Как скоро ты приедешь вновь?

      Милош домой возвращается теперь еще позже. Марк знает, что это не потому что занятия заканчиваются поздно, а потому что самому не хочется приходить. Марк не придумывает, он сам так себя ведет, только если раньше Милош бежал искать Марка по ближайшим барам и тащил домой на своей спине, то теперь не происходило даже этого. Милошу или было все равно, или он слишком устал. Оба варианта одинаково вероятны. Марк даже уже не обращает внимание на то, что они не говорят почти. Хотя пытаются, но диалога не происходит. Повисшая вязкая атмосфера невозможности даже поговорить в комфорте будто затрудняла движения.       Марк и сам знал, что они друг на друга плохо влияют, да не мог взять и уйти. Не мог оставить Милоша одного и сам не мог отпустить последнего человека в окружении. Когда Марк думал, что вязкость рассеивается, контакт налаживается и жизнь идет в гору, Милошу звонили из колледжа и говорили, что если так продолжится и дальше, то никакой главной роли он в выпускном спектакле не получит. Марк и сам видел, что из образцово-показательного танцора Милош скатывается в не самый лучший кордебалет. Он больше не бывает на международных конкурсах, даже на конкурсах в масштабах страны выступает только с групповыми номерами. Его больше не пытаются впихнуть на любые праздники в школе, и он перестал приходить и хвастаться новыми достижениями. Все шло на убыль, но Марк старался не думать об этом. О том, что он в этом виноват. О том, что такое вообще происходит.       А тем временем воздух накалялся. С каждой новой ссорой напряжение росло, с каждой стычкой было все сложнее не переходить хотя бы призрачную грань. Уже давно было в порядке вещей толкнуть другого, повалить на спину, ударить головой стену, но как будто было что-то зазорное в применении силы не чистыми кулаками. Это и была некая грань. Все еще очень размытая - Милош часто кидался посудой. По этой причине, кстати, они еще не завели кошку. Осколки могли быть где угодно, никто их тщательно не убирал. Марк старался, но разум был постоянно затуманен или алкоголем, или его остатками. Марк не мог выйти из порочного круга, где сначала ты пьешь, чтобы избавится от похмелья, а потом то, что ты выпил, его и вызывает. На самом деле Марк даже не старался выбраться. Обещал много раз, что сегодня последний день, и на следующий все повторялось вновь почти без изменений.       Но они все еще спали вместе. Это была та небольшая часть, которая все-таки хотя бы немного спасала. Пусть днем они будто и не пара, ночью спят в обнимку. Это давало ощущение уверенности в том, что все улучшится. Что все станет как раньше, когда Марк лишь приезжал сюда, а не жил на постоянной основе. А еще если ты задерживался, тебя ждали. Марк сидел в зале, когда глаза слипались, ожидая, пока Милош вернётся домой, Милош начинал заниматься домашними делами, которые очень не любил, пока ждал появления Марка в проеме входной двери. Потом помогали друг другу раздеться или просто ждали в проеме, а потом вместе шли спать. Милош даже уже не возникал, когда от Марка пахло перегаром. Это было так часто, что он, наверное, привык. Марку было стыдно, но в тоже время все равно.       В один из дней, типичных по своему содержанию, пока Милош сидел на кухне за ноутбуком, выполняя то, что поручил Марку еще две недели назад, входная дверь резко открылась. Довольно ожидаемо было увидеть, как пьяная туша Марка заходит, странно держа равновесие, закрывает дверь и, приходя в себя после подьема по лестнице, стягивает обувь. Милош вздыхает, набираясь будто бы новых сил терпеть это и дальше. А еще готовится к новой ссоре, которую, кстати, сам и хочет начать.       - А ты обещания выполнять вообще умеешь? - Милош смотрит на него грозно, прекрасно зная, что Марк без очков этого не увидит, а пока старший соображает, младший продолжает.       - Ты две недели назад мне обещал музыку порезать, у меня все преподаватели спрашивают, ну когда и почему так долго. Или уже забыл? Все мозги пропил?       - Да, забыл. - Марк поднимается, вытягиваясь во весь рост, и из-за освещения кажется еще выше. - Но ты у себя в глазу бревно не видишь, да? - Милош вопросительно выгибает бровь. - Или что, только я могу быть плохим и тебе жизнь портить, а ты у нас такой святой, - ударяет ладонью стену, - что тебе позволено обжиматься со своими дружками в мое отсутствие или что?       - Что ты несешь? Мы вообще не об этом говорим. - раздражение Милоша перетекает уже в злость, глаза щурятся, а руки так и норовят ударить. - Ты обещал! И что теперь? Я делаю все сам, потому что ты - лжец и обманщик. - больше похоже на доводы бабушки, но парить об этом не было ни времени, ни желания.       - Я?! - возмущено спрашивает Марк, - А не тот ли человек, который в вечной любви клялся, а когда я уехал на пару дней, так сразу поспешил целоваться с общим другом?       Уверенный взгляд Милоша меняется на испуганный, зрачки сужаются, глаза же наоборот становятся слишком большими. Рот в испуге приоткрыт, будто Милош вот-вот скажет что-то в свое оправдание. Но тот молчит, поднимая руки к груди то ли в позиции «защита», то ли в позиции «сдаться». А Марк победно улыбается.       - Ну, ты скажешь что-то в свое оправдание? - Марк не меняет тона голоса. - Я купил тебе кольцо! Понимаешь? Я хотел сделать предложение, а ты, оказывается, меня уже предал.       - Это была случайность! - кричит Милош и кидается к Марку, держа того за плечи. - Я не виноват! Я сам не хотел и я это остановил! Прости меня, прошу, прости. - парень умоляет, из глаз показались первые дорожки слез.       - Да что уже прощать. Было и было. - Марк скидывает руки Милоша и наклоняется, чтобы стянуть второй кроссовок. - Только вот кольцо больше не нужно. - достает из кармана маленькую красную коробочку и кидает куда-то в зал, тут же ее теряя.       В ванной устойчивым шумом отдается вода, заполнив уже, наверное, полностью. Милош стоит, опираясь на дверной косяк, вытирая слезы, пряча злость и ища, как Марк узнал об этом инциденте. Он был почти полгода назад, они с Яном поклялись забыть и больше никогда не вспоминать об этом. Никому не говорить. Значит знал только Ян, значит он и рассказал, значит…?       - А ты, видимо, тоже обещания сдерживать не умеешь? Ладно фонограмма, но ты же обещал, что к Яну без меня ни ногой, а сам к ему ходил?       - Да. - отвечает Марк чересчур коротко. Это тревожный звоночек, после которого ссору следует прекратить, чтобы она не перешла в рукоприкладство. Милош решил не прекращать.       - Ты сначала сам обещания держать научись, а потом кори за это других. - Милош поднял голову, хотя лицо все еще было заплаканным. Пытался наверное показать уверенность и правоту.       - Да, я ходил к Яну. Да я постоянно к нему ходил! - почти вспылил, но к концу фразы Марк снова переходит на короткий и быстрый стиль повествования. - Он мне помогал. И нам. А ты с ним мне изменял.       - Сколько раз ты у него был? - спрашивает Милош, смотря прямо в глаза. Даже разница в росте не делает его взгляд менее угрожающим.       - Дай подумать? - Марк переходит на тон подростковых споров. Сам пытается себя одернуть, чтобы не спровоцировать еще больше, но не может контролировать импульсивность. - Я был с ним каждый раз, когда говорил тебе, что иду в бар.       - Тогда ты еще хуже меня! Я целовался с Яном один раз, а ты меня обманывал… - от такого сравнения глаза у Марка будто налились кровью. Теперь перед собой он видел не любимого человека, а усмехающегося предателя. А предателей нужно наказывать, иначе они продолжал предавать, так?       