—Кафе напротив дома

Понедельник. Поздняя ночь. Две недели незаметно пролетели для всей компании, и наконец-то настал момент, когда мать Джотаро уехала в другой город, оставив дом на своего сына. Сейчас, Польнарефф и Абдул давно сидели у Нори дома, пока сам Какёин хозяйничал на кухне и делал парням чай с печеньками. Вроде, все идёт нормально, даже лучше чем надо. Жан и Мохаммед мило разговаривали друг с другом и ждали Нориаки. Им точно есть о чем поговорить. Мать фотографа осталась на ночную смену, у себя на работе, поэтому Какёин и решил привести их к себе. —Ох, Абдул, а когда Цезарь с Джозефом придут? —Да, компания решила что сначала все соберутся у Какёси, а потом, когда все подтянутся, пойдут к Куджо. —мне кажется, сейчас у них там, семейная сорра. Как обычно, хехе. —ахах, скорее всего. Думаю, Цезарь не отпустит его выпить. Он как мамочка, слишком опекает его что ли. —Абдул невольно зевает и улыбается—он только для вида говорит что ему поебать. Просто надо смотреть на его уши. Когда он врет, они у него сильно краснеют. Кстати так и с Джотаро работает. А когда эта сладкая парочка твикс придет, я без понятия. По логике, должен придти только Джозеф. Но, на вряд-ли он придёт один. Цезарь придёт с ним. —хм. Стоп, так они реально встречаются? —Польнарефф приподнялся, и сщюрив глаза, внимательно начал смотреть на Абдула, который в свое время нервно стучал пальцами по подлокотнику. Ещё пять минут, и его глаз начнёт дёргаться. Нет, его не бесит присутствие Жана, он просто злиться, потому что Какёин не будет давать ему пить, мол «а кто нас по домам водить будет, ближе к утру? Конечно ты, Абдул!», как же не справедлив этот жестокий мир. И нет, Мохаммед не из тех, кто злоупотребляет алкоголем. Просто, он так давно не расслаблялся таким способом… —Блять, Жан, ну ты такой интересный, я прям не могу. Мне откуда знать? Это знает только Джотаро. А у его хуй что выпытаешь, сам понимаешь… —Мохаммед явно не понял, с какой агрессией в голосе это сказал, но звучало обидно. —блять, сейчас нажруться как свиньи последние, а мне их потом по домам растаскивай. Закрываю глаза и вижу злой вид мамаши Какёина. Заебали. —Хей, Абдул, я могу сделать это за тебя? Мне не трудно. Я могу не пить. —Польнарефф игнорирует раздраженный тон художника. —так, ну уж нет! Ты должен полностью, до конца влиться в нашу компашку и выпить с каждым из нас, конечно же кроме меня. Будь добр, насладись этой… Кхм кхм, тихой?.. Посиделкой. Ну, думаю ты понял. Не нужно менять свои планы только чтобы помочь мне. Понял? —Ц, как же с тобой сложно, Абдул блять! Ах, да, кстати. Как там с работой? —Польнарефф спросил это чисто для того, чтобы отойти от темы алкоголя, и чтобы не бесить Абдула. —Блять, ты бы знал как все ужасно. Заказов много, и в график не улаживаюсь. Не высыпаюсь, ничего не успеваю. Ужасно. —художник откидывает свою голову назад, слегка ударяясь ей об спинку мягкого дивана. Тихо ойкает. —Может. Эмм, приостановишь свою работу, хотя бы на недельку? —Мохаммед сначала улыбается, смотря прямо на заботливый взгляд Польнареффа, а потом, раздражённо выдыхает. Бариста же ничего не понимает. Он что-то не так сказал? —Поль, я не могу. Ты же меня знаешь, я бы с радостью, но, мне за аренду квартиры платить, на еду тратиться, за коммуналку… Это труднее сделать, чем сказать. Я не могу перестать работать. —Так, ладно. Я понял. Больше не буду поднимать эту тему. Блять, ну где этих ебарей носит… —беловолосый приподнимает свои ноги, и прижимает их к себе. Колени упираются в грудь, а голова медленно ложиться на руки. Парень уже устал ждать. Джозефа и Цезаря до сих пор нет. Что они там делают. —Ебарей? Ахах… —о, а вот и Какёин с чайком и двумя тарелочками с печеньем—вот, ребят, как