясь быть вежливее, — я за Милошем зашёл, гулять его позвать.       Мужчина несколько секунд изучал мальчика, но быстро выдал ответ, улыбнувшись.       — Извини, парень, но Милош уже давно уехал, — и продолжает по-доброму смотреть и ждать.       — А когда приедет? — все ещё вежливым тоном.       — Только летом.       — Хорошо, спасибо, — отвечает Марк, и мужчина перед ним закрывает дверь.       Теперь до лета ждать? А что же делать вот в такие дни, когда никто не может выйти погулять? Марк думал об этом по меньшей мере десяток минут, во время пути от двери Милоша до своей кровати, через прихожую и ванную. А потом ответ нашёлся сам собой на прикроватной тумбочке.