Марк даже руки свои, похоже, не контролирует, потому что когда приходит в сознание после помутнения, они держат голову Милоша под водой, пока тот, задыхаясь, размахивает, на сколько это возможно, руками, чтобы его отпустили. Лицо в воде целиком, а шея, наверное, придавлена бортом ванной, поэтому Милошу плохо вдвойне. Но Марк не отпускат, даже видя, как он страдает. Не отпускает и думает, что просто не осознает еще, вот поймет, что делает, тогда и отпустит. А потом вдруг понимает, что сам хочет его утопить. Что не просто смерти желает, а своими руками готов ее принести за те оскорбления, за недоверие и за обвинения ложные, которыми за это время сыт по горло. За каждодневные ссоры, которые не то, что причину имели, даже банального смысла не несли. За измену, которую Марк в голове раздул до огромных размеров. За все, хотя причины, в сущности того не стоят. Марк просто был слишком зол.       Вдруг Милош ударяет прямо по ступне. На мокром полу ванной Марк удержаться не в состоянии, поэтому падает, больно ударяясь копчиком, а Милош выбирается из плена, и делая частые вдохи, перебивающиеся кашлем, отползает к противоположной стене. Вода все так же набирается и уже льется через край, но никто не спешит выключать кран, никто даже не думает, наверное об этом. Марк смотрит с нескрываемой злостью. Он понимает, что делал, он думает, что есть причины и думает не о том, как за это будет извиняться, а о том, понял ли Милош, что он не прав. Еще и ушиб получил на том месте, которое крайне нежелательно травмировать людям сидячего образа жизни.       Марк не знает, что у Милоша в голове. Знает, что была злость пару… минут? Секунд назад? Марк не знает, сколько это длилось. Теперь чтобы оценить эмоции, на него нужно посмотреть, а глаза, словно на зло, видят все, что угодно, даже брызги на стене, но не видят Милоша. До момента определенного не видят. А потом вдруг замирают на светловолосом. Он испуган до дрожи. Уже не кашляет и не пытается отдышаться. Сидит, прижавшись к стене и подтянув к себе ноги, дышит часто и широкими глазами на Марка смотрит, пытаясь будто угадать, что он сделает дальше. Испуган так, что при попытке Марка встать сворачивается еще больше, руками закрывая голову. Только теперь Марк понимает, что переборщил. Что это действие было ошибкой. Надо было все исправлять, и пока вода из ванной еще не сильно повредила ламинат, Марк закрыл кран.       Присел на корточки перед Милошем, но тот закрылся ладонями совсем, будто не хотел, чтобы его трогали. При попытке коснуться одергивал руку, или отползал дальше. При попытке что-то сказать шептал: “Отстань. Не приближайся”. И Марк отстал. Его извинения не приняли, и это, вроде как, не очень хорошо, но с другой стороны он извинится завтра. Или послезавтра. А пока Марк убирает воду с пола, а Милош шугается каждого действия и закрывается руками, не в силах встать. Потом Марк идет в кровать, а Милош так и остаётся на полу в ванной. Ночью Марк проснулся от того, что на кровать кто-то забрался, но не рискнул пытаться обнять или дотронуться.       Парень планировал, что извинится завтра, но Милош сначала гнал его все теми же словами, а затем и вовсе ушел. При попытке искать его после двенадцати ночи сказал, что придет попозже и попросил больше не звонить. Марк решил, что извинится завтра, но все повторилось вновь, Милош предпочел не разговаривать. С каждым днем слова, которые парень хотел сказать, обрастали все новыми фразами и абзацами, Марк с каждым днем все больше и больше понимал, что все-таки наделал. Теперь тот день в воспоминаниях казался абсурдом, которого быть не должно. О его реальности напоминала боль в копчике и коробка с кольцом. Ее так никто и не убрал, оба делали вид, что ее не существует. Марк хотел иногда взять ее и попробовать сделать то, чего не сделал, но все никак не набирался сил. Оба проходя, пинали ее случайно ногами, заталкивая все дальше под стол, а потом и под шкаф. Казалось, что долго так продолжаться не может. Милош или попытается простить, начав говорить и контактировать, либо попросит уехать, потому что жить так не может. Марк был готов, и оно случилось. Милош наконец заговорил. Только вот на прошлые отношения это было мало похоже. Извинения Марка даже не стали слушать. Если в них он говорил, что не знает, что на него тогда нашло и это случайность, то на прямой вопрос ответ был совсем другим.       - Скажи, ты осознавал, что делаешь? - спрашивает Милош, стоя полубоком и разбирая продукты. Марк колеблется, но не хочет опять врать.       - Да, осознавал.       Наверное, этот диалог стал точкой невозврата. Именно после него по ощущениям, хотя на деле намного раньше, их жизнь стала другой. Милош теперь приходил совсем поздно, ложился когда Марк засыпал, а просыпался много раньше. Когда устал от такого ритма, начал вовремя ложиться, только уже на диване в зале, а Марк остался один. Вместе они теперь только ужинали. Милош ел блюда Марка без опасений, хотя старший иногда думал подсыпать туда что-нибудь, потому что жить так было невозможно. Они не разговаривали почти. Привет-пока, пришел ли и будешь ли кушать. Это все темы, которые они могли обсудить. А обсуждать они, видимо, не хотели ничего.       Марк хотел. Не один и не два месяца такого ритма жизни принесли понимание, что просто так ситуацию оставлять нельзя. Слышимость звонков-упреков из колледжа давали понять, что вместе им жить нельзя ни в коем случае. Марк за почти три года сделал из лучшего танцора, наверное, мира, бесталантное тело, которые выполняет заученные упражнения. Так не должно было быть. Но все попытки поговорить об этом с Милошем не приносили ничего. Он, как ума лишенный, повторял мантру: “Главное, что мы друг друга любим. Вот я выпущусь, пойду работать, мы переедем в Россию и у нас все будет хорошо”. Марк так не считал. Раньше подобное казалось мечтой, затем выглядело целью, но сейчас - будто бы несбыточная утопия из сна. Милош пытался уверить Марка, что все у них хорошо, но парень знал, ничего нормальным не является и нормальным стать не сможет тем более. И принял то решение, которое должен был принять давно, и на которое до сих пор не хватало смелости.       Когда Милош в очередной раз был на занятиях, Марк собрал сумку. Положил ноутбук, все таки в основном он принадлежал именно ему, одежду, какую смог, обувь положил в отдельный пакет. Поднял с пола наконец коробку с кольцом. Она вся пыльная оказалась, но это не страшно. И перед окончательным уходом из этого дома все таки решил не оставлять кольцо себе. Даже бумажку нашел, чтобы все было красиво. Чтобы когда Милош зашел, его встретило красивое серебряное кольцо с камнями, рядом с которым лежала бы надпись “Никогда меня не забывай”.       Благо в Калининграде у меня нашелся друг. Один из тех, с кем мы пили в подъездах. Он помог мне без образования устроиться в издательство ***. Это очень удобно кстати, я ведь живу прямо напротив, даже окна выходят, открывая обзор прямо на место работы. Даже на привычный этаж по лестнице нужно подниматься. Ну вот, я не хотел раскрывать свое местоположение, но уже это сделал. Не важно.       Прости, что никак не оставлю тебя в покое. На этом наша история подошла к концу. Мы теперь живем в разных странах, как и раньше. Только вот близко, но это, наверное, моя недоработка. Будь я умнее, ухал бы во Владивосток. Я тебя люблю, и пришло время признать, что тогда тоже любил. Но что самое страшное, четко понимал, что убиваю тебя. Я много раз хотел это сделать раньше, но всегда понимал, что это невозможно. А после этого эпизода я понял, что теперь не остановлюсь. Я стал реально опасен для тебя.       И знаешь, мои догадки оказались верными, это я тянул тебя на дно. Теперь ты вновь солист больших и малых, всего лишь год, а уже такие улучшения! Я тобой действительно горжусь. Пожалуйста, поставь эту книгу на полку, никому не показывай записки, только самым близким. И пообещай, что не станешь меня искать. Люблю тебя.       Навеки твой,       Марк Васильев