и просили. Тебе, Жан, малиновый чай, а тебе Абдул, твой любимый, зеленый. Так, стоп. Да твою мать, где Цеппели с Джостаром?! Блять! я думал они уже пришли! —Нори протягивает каждому кружку чая, и ставит на подлокотник две одинаковые, светло-зеленые тарелочки с овсяным печеньем. —Да, спасибо Кёк. Мы как раз об этом и говорим… Пиздец конечно. Их уже два часа нет. Может что-то случилось? —Мохаммед аккуратно берет кружку в руки и отпивает немного чая—мм, такой сладкий… —боже упаси, Абдул! Ничего с ними не случилось. Цез наверное опять ему там лекцию устроил. —Польнарефф нагло крадёт две печеньки из тарелки Абдула. Мохаммед не как не реагирует, а просто продолжает пить чай, пока Какёин и Полька в очередной раз разговорились про новые игрульки на приставке Кёки. Боже, они как Джозеф с Джотаро. Кошмар. *** —Джозеф, сукин ты сын! Че ты на себя напялил?! —Че не так то? Вроде все нормально. —Джозеф уже спешно обувался. Они и так сильно опоздали, а тут Цезарь со своими доёбами. —Сука, по твоему нормально одеваться вот так открыто в такую ночную холодрыгу?! Ты в своём уме? Мне же потом тебя лечить и жалеть, бедненького. —Цеппели не даёт Джо пройти к двери, закрыв ее собой. Он ставит руки по бокам, и сильно хмурится. Вроде уже обычная ситуация для парней, но она так раздражает обоих… Хотя, скорее всего раздражает только Цезаря. —Ну, ничего, ты привык. А что в моей одежде не так?! Все же хорошо! —Джоджо недовольно фыркает. —Цезарь, золото мое. Пойдем уже, опять блять бухтеть будут, что мы опоздали! —Сука! Ладно, на этот раз ты легко отделался. Только будь добр, одень джинсовку, пожалуйста. Ты в этом топе и шортах замёрзнешь…—Да, Джозеф все-таки уломал Цезаря не начинать очередную ссору из-за какой нибудь ерунды. Блондин полез рукой в карман, дабы достать ключи от дома. —и выглядишь ты как шлюха. —Вот и умница! Эа, стоп, что? Ах ты гад! —Со злости Джостар далеко не со слабой силой ударяет кулаком Цеппели в плече, от чего салат агресивно хмыкает. —считай что ТЫ легко отделался, а не я! —ой, все, заткнись, ребёнок. —Что что?! Я не ослышался? *** Наконец-то, спустя ещё один, битый час, эти два придурка соизволили придти. В дверь громко начали стучать, будто ломились. Ах, почему будто? В квартиру Какёина буквально ломились два петуха. —Еба, пришли кажись. —Пиздец. Живут в десяти минутах ходьбы от всех нас, но приходят через часа три. Невежды. Фи—Мохаммед медленно допивает свою кружку чая, и тянется за тарелкой с печеньем. Но, уже не трудно догадаться, что она пустая. —епта, а где печенье… —Хмфмфх, нефнаю… Я не пфал ихф. —Абдул переводит взгляд на Польнареффа, который до сех пор жевал печенье. Но, вопрос… Чьё. —Блять, Жан-Пьер! Суукааа! Сожрал все моё печенье, куска кусок. —я потом куплю тебе новое! Не злись по пустякам. Это не полезно для твоего здоровья. —Жан протягивает Мохаммеду последнее печенье, которое он не успел съесть. —на, забери. —ох, как милосердно с вашей стороны! Ешь сам. Тебе полезно. А то ничего большого кроме груди почти и нет. —Польнарефф без понятия, как реагировать на эти слова, сказанные художником, поэтому он предпочёл кашлянуть в кулак, и молча, потихоньку краснеть, поедая печенье, что он раньше «одолжил» у тюленя. Предварительно сложив ногу на ногу. Эх. Как жаль что он не взял с собой телефон. Он с радостью бы убил в себе смущение, показав художнику милый тик ток с котятами. Абдул же, понял что он сказал только спустя полминуты. А спустя пару мгновений его щеки так же покраснели, как и щёчки Польнареффа полминуты назад. —"пиздец. Блять, Абдул, в следующий раз хоть немного думай, перед тем, как говорить что-то кому то!» —Только это эхом раздавалось в голове у Мохаммеда. Он просто молча стучал пальцами по своим коленям создавая глухой, мягкий стук. Блять, а что ему ещё делать в такой безумно неловкой ситуации. В это время Джозеф Цезарем во всю оправдывались перед злым Какёином, почему они опоздали, и почему так поздно пришли. —Это все Джозеф, он оделся как шалава последняя! Я хотел чтобы он пошёл переоделся, но он не послушал меня! Причём, он мог заболеть! —салат агрессивно сжимает руки в кулаки. Настолько сильно, что кончики пальцев приобрели беловатый цвет. —Вообще-то я сказал тебе что не буду менять одежду, только от того, что на улице три градуса тепла! Какое замерзну? Ты же знаешь, я ходячий обогреватель, я хуй замерзну! —Джозеф резко выдыхает, и хватает ртом ещё больше воздуха— и это не я лип к самому себе, чтобы согреться, а ты! Ты у нас вечно мёрзнешь! —Ты не так сказал! Ты не стал переодеваться только потому, что св и так опоздали на два часа! —Что за еб твою мать?! Vous vous comportez comme des enfants! —из дверного проёма показался Жан, который вместе с Абдулом наблюдали за всей этой перепалкой со стороны. —может хватит по каждому пустяку кричать на друг друга? —вы как две истерички. —хах, а Абдул вовремя подошёл, и очень точно подметил. —Vaffanculo, Abdul! —честно, кроме своего имени, я нихуя не понял. —короче, пошёл нахуй!

***

Парни уже минут пять торчат напротив двери Джотаро, и пытаются достучаться до Куджо. —Блять полюбому уснул. Я сейчас выбью эту дверь! —Цезарь уже выходит из себя. —тише, Цез, расслабься. Щас он откроет. — как всегда, спокоен здесь только Мохаммед. Видимо, о великий Жотаро услышал эти «мольбы» пяти парней, и дверь спешно открылась. —Ебать, какие люди в Голливуде. Я ждал вас битых четыре часа. —Джоджо стоял с бутылкой пива 0,5 и сигаретой во рту. Парень начал невольно хмурится. —C’est parce que Joseph et César à la maison se sont arrangés une romance, avec un choix de vêtements!—вырвалось из уст Польнареффа. Как жаль, что знали французский только Какёин и Абдул. —Oui. —тихо шепнул Какёин, ставя руку на пояс. —Че? А на нормальном языке можно? —Джотаро просто стоял, попивая пиво. —блять, Жан сказал, ээ, типо, «потому что Джо и Цез устроили себе ролевые игры с периодеванием, и ебали друг друга все четыре часа, что их не было» —Абдул все также сохраняет спокойствие. А вот Цезарь вышел из себя. —Что блять? Abdul, brucia con il fuoco dell'inferno! Ti odio! —ещё немного и Джозеф тоже выйдет из себя. Потому что Какеин и Польнарефф буквально чуть ли не валялись на полу от смеха. Думаю все понимают, что Джостар ненавидит когда над им смеются. —Все, Цезарь, успокойся. И да, я напомню вам, мы пришли сюда бухать. Скоро второй час ночи. —Джоджо приобнимает Цезаря за бок. Никто не обращает внимание на это действие. Кроме Польнареффа, но, парень решил промолчать. —кстати да, проходите в зал, садитесь, я пойду бухло из холодоса достану. —Джотаро разворачивается, но, перед тем как уйти на кухню, разворачивает голову в сторону парней, и смотрит на Жан-пьера—слыш, Поль, на, допей. Оно безалкогольное. Как моча. Не знаю, любишь ли ты такое, или нет. Ну, все вообще насрать.—Куджо аккуратно кидает парню банку с пивом, чуть не испачкав рубашку Польнареффа, как хорошо что парень успел с реагировать, и схватил своей рукой пиво. —Да, спасибо. —Жан залпом выпивает все, что осталось в банке, и спешно её выкидывает. Парни аккуратно проходят в дом Куджо, что был не таким уж и маленьким. Тут даже если не захочешь — потеряешься. Но, все обошлось, потому что Джозеф и Какёин наизусть знали весь дом, и благополучно дошли до зала, расположившись на удобном, мягком и большом диване. Джостар уже приобнимал Цезаря, трясь лбом о плече Цеппели, на что итальянец предпочёл изредка гладить друга по голове. —яяя хооочу спааать… Цезаарь, я хочу спааааать! —Джоджо, успокойся уже. Выпьем немного, и сляжем спать. В это время Джотаро уже нес две бутылки шампанского, пару бутылок коньяка, две бутылочки текилы, и немного абсента. Он чудом не уронил все это и не разбил. —Вау, и это все? А шампанское для кого мы покупали? —Какёин глянул на спокойное лицо Джотаро, что расставлял бутылки на пол, чтобы они не ебнулись с дивана —для Цезаря и Абдула. Они же не любят пить, не? —Абдул молча кивнул, хмуря брови. —а, нет, это ещё не все. У меня в морозилке много пива, алкогольного. Если вам не хватит этого, то, потом принесу вам. —будем из горла хуярить? —самый логичный вопрос, что задавал Польнарефф. —нет, щас я с комода рюмки тебе блять достану. У меня только бокалы для наших дам. Мы же, с горла хуярить будем. —А, у нас кроме Абдула ещё дама есть? —на эти слова, Абдул только неловко хихикнул. —Да, у нас ещё Цезарь есть—Джотаро аккуратно открывает шампанское, с характерным хлопком, и так же аккуратно разливает его по двум бокалам. —оно, клубничное, так ещё и сладкое, вау. Хей, дамы, у вас тут, шампусик клубничный. —Я рад, что не полусухое, это самое противное, что я пил. —заборматал Цезарь, хватая бокал, и отпивая немного. Тихо сербая. —Хей, Джотаро, налей мне абсента. —Сегодня француз планирует оторваться на полную катушку. Но, парень чувствует, что произойдёт что-то неладное. —с сиропом? У меня есть, чтобы не так сильно брало… —Да, с сиропом. Mon dieu. —хватит пихать везде свой блядский французский! или это итальянский?.. Ах, нет, ты же француз.

***

Пьянка проходит на ура, бутылки текилы уже пустые, а Какёин, который уже бухой в сраку, бормотал че то Польнареффу и Мохаммеду, пока парни молча пили свои алкогольные напитки, и нервно переглядывались. Пока что Жан ещё мог как то думать, и даже внятно разговаривал. Чудо для такого любителя выпить, как этот французишка. Цезарь же, психанул и принялся пить коньяк вместе с Джозефом на пару. Вкус шампанского его изрядно так надоел. Он от злости даже чуть бокал не разбил. Парни вели очень увлекательный разговор, который буквально строится на пьяном флирте. Язык заплетался уже в стадии слабого опьянения. Трудно было не ляпнуть что-то странное, чтобы твой пьяный друг не подумал что ты ёбнулся. А Джотаро сидел рядом с колонкой, из которой на всю громкость играла музыка. Настолько громко, что было еле слышно Какёина. В руках у Куджо была бутылка абсента, которая была практически выпита. И как он только ещё не вырубился. —Ну а я ему говорю, ну не можещь ты сделатть сальто в этот глубокй бассейн, а он взял и прыгнл! Вы прикиньте! —только один Жан-пьер ничего не понимал. —Не ну, Муха, ты представляеж! —Какёин берет художника за плечи, и начинает его дёргать, откидывая голову назад. Абдул же неловко пьёт своё сладкое шампанское, продолжая переглядываться с Польнареффом. —Нориаки, я был там, и уж поверь, я видел как Джозеф прыгнул в детский бассейн, и чуть не раздавил ребёнка. Боже. —после этих слов со стороны Польнареффа послышался громкий ржач, который иногда перебивали громкие глотки. Джотаро купил слишком много алкоголя. И очень много текилы. Ну это же Джотаро. Он сначал принесёт маленькое количество алкоголя со словами «у меня осталось только пиво», а потом принесёт ещё всего по немногу… —АХАХАХАХХАА, РАЗДАВИЛ, БОЖЕ, АХАХХАХАХА, БЛЯЯЯЯЯЯТЬ—Жан-пьер откидывает голову на спинку дивана, и продолжает пить текилу. Горло приятно обжигало, все тело будто охватило яркое пламя, но это было настолько приятное чувство, что бариста не мог остановиться пить это. —пхах… —Мохаммед не торопясь, подливает себе ещё шампанского, что уже фактически кончилось. —быстро же вы пьянеете, придурки… —э, сам ты придурок! Ща в морду получшь! —Какёин какой то слишком буйный, когда находится под действием спиртного. Фотограф тыкал пальцем в щёку художника, хмурясь и издавая звук наподобие рыка. Как ребёнок, ей богу. —Джоджо, боже, ты такй худой, мальчик мой, ты вообщ кушаешь хоть что то? —Цеппели ложит свою ладонь на щеку Джозефа, гладя и оттягивая её —бедный мальчик. —Эй эй эй, кто тут бедный, мамаша! —Джозеф же, незнает куда деть свои руки. В панике ложит их на плечи Цезаря, хмурясь и недовольно махает головой, из стороны в сторону. Они явно уже далеко не трезвые. А Абдул только и делал, что смотрел на эту сладкую парочку тупых студентов непонимающим взглядом. Так бы и продолжалось дальше, если бы художника не окликнул Какёин, что практически сидел на ногах у тюленя. —Эй, Мохаммед ебаный рот! Я тебе тут рассказываю как Джотаро эпичн ебанулся в лужу, а тыыы! —Стоп. Абдула зовут Мохаммед?! —Польнарефф явно чего то не понимал. Но Абдул не мог понять только две вещи. Когда бариста успел практически расстегнуть все пуговицы на рубашке, оголяя свою большую грудь, и как он это сделал. И когда этот черт успел напиться ещё сильнее, за такой малый промежуток времени. —прямо как богатого папика араба. Хей, Абдул, будешь меня обеспечивать? —блять, эта улыбка такая тупая, пьяная, и смешная. Сводит с ума. —нет. —Абдул! Но почемууу… Я думал ты типа, крутой, платить за меня везде будешь… —Жан снова делает большой глоток текилы, смотря на художника щенячьими глазами. —Нет, нет и ещё раз нет. Ещё чего придумал… —"пошло все в пизду. Шампанское уже кончилось, нахуй мне задерживать себя, в употреблении этого…» —Абдул открывает бутылку коньяка, которую ему протянул Жан, и отпивает чуть-чуть. Кривится от горького вкуса, но продолжает пить. —Ооо! Нештяяк, Абдул, молодец! Вот за это я тебя и люблю! Ахуеннооо! —Возле ног Жан-пьера лежали три пустые бутылки текилы. Ему явно сейчас хорошо, и стыдится ему не за что. —че? А, бро, я тебя тоже. Дай пожалуйста текилы, я смешаю с коньяком—Абдул не умеет пить, как и все в этой компании, это факт. Художник якобы не обращает внимание на слова баристы, скидывая все на пьяную голову. Хотя, обычно, пьяные люди-самые честные люди. А Жанчик думает что он лучник, и что ему надо повыёживаться перед Мохаммедом. Он берет бутылку и швыряет ее в сторону Абдула. Бутылка летит куда угодно, только не в руки художника. Она разбивается об стенку, которая находится за спиной Мохаммеда, оставляя на обоях ужасно видное пятно. Оставшаяся текила течёт по стене крупными каплями. —Еее! Прямо в яблочко! —Польнарефф поднимает обе руки вверх, улыбаясь и ложась на диван, слаживая свои ноги на колени тюленя. —Бляяяять… Нам пиздец от Джотаро… —Абдул начал заметно нервничать. Он ставит бокал на стол, и из далека начал рассматривать огромное пятно. —Пиздец… Мне надо покурить. Срочно. —Охх, Абдул, не волнуйся ты~! Все будет нормально! Клянусь собой! —Спи, пока можешь вообще хоть что-то делать. —Мохаммед лихорадочно проверяет свои карманы, на наличие сигарет. Нашёл. Благо он носит их с собой. —Лааадно! Мамочкэа блять нашлассь... Спокойной ночкиии,папииик!!—сразу же после этих слов Жан-пьер вырубился. Боже, как на него действует алкоголь. Вообще непонятно. Абдул аккуратно перелаживает ноги Польки со своих колен, и встаёт направляясь на поиски балкона, так как выходить на улицу он не хочет, замёрзнет быстрее, хотя, в чем вообще разница, что на балконе, что во дворе, холодно будет все равно. Художник вообще не понимает, как работает эта погода. Утром, днем и вечером жарко пиздец, а поздней ночью-хоть шубу натягивай. Пока Мохаммед искал балкон, успел три раза придти в одно и то же место, учитывая то, что гостиная находится на втором этаже, вместе с балконом, