***
Сонни Мониак был прав: магазин оказался чудесным. Узкая лесенка вела в маленькую комнатку, где стояли продавленный диван и китайская дешёвая ширма с красными лотосами. В подсобке было полно пауков, и я гадливо отошла обратно в коридор, наткнувшись спиной на Сонни. Он рассмеялся прямо у меня над ухом и, потянувшись к дверной ручке, лёг грудью мне на плечо, закрыв комнату. — Я там всё приберу, — обещал он, умолчав о моей арахнофобии. Я с благодарностью кивнула. — Давай лучше покажу, как работает генератор. После экскурсии мы выпили по чашке кофе, Сонни предложил мне кекс, но я вежливо отказалась. Если бы здесь были парни из Ла-Пуш, они бы на меня во все глаза уставились. Но мы с Сонни сидели за столом с кассой одни. Он был одет в белую рубашку с выцветшими синими полосками и футболку под ней. На шее у него был деревянный чокер, похожий на тот, что носил Рик: он туго обхватывал её, и бусины прятались под горловиной футболки. Сонни с удовольствием съел два кекса, допил кофе, хлопнул в ладоши и сказал, что пора взяться за уборку. И мы взялись. Честное слово, с таким энтузиазмом я не убиралась даже дома. Сколько же всякого хлама мы вынесли из магазина в тот день! Сколько пыли вымели! Сонни мыл полы и менял воду в ведре четыре раза, и это только в торговом зале. Затем он вооружился тряпкой и заперся в подсобке, гоняя пауков. После трёх часов дня мы поняли, что дико проголодались, и пошли в кафе напротив: там были деревянные столы, красные клетчатые скатерти и бесплатный кетчуп с горчицей на барной стойке. Короче, по всем параметрам нормальное заведение. Сонни заплатил за нас двоих, заметил, что поищет нам в магазинчик какой-нибудь старый холодильник, чтобы мы могли экономить на обедах, и я сочла это разумным. В кафе он заказал пасту, а я — картофель и гамбургер. Официантка, уже немолодая, с большим любопытством посмотрела на Сонни. Он, конечно, был симпатяга, но думаю, дело не в этом. Индейцы редко приезжали Форкс. — Какие украшения ты делаешь? — спросила я, чтобы разбавить тишину. Сонни сложил руки в замок, опустив их на стол, и, прищурившись, посмотрел в потолок. Так делает Сет, если вспоминает что-то по учёбе. — Кольца, серьги, ожерелья, чокеры, манжеты, подвески… Всё, чего душа пожелает. — Давно ты этим занимаешься? — Всю жизнь. Я не знала, о чём ещё с ним говорить, но чувствовала, что лучше мы будем разговаривать, чем ловить на себе любопытные взгляды других отдыхающих в кафе. Так что снова повернулась к Сонни, открыла рот… — Тебе же всё это неинтересно? — вдруг перебил он. И я смутилась. — Разве не так? — Ну, я бы не стала обобщать. Не будь я смуглой, и он хорошо бы увидел, что сгораю со стыда. Но клянусь, он всё же заметил мой румянец. — Если ты спрашиваешь ради вежливости, то не стоит, — он поморщился. — Я не нуждаюсь в слушателях, историю это рассказывал много раз, и она мне даже надоела. А ты явно из числа тех, кто любит, когда не надоедают. Я вздохнула, вытерла рот салфеткой. Все мои попытки быть дружелюбной провалились вот так на подходе. — Может быть. — Я же сказал, — улыбнулся Сонни. — Я не против помолчать, к слову. — Да. Я тоже. Но… — Они просто пялятся. — Он поковырялся в пасте вилкой, сморщив нос. — Эти ребята вокруг. Мы им любопытны, ничего не поделать. Обычная ерунда для маленького города. Таос тоже был из числа таких. Я привык к косым взглядам. Дальше он молча жевал свою пасту, а я — гамбургер, и неожиданно мне стало легче. Взаправду, гораздо легче. Я даже вздохнула поглубже, и когда мы вернулись в магазин, с удовольствием наводила порядок до конца смены, пока Сонни в семь часов не махнул мне из-за стойки и не сказал, что дальше он справится сам, а меня ждёт назавтра. Тогда-то я и поехала домой.***
— Что, так и сказал? — недоверчиво спросила мама. Она замешивала миндальное тесто для печений и посмотрела на меня очень строго, оторвавшись от миски. — Сонни? — Ну да, — я хмыкнула. — Не верится? — Он страшный болтун. С твоим отцом на пару их было не заткнуть. Да, время на самом деле меняет людей. — Мне там понравилось, — небрежно заметила я, и мама замолчала, осторожно покосившись на меня. Сет даже перестал жевать яблоко и оторвался от телека. — Ты о чём, Леа? — спросила мама, и я продолжила: — В новом магазине. Говорю, мне там понравилось работать. Мы убирались весь день. Мыли полы, окна, отмывали шкафы… — Ты мыла пол? — недоверчиво спросил Сет. — Сонни мыл, я была на шкафах, — сощурилась я. — А что такого в том, чтобы прибраться? — Тебя дома не заставишь. — Так это дома! — возмутилась я. — А там работа. Сонни мне за это платит, между прочим. Это другое. — Ага, — протянул Сет и снова надкусил яблоко. — Ладно, посмотрим, что будет дальше. Вечер прошёл спокойно. Сет ушёл к друзьям, мама поставила печенья в духовку и села за вязание. Я пошла к себе в комнату, переоделась и села за книжку на террасе. Индейское знойное лето сменилось поздней прохладой; до меня доносился солёный запах океана. Я не помнила, как уснула в поздних сумерках, но проснулась оттого, что Сет смеялся, прощаясь с ребятами возле нашего дома. Пожалуй, впервые за долгое время я засыпала спокойно, вернувшись к себе в комнату, с надеждой на просветление в туманном, беспокойном, однообразно вязком будущем. У меня появилась работа. Я на что-то ещё да годилась. И мама была, кажется, немного счастливее обычного. А это значило, немного счастливее была и я.***
На следующее утро я приехала раньше Сонни и ждала его в машине четверть часа. На улице здорово потеплело, и я сняла куртку, оставшись в облегающей белой майке и джинсах. Затем приехал Сонни и, едва выйдя из джипа, всплеснул руками: — Ключи. — Вздохнул он, перебегая пустую дорогу. — Я сделал тебе дубликат и забыл отдать. Извини. — Ничего. Он пошарил в карманах джинсовой куртки, вручил мне связку и сказал: — Тут от первой двери и от второй тоже, а также от замка с генератором. — А что насчёт сигналки? Сонни непонимающе нахмурился, отпирая дверь. Я кивнула на наклейку «Работает сигнализация». Тогда он закатил глаза: — Её нет, это чисто блеф для тех, кто планирует что-нибудь спереть. Я усмехнулась, но ничего не сказала, пройдя мимо Сонни в магазин. Он улыбнулся шире: — Что? Чего ты смеёшься? Никогда такого не видела? — Нет. — Боже, как ты только в покер играешь. — Я не играю. Он закрыл дверь и прошёл к окну, открыв его настежь. В магазине было душно с ночи, так что свежего воздуха нам бы не помешало. — Да как так-то? — А ты играешь? — Иногда, — уклончиво ответил он. — С теми, у кого могу выиграть. — А с теми, кто играет лучше? — У меня есть друг из Техаса, Тео, — Сонни хитро прищурился. — С ним я за один стол никогда не сяду. А с его братом и подавно. — Ладно. — Он тот ещё засранец, этот Адам. Никогда не юли с мужиком, которого зовут Адам! Я покачала головой, достав из-под стойки картонную коробку. — И советую всегда выбирать добычу себе по зубам, — сказал Сонни, подключая кассу. — Не то можно здорово проколоться, а это будет уже… хреново. Так, ну что ж. Я принесу из машины кое-какие стойки для украшений, и начнём их раскладывать. Тут у меня много всего. Пока открой коробки, ладно? Он вышел из магазина, звякнув колокольчиком над дверью, и поспешил к джипу. Я взяла канцелярский нож и равнодушно провела им по скотчу, которым была замотана коробка. Коробка была пыльной, пальцы сразу стали серыми. Я заглянула внутрь: там было полно украшений из белого и чернёного серебра, каждое — запаковано в отдельные прозрачные пакетики, на каждом — этикетка. Я начала выкладывать их на стол горстями, а когда коробка опустела, отложила её в сторону и взялась за другую. Сколько всего здесь было! Серьги, кулоны, кольца, перстни, печатки, браслеты, чокеры, цепочки… С камнями и без, гладкие и нет. Их было слишком много, глаза разбегались. В другой коробке — та же история. Сонни толкнул коленом дверь. Он нёс ещё две коробки, на которых сверху горкой лежали деревянные стойки; под мышкой у него был какой-то свёрток, перевязанный бечевой. — А вот и я! — объявил он. — Ну что, как тебе? — Нормально, — я посмотрела на серебро. — Знаешь, я равнодушна к цацкам. — Как видно, я — нет, — заключил Сонни и улыбнулся. Он носил на шее несколько кулонов на кожаных шнурках и украшал руки; кольца у него были простыми, кожаные браслеты инкрустированы прозрачным камнем, названия которому я не знала, и бирюзой. — Наши мужчины такое не любят, — поморщилась я. — Я команч, — заметил Сонни. — У нас так принято. И потом, это элегантно. — Однажды тебя похитят ночью на улице. Подумают: какой красивый мужчина. — Вот поэтому меня и выгнали из Таоса. Я вздрогнула. В голове пролетело воспоминание: Джейкоб Блэк шутит точно так же, но только насчёт чёртовой Беллы. Говорит, что у неё неплохое чувство юмора. Он ею восхищён, у него горят глаза. Сонни нахмурился: — Что такое? Ты как-то скисла. — Нет. Давай-ка займёмся делом. — Я взяла одну из стоек и критически осмотрела её. — Как и куда это привинчивать? — Я тебе помогу, — успокоил Сонни и положил свёрток рядом с собой на стол. — Дай-ка… Пока он возился с деревяшками, я взяла этот самый свёрток — не длиннее локтя, и очень лёгкий, и надорвала бумагу, но Сонни тут же взъярился, выхватив его у меня из рук. Я вскинула брови, совсем не поняв, что произошло и что я сделала не так, но осторожно спросила: — Не надо было открывать? Сонни выглядел на какую-то долю секунды не сердитым, не злым, не обиженным. В его глазах мелькнул недобрый огонёк, но тут же погас, и я не смогла понять, какое чувство он испытал. Между нами повисла неловкая пауза. — Прости, — первой сказала я. — Ерунда, ты не знала, — пробормотал он. — Я сам виноват. Просто… лучше не стоит этого делать, о’кей? — Не проблема. Он выглядел как человек, испытавший глубокое потрясение от самого себя, когда отчебучишь какую-нибудь ерунду, а потом не знаешь, как так вышло. Ему хватило нескольких долгих секунд, чтобы совладать с собой. — Знаешь… — он помедлил и, сделав равнодушный вид, вдруг передал свёрток мне. — Можешь отнести его в подсобку. Ладно? Я пожала плечами. — Конечно. Если так нужно. Сонни медленно посмотрел мне в лицо остекленевшим, задумчивым взглядом, и произнёс: — Да, так и вправду нужно. Он отвернулся, начав возиться с подставками, я же взяла свёрток под мышку и поплелась в подсобку: включила там свет, осмотрела на предмет пауков и только тогда вошла. Под потолком равнодушно светила жёлтая тусклая лампа. Маленький шкаф с решётчатыми дверцами был приоткрыт, я видела пустые полки. К ним и подошла, задумавшись, куда положить таинственный предмет, из-за которого так уж взбеленился Сонни. Странно, конечно. Он мне с первой же минуты знакомства казался человеком спокойным. С другой же стороны… Я вспомнила папину кружку, вздрогнула и, положив нечто, что было маленькой тайной Сонни, на полку, закрыла это в шкафу и вышла из подсобки, потому что была нелюбопытна и думала, что это не моё дело. Пожалуй, так сильно я не ошибалась очень, очень давно.