Как скоро ты приедешь вновь?

      Разговор был слишком предсказуемый. Марк слишком сильно не хотел признавать, что слова Полины — правда. Первые несколько дней он вообще избегал ее любыми способами, следуя принципу «я ее не вижу, значит она ничего не говорила». Даже получилось сесть отдельно, потому что Карина как нельзя кстати уехала с родителями отдыхать. Правда постоянно казалось, что Марк остался один. Раньше он с удовольствием проводил все школьное время на галерке, слушая скачанную музыку, играя в змейку или расписывая что-то на обрывке бумаги. Теперь же последняя парта среднего ряда казалась пустой, холодной и неприветливой настолько, будто хотела его прогнать.       Отшельнический образ школьной жизни ситуацию лишь усугубил. Ввиду отсутствия постоянного собеседника мысли всегда были заняты одним и тем же человеком. Хоть общались Марк и Милош каждый вечер, старшему постоянно казалось, что этого недостаточно. Он будто хотел постоянно находиться рядом, постоянно слушать, постоянно слышать и, что самое страшное, спать не на парте, а у Милоша на плече. Когда мысли заходили в эту сторону, Марк мотал головой и начинал расписывать короткую историю. Правда достаточно быстро безымянные персонажи, пусть только в голове автора, приобретали вполне конкретные имена, а события уже имели четкий образ. Листики эти подлежали утилизации, однако большинство выброшенными так и не стали. Только комками забивали внутренний карман рюкзака, вынуждая иногда по приходе домой вытряхивать их на стол.       Неделю спустя Марк вернулся к Полине. Не то чтобы это сильно помогло в осознании, но теперь мысли хотя бы иногда менялись. Полина странным образом обходила тему, которая так терзала Марка. Она не упоминала Милоша, не упоминала лето и не спрашивала, что Марк пишет. Казалось, должно быть в радость, но с первого же дня стало не по себе. Исключительно школьное общение с, казалось, близкой подругой, шло в разрез с тем, чего Марк ожидал. Хотелось как раньше смеяться с глупых шуток и заходить за газировкой, но вместо этого получалось только обсуждать тесты, будущие контрольные и сдачу выпускных экзаменов. Полина, как и Марк, оставалась доучиваться еще два года, но шла в другое направление класса, поэтому видеться у них будет получаться не так часто. Этот факт особенно тяготил. Когда привыкаешь к обществу, трудно оставаться в одиночестве.       Дома все тоже было не радужно. Отец, стараясь работать усердно, задерживался допоздна ради повышения и почти не пил, что, пожалуй, было только в радость. Однако не получалось сосредоточиться ни на чем. Марк прекрасно знал, что раньше шести писать бесполезно, Милош на занятиях, поэтому всегда ложился спать. Когда не получалось, начинал разбирать хлам на столе в виде кусочков исписанной бумаги, бережно сортируя написанное на несколько стопок и складывая в папку. Почему-то перечитывание написанного вызывало эйфорию. Сразу представлялось, что Милош учится с ним в классе. Что каждый день после школы они идут по длинному пути, заворачивая в скверы и дворы. Отрицать было бесполезно, но Марк пытался. Это же просто дружба, разве нет? А желание обнимать идет от холодного отца, так что ничего в этом странного не должно быть, так? Вот и Марк думал так же.       Шли недели, и Марк всерьез задумался об отрывном календаре. Хотелось каждый день видеть, сколько осталось до приезда Милоша. Хотя нет, до полугодовой контрольной. Как все-таки успешно совпали даты. Уже в середине октября ожидание казалось невыносимым, было написано больше шести вариантов сцены встречи Милоша в аэропорту, которым Марк даже выделил отдельный файл. Перечитыванием и перепечатыванием Марк занимался до конца четверти, а в последний, уже не существенный день, написал первый стих. Тоска по другу и невыносимое ожидание в купе с усталостью навалились разом, но сумбурно написанные пять четверостиший Марку не приглянулись. Лист остался на полке под партой, так и не попав в папку.       