***
— Чëртовы незабудки, — Ли склонился над белой мраморной раковиной школьного туалета, выкашливая кровь и маленькие соцветия нежно-розовых незабудок, чьи лепесточки были окрашены в борд. Память и верность. Забота и благотворительность. Дарят супругу или возлюбленному. Хах, всё, кроме последнего, лишь про него... Хван Хëнджин никогда не забывает памятных дат, например, день знакомства. Хван Хëнджин верен самому себе и не подстраивается под чужие стандарты и мнения, за друзей станет каменной стеной или горой, как вам больше нравится. Хван Хëнджин заботится обо всех, даже о милых кошках, на шерсть которых у него аллергия. Хван Хëнджин не может пройти мимо ларька со сбором средств на лечение тяжело больным людям и обязательно бросит несколько тысяч вон в прозрачные ящички. Но вот проблема: они всего лишь друзья. Ли ему не больше, чем лучший друг, который рядом со старшим находится чуть ли не двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Он знает его лучше, чем его родители или сам себя знает Хван. В какой же момент он умудрился влюбиться в этого высокого и невероятно талантливого человека? С самого первого смеха, который был адресован только Феликсу. — Ликс, — ах, а это его "Ликс" сводит с ума обладателя этого прозвища и цветы, которые растут в его лëгких. Жаль, что Хван так их и не получит от Ли в виде замечательного полевого букета, что стоял бы у его рабочего стола и радовал глаз, вдохновляя на новые картины, — ты там в норме? — Да, Джинни, всё в порядке, — Феликс постарался улыбнуться словами, слегка смеясь почти также задорно, как до начала этой болезни, — не волнуйся и иди обедай дальше, я скоро подойду. — Ликс, — и снова это прозвище вызывает щекотку в лёгких и скоро настигнувший кашель с очередным кровавым букетом незабудок, — я же знаю, что всё не в порядке: последние несколько недель ты ходишь бледным, словно мел; у тебя залегли синяки и мешки под глазами; ты не ешь уже который день, а единственное что попадает в твой организм — вода и воздух. — Если бы ещё попадал туда воздух, я бы не задыхался каждый раз, находясь рядом с тобой, — тихо прохрипел севшим голосом младший. Хëнджин смог уловить лишь некоторые слоги, стоя за дверью, которую так и не решился открыть, ожидая разрешения. Он беспокоится за него, но не может нарушить его личное пространство. — А ещё ты стал меня избегать, — Ли вытер капли крови с губ и повернулся в сторону открывшейся двери, благо он успел смыть и выкинуть следы своей любви к старшему, — скажи, я тебе неинтересен больше или стал противен? Почему ты перестал мне доверять? Я же вижу: тебя что-то мучает долгое время. Просто скажи, что с тобой случилось, Ликс? — Хван коснулся миниатюрных пальчиков друга, вызывая трепетным касанием бурю эмоций и потоки тока по всему телу младшего. — Ничего, Хëнджин, совсем ничего, — Феликс опустил взгляд в пол, смотря на угол у входной двери, — просто я болен... неизлечимо болен... Хван замер в этот же момент и перестал пытаться переплести замок из пальцев с другом. Он посмотрел шокированным взглядом на младшего, но тот не мог поднять глаза на него. — Я задыхаюсь каждую секунду, кислород перестаёт попадать в лёгкие, меня выворачивает любой едой, которую я съем, но после стакана воды мне становится легче, потому что я подпитываю их ею. Я дожил до весны и скоро должен буду расцвести в прямом смысле слова. Меня ничто уже не сможет спасти. Незабудки прорастают в моих лëгких и душат меня, Хëнджин. Каждый день я проживаю с мыслью, что "завтра" может и не наступить. Легенда стала реальной и я... — в этот момент продолжительный монолог, который Феликс почти закончил, потратив на это всю волю и силу, прервался душащим кашлем с кровью и малютками незабудками, чьи соцветия выплывали в бордовых ручейках сквозь пальцы, капая прямо на бежевую плитку кафеля на полу. Ли осел на пол, одной рукой прикрывая губы, а другой накрывая своё горло, думая, что так дышать станет легче. Хван с секунду стоял и глядел на ужасающую картину: его друг угасает и его прямо на глазах забирает смерть, — а потом осел на пол и схватил парня за плечи, пытаясь посмотреть в глаза младшему и обратить его внимание на себя. — Это ханахаки, правда ведь? Кто это человек, который не смог полюбить такое солнце, как ты? Кто так с тобой жестоко обошёлся? Ты признался этому человеку в любви? Ликс, только дыши, слышишь меня? Не покидай этот мир, прошу! Не оставляй меня одного! — Ты, — прохрипел в маленьком перерывчике между глотками воздуха и новым приступом кашля Феликс. Хëнджин снова замер на секунду, а когда прозрел, попытался заглянуть в шоколадные глаза друга, но тот их жмурил. — Ликс, я люблю тебя. — Не пытайся спасти меня, Джинни. Твоё неправдивое признание сделает только хуже. Я должен поверить твоим словам, чтобы излечиться. — Но я правда люблю тебя, Ликс. — Хëнджин, хватит говорить глупости или ты решил меня в могилу свести?! — громким, насколько это позволяло больное горло после продолжительного кашля, и возмущённым тоном Ли обратился к старшему, наконец открыв свои глаза и убрав кровавую ладонь с не менее кровавых, но таких пухлых губ, а после замер, когда его уст коснулись без отвращения, но с любовью и невероятным огнём во взгляде, а после почувствовал, как незабудки в момент всё завяли и опали, освобождая место для кислорода. — Даже после такого не поверишь, что я люблю тебя, Ликс? — мягко отстранившись от чужих уст, Хван коснулся своими пальцами мягких веснушчатых щёк возлюбленного и стал их гладить, развевая все сомнения одним своим тёплым и уютным взглядом, полным любви. Но младший проигнорировал эту фразу и сразу потянулся за очередным поцелуем, утопая в любви вместе со старшим.***
— Ликс, и где ты только нашёл этот бред? — Хван сидел напротив Ли за столом, держа прозрачную кружку с ароматным зелёным чаем, и недоумевающе смотрел на своего парня. — Джинни, это мне отправил Минхо, — Феликс отложил телефон и взглянул в бездонные шоколадные глаза напротив, — разве не мило? Хочу, чтобы это была не выдумка, а реальность... — Думаю, кашлять цветами из-за чувства невзаимной любви — не очень хорошая идея... — Но если в нашем мире была такая болезнь, мне кажется, встречаться мы начали именно после первых букетов незабудок, выходящих из трахеи болезненно и удушающе, — представляя не лучшую, но такую романтичную картину в своей голове, Ли перевёл взгляд в сторону, зацепившись за трещинки на кухонном фартуке над плитой, — а как давно... ты меня любишь? — задав этот вопрос, младший почувствовал лёгкое покалывание наливающейся крови к мягким щëчкам, осыпанным невесомой пыльцой солнечной феи. — Ликс, — Хван произнёс имя любимого мягко, как умеет только он, и прикоснулся к маленьким пальчикам своими длинными перстами, переплетая их в лёгкий, но крепкий замок, — когда я задумываюсь над этим вопросом, всегда прихожу к выводу, что влюблён в тебя с первой нашей встречи, с первого разговора, с первой твоей улыбки, адресованной мне, только мне, — на этих словах Хëнджин сам покраснел, но взгляда от всё ярче пылающих румяных щёк не мог отвести. — Тогда... Минхо всё правильно написал, — старший выгнул бровь, всём своим видом намекая, что не понимает, при чем здесь Ли- старший, — существуй эта болезнь на самом деле, я бы точно кашлял незабудками... Я люблю тебя чуточку дольше, Хëнджин... Я увидел тебя из окна своей квартиры за пару дней до нашей встречи, в день переезда моей семьи из Австралии. Мельком заметил твои шоколадные яркие глаза, которые блестели радостью, а, когда отходил от подоконника, услышал твой громкий невероятный искренний смех... Этот звук был похож на звон колокольчиков, будто открывается дверь... В тот момент я понял: ты вошёл в мою жизнь, оповестив меня очаровательным смехом, и выйти из неё ты не смог бы ни за что... Я открыл тебе, только тебе, своё сердце, — после этих слов младший потянулся через стол к любимому и коснулся его уст своими, сливаясь с ним в мягком и чувственном поцелуе-танго. — В следующий раз нам нужно придумать что-нибудь такое про Минхо с Джисоном, да, солнце? — Хван мягко отстранился от чужих губ и, сохраняя маленькое расстояние между собой и лицом Ли, нежно провёл кончиком носа по кнопочке, как мило называл носик Феликса Хëнджин, возлюбленного. — Конечно, милый, — младший озарил своей улыбкой всё помещение лучше закатного солнца, чьи лучи пробивались через окно сквозь жалюзи на окнах балкона, — у меня даже есть парочка идей, которые и они, и мы с тобой могли бы воплотить в жизнь, — мягкая улыбка ангела, сошедшего с небес на землю, превратилась в усмешку дьявола, поднявшегося из самых недр преисподней, после чего Ли набросился на губы Хëнджина, сливаясь с ним в страстном поцелуе...