Как скоро ты приедешь вновь?

      Марк проснулся от громкого стука в дверь. Кто-то очень хотел, чтобы ему открыли, и будто бы со всей силы барабанил по тканевой обивке снаружи. Марк резко подскочил и кинулся открывать, посмотрев предварительно в глазок. Облегченно выдохнул, когда за дверью оказался отец Милоша, потому что не придётся все это объяснять.       — Здравствуйте, извините, мы спали и… — начал Марк, пытаясь избавиться от сухости в глазах.       — Привет, все хорошо. Я за вами как раз, чтобы разбудить, зашёл. — Мужчина смотрит выжидающе, и Марк спустя пару секунд впускает того в квартиру.       Дмитрий проходит в комнату и тут же принимается будить сына, что, надо сказать, у него получается гораздо лучше, чем у Марка. Милош нехотя встаёт, трёт глаза и принимает вид давно проснувшегося. Отец становится прямо и оглядывает детей ещё раз.       — Жду вас к вечеру, Милошу надо вещи собрать. Завтра вылет в 7. — Марк кивает. — Поедешь провожать?       Приглашение вызвало неожиданную радость. Никогда до этого Марк не провожал Милоша в аэропорт. Ну, до этого, справедливости ради, Марк с Милошем в целом не общался, но все равно стало приятно. Марк быстро-быстро закивал головой.       — Значит сегодня ночуете у нас. А то завтра я до вас могу и не достучаться! — Дмитрий смеётся каламбуру, и дети ему подражают, хотя спросонья не поняли смысл шутки.       — Хорошо, мы тогда придём. Вечером, — отвечает Марк. Отец Милоша кивает и уходит, оставляя парней наедине.       Милош, вопреки бодрому виду, сразу после хлопка двери лег на подушку и закрыл глаза. Марк удивился такому умению засыпать, но решил провести их утренний ритуал в неизменном виде. Заварил чай, принёс кружку Милошу, предварительно добавив сахар, разбудил парня, который, как обычно, нехотя поднялся и отпил. После Марк, сходив в комнату за книгой, лёг рядом, а Милош по классике включил телевизор. Вставать совсем не хотелось обоим: вчерашнее застолье, пусть короткое, сильно вымотало, а огромное количество съеденного обеспечивало сытость как минимум до вечера.       Но встать все-таки пришлось, когда телефон Милоша зазвонил, и отец сказал идти собираться. Марк с трудом поднялся на ноги и на несколько секунд потерял зрение и координацию в пространстве. Милошу это далось гораздо легче, поэтому, когда Марк только вышел в коридор, Милош уже ждал его в шлепках. Выходя на этот раз, Марк закрыл дверь на ключ и, лишь поворачивая его, вспомнил, что не взял с собой никаких вещей на завтра. Пришлось вернуться.       В квартире Милоша без активной Наташи было пустовато. Отец, хлопотавший на кухне, лишь крикнул в качестве приветствия и даже не выглянул в коридор. Милош в комнате сразу достал чемодан, который оказался сильно меньше, чем Марк предполагал. Сбор вещей представлял собой кропотливый процесс складывания и распределения по дну чемодана. Однако, как ни странно, даже после сбора всего, что Милош планировал положить, тот не заполнился до конца. Милош выдохнул и сел на кровать рядом с Марком.       — Устал?       — Да.       Короткого диалога почему-то было достаточно для полного понимая обстановки. Милош, не выдержав, в конце концов лёг на кровать. Марк опустился рядом. По размеру кровать напоминала диван, но казалась даже больше, а мягкий матрац дарил ощущение невесомости по сравнению с жестким матрацем Марка. Парни даже успели вздремнуть, пока отец не позвал их ужинать. И, оказавшись за столом, Марк понял, откуда в его квартире появлялась еда. Милош, приходя от отца, надолго засиживался на кухне, а после звал Марка есть. Следов готовки, конечно, Марк не обнаруживал, но разве это мешало думать, что Милош готовил все это сам?       После ужина отец отправил детей готовиться ко сну. Хотел выделить Марку диван в гостиной, но Милош сказал, что они и на кровати вместятся. Возможно, для него, в силу возраста, это было нормальным, но Марк уже начал испытывать от подобного дискомфорт.       По очереди сходили в душ, Милош ещё раз проверил, все ли положил, и к десяти часам начали пытаться заснуть. Правда, полчаса смеха спустя оказалось, что оба спать не хотят, и ребята стали придумывать, чем себя занять. Играли в города, в змейку на телефоне (победил Марк), в гляделки, но, даже когда время перевалило за полночь, никто спать не собирался. То ли обстановка была подходящая, то ли был достигнут должный уровень доверия, но в какой-то момент их беседа перешла к обсуждению проблем. Для Милоша это было тяжелее всего, ведь он ни с кем проблемами не делился, а некоторые намеренно приходилось скрывать даже от Полины.       — Знаешь, иногда мне кажется, что я тоже из голубых, — начинает Марк. На самом деле, казаться ему стало не так давно, после шутки Милоша про Полину, но раз уж говорить, так говорить обо всем.       — И почему же? — Милош, в отличие от подруги, не исправляет.       — Ну вот ты про Полину говорил. Я же с ней ну очень долго общаюсь, за одной партой сижу, вещи ей таскаю и даже покупаю поесть, а вот никаких чувств к ней не испытываю. — Марк смотрит в потолок, потому что так легче конспирацию строить.       — Тебе кажется. Просто скорее всего ты не понимаешь, что чувствуешь, — говорит так, будто ему не тринадцать лет, а сорок три и диплом психолога. — Нужно подумать над этим детальнее, я очень сомневаюсь, что ты и правда гей.       — Я в твоей ориентации не сомневался, а ты мне пидорство в мешке подсунул.       Милош цокает языком и предположительно закатывает глаза. Когда там, кстати, у Милоша день рождения?       — Кстати, когда днюха у тебя? А то год общаемся, а я что-то не спросил даже.       — Была уже давно, в начала декабря, — отвечает Милош без особого интереса. — А у тебя?        — Седьмого марта. Поздравить приедешь? — усмехается Марк.       — Ну приехать — это вряд ли, а вот позвонить смогу, даже по международному. Потрачусь на тебя.       Оба усмехаются. И понимают, что глаза все-таки начинают слипаться. Но Милош пытается это преодолеть, начиная свой рассказ:       — Вообще, я бы даже не признался, если бы Полина не надоумила. Ей спасибо, жизнь мне попортила. — Милош зевает и, повторяя за Марком, ложится на бок, закрывая глаза. — Но я все равно ее люблю.       Люблю. В голове Марка не укладывается это слово. Ему знакомо только основное понимание — романтическое. Но ведь Милош — гей, он не может любить Полину. Или Марк не до конца понимает значение слова «гей»? Что-то тут не сходится.       — В каком смысле любишь? — спрашивает Марк сонным голосом, не открывая глаз.       — В том смысле, — Милош протяжно зевает, — что очень ей дорожу и доверяю. Тебя тоже, — снова зевок, — люблю.       Марк пытается придумать ответ на такое вот признание, но не находит слов. Все-таки он никогда никому такого не говорил. Ну вот прям совсем никому и никогда. А тут вдруг такой поворот событий. Может, сказать, что он тоже его любит? Нет, слишком по-пидорски. Тогда, что он тоже очень им дорожит. Да, в самый раз, сейчас вот скажет…

***

      — Вы что, ещё не встали?! — в комнату врывается отец Милоша и, видимо, не в первый раз. — Сейчас Полина придёт, и поедем, вы чего? Подъем, подъем!       Мужчина тормошит обоих, и те с неохотой и сухими глазами встают, потягиваясь и зевая.       — Бегом-бегом! — поторапливает Дмитрий, но на парней это не действует никак. — Выходим через 5 минут!       Мужчина выбегает из комнаты, забирая с собой чемодан. Марк не воспринял слова про Полину всерьёз и, даже сидя на кровати, продолжил спать, наклонив голову на плечо Милоша. Правда, ровно пока не услышал девичий голос.       — Да вы совсем? Мы же опоздаем! — Полина врывается в комнату почти как отец Милоша, и Марк тут же вскакивает. — Дядя Дима уже машину прогревать пошёл, а ну-ка быстро собираться!       Пусть девушка не обладала силой, ростом и хоть каким-то угрожающим фактором, слова про отца окончательно пробудили двоих. Те вскочили и кинулись одеваться. На Полину даже не смотрели, но та вроде как отвернулась. Как только Милош застегнул куртку, та хлопнула в ладоши и дала команду: «На улицу!». Дети, ещё не оклемавшись ото сна, почти пьяной походкой спускались по лестнице, стараясь сделать это как можно быстрее с наименьшим количеством травм. Уже в машине, при подъезде к зданию аэропорта, Марк задал вопрос сам себе: «Как давно Полина вот так вот Милоша провожает?». Это не должно было хоть как-то повлиять на Марка, но ревность неприятно кольнула. Марк списал это на дружеское собственничество, хотя понятия не имел, есть ли такое вообще.       В аэропорт приехали поздно, регистрация заканчивалась, поэтому прощаться пришлось быстро. В этот раз отец остался с ними и дождался, пока Милош зайдёт за полупрозрачные двери выхода.       — Ну что, вас подвезти, или ты, Полина, Марку аэропорт покажешь?