Каникулы начались, а вместе с ними и прогулки с друзьями. Пусть они больше не отличались активностью, засыпать в алкогольном опьянении давалось гораздо легче и без лишних дум. Все каникулы прошли в привычном ритме, без Полины и с постоянными попойками. Марку в какой-то момент даже показалось, что переживания о Милоше он сам себе надумал, потому что впервые так близко с кем-то общается. А в первый учебный день проснулся с мыслью, которая только усугубила ситуацию.       — Я хочу его поцеловать. — Марк как обычно нес школьные вещи, пока Полина доедала купленный рожок мороженого.       — Что? — та застыла и вопросительно уставилась на парня. Слишком ее шокировала эта реплика.       — То, — огрызнулся Марк. — Я сегодня проснулся и понял, что хочу. Даже не знаю, как понял. Просто подумал, что очень этого хочу.       Полина, не зная, что ответить, продолжила идти, глядя под ноги.       — Ты когда-нибудь хотел кого-то поцеловать? — спрашивает наконец, и приходится задуматься. Марк вспоминает всех когда-либо приглянувшихся ему людей. Полина, мальчик в электричке, девушка на пляже, Миша…       — Я не уверен, но я вспомнил Мишу.       — Мишу? — Полина не понимает, о ком речь, потому что на тот момент они не общались. — Кто это? — Марк вздыхает.       — Ну, я в лагерь ездил классе в седьмом, и там был мальчик. Не то чтобы я прям хотел, но, знаешь, остальные мысли про Милоша тоже были тогда, только на его счет. Миша звали.       — Вы сейчас общаетесь? — спрашивает Полина. В глазах видно предвкушение, наверное, ей хорошо от наличия геев в окружении.       — Он начал с девушкой встречаться, поэтому я не продолжил общение. Наверное поэтому.       Полина замолкает и задумывается. Только уже подходя к перекрестку говорит:       — Прошу, очень хорошо подумай, и, если тебе действительно нравится Милош — не потеряй его.       Марк и не планировал терять. Он вообще до сих пор отрицал очевидное и пытался хотя бы самому себе доказать, что никаких чувств романтического характера к Милошу не испытывал. Настолько сильно пытался, что порой садился за написание не смешных зарисовок школьной жизни, а вполне конкретных моментов этой самой жизни с Милошем в главной роли. Писал уже не на листике, даже отдельную тетрадь купил в первый же день с расчетом, что ничего в этой тетради криминального не будет. Правда уже после заполнения второй страницы пришлось прятать под учебники и тетради в надежде, что рано утром отцу не понадобится ничего в шкафу. На самом деле причин прятать записи не было, но Марку почему-то казалось, что они есть. И что отец будет недоволен, прочитав их.       А Полина не изменилась, лишь глубже ушла в учебу, готовясь к олимпиадам и конкурсам, будто совсем забыв о друзьях. Марк даже хотел перестать ждать ее после школы, но почему-то боялся, что его неправильно поймут. Дни во второй четверти шли один за другим. Утром в школу, днем из школы, потом перепечатывать зарисовки, пытаясь разобрать кривые карандашные надписи, потом недолгий дневной сон, после которого — продолжительная беседа с Милошем. Вообще, казалось, что только эти беседы друг от друга отличаются. Даже на многострадальной математике новые темы закончились, и уроки состояли только из повторения пройденного материала и решения задач будущей переводной контрольной.

***

      Та самая мысль, не дающая покоя вот уже несколько месяцев, казалось, потерялась в предновогодней суете. Сам Марк никогда бы не взялся за организацию школьного праздника, но Полина, очнувшись от учебного запоя, резко решила заняться подготовкой школы и непонятным Марку образом перешла от украшения помещений до придумывания общешкольного праздника. Марка вписали случайно, девочкам просто понадобился мальчик-ведущий, а более подходящих кандидатов на репетиции не нашлось. Марка огорошили этой новостью только под конец, когда тот проснулся под грохот стульев. До мероприятия, как и до полугодовой контрольной по математике оставалась всего неделя. Полина теперь часто заходила к Марку после школы, потому что дома постоянно кричала двоюродная сестра, которая с родителями приехала на Новый год погостить. Распорядок дня от этого мало поменялся. Только перепечатыванием зарисовок Марк теперь занимался вечером, потому что Полина вечно занимала компьютер. Иногда даже просила поболтать с Милошем, но не настаивала и часто уходила, увидев, что в аське пришло уведомление.       Однажды, пока Марк был занят заучиванием сценария лежа на кровати, Полина все-таки нашла ту самую папку под названием «Сочинения». Найти ее было не сложно, а вот заинтересоваться содержимым — очень даже. Марк изначально не рассчитывал на то, что Полина вообще полезет в его файлы, не говоря уже о том, чтобы технаря заинтересовала папка с чисто гуманитарным содержимым. Но, видимо, шанс произойти маловероятным событиям все-таки велик.       — Это ты писал? — даже не извинилась за то, что влезла в личное. — Красиво.       — Что? — по телу пробежал холодок. Марк даже не понял сначала, о чем Полина вообще спрашивает, а все равно испугался и кинулся к компьютеру. — Кто тебе читать разрешал?        — Я сама залезла, извини, но блин, ты понимаешь, что ты очень красиво пишешь? — Марк экстренно закрывал вкладку с описанием встречи Милоша на вокзале, пока Полина экстренно предпринимала меры ему помешать, отбирая мышку.        — Ну допустим, и что дальше? — Вкладку удалось закрыть, но разговор от этого не закончился.        — Выложить не хочешь? — Марк застыл. Да никогда он на такое не согласится. — Имена там поправить, немного поменять место действия, и все. Я уверена, тебя оценят.       Марк с укором на нее посмотрел, но Полина будто не поняла намеков и ждала ответа.       — Не оценят, спорим? — Марк был абсолютно уверен в словах. Ну кому понравится читать о том, как один школьник встречает другого, да еще под соусом тоски по другу?        — Спорим, — Полина протянула руку и после рукопожатия продолжила. — План такой: я изменяю имена и прошу девочек оценить то, что написал мой интернет-друг. Они читают и завтра дают мне рецензию на текст с оценкой по десятибалльной шкале. Согласен?        — Согласен, — Марк не был согласен, но руку пожать успел, а зря. Теперь оставалось надеяться, что девочки не узнают о реальном авторе, потому что ни Карине, ни Нике Марк не доверял так, как Полине.       Пока в мучительном ожидании переделанного текста Марк метался из угла в угол, Полина не спеша редактировала имена, фамилии, возраст и название улиц. Ей, видимо, отдельное удовольствие доставляло вглядываться в монитор. Не зря все-таки она собирается быть программистом. Десяток минут спустя ожидание наскучило, и Марк решил репетировать свою роль прямо в комнате, отвлекая от работы Полину. Та, будучи второй ведущей завтрашнего праздника, пыталась отвечать по сценарию и иногда даже ему соответствовала, правда быстро разозлилась и подзатыльником отправила Марка репетировать в другую комнату. Тот не обиделся, но стал переживать еще больше. Монитора ведь не видно, значит нельзя точно удостовериться, только ли переделкой текста она занимается.       Не успел Марк прогнать сценарий, открылась дверь, и из нее вышла довольная Полина, протирая уставшие от компьютера глаза.        — Закончила? — спрашивает Марк, кидаясь проверять целостность файлов.        — Да. Пойду домой, а то на ужин мне ничего не останется. — Полина не спеша влезает в сапоги и натягивает пуховик. Открывает дверь и на прощание говорит:        — Не забудь, какой завтра важный день, — и смотрит грозно, младшие классы от такого бы испугались.        — Помню: контрольная, мероприятие и Милош, — Марк не улыбается, слишком распереживался, а Полина еще раз оглядывает его и наконец прощается, обнимая. Теперь Марк выше на целую голову, поэтому одному приходится присесть, а второй — подняться на носочки.       Дверь за Полиной закрывается, и Марк с нетерпением ждет завтрашний день. Контрольную он напишет если не сам, так с помощью девочек, мероприятие осилит, вроде ничего сложного, а вот вечером… вечером его ждет такая желанная встреча. Они не виделись четыре месяца, а Марк успел соскучиться так, будто прошло четыре года. Парень постоянно вспоминал о той самой последней летней ночи, но после отъезда Милош вернулся к прежнему общению спустя всего пару дней. Будто и не было ничего такого, вызывающего страх и бабочек в животе одновременно. Такое вообще возможно? Да, возможно, Марк вспомнил, что читал где-то о том, что бабочки в животе на самом деле и есть страх. Но не время об этом думать, время стараться ради того, чтобы завтра быстрее наступило. Время ложиться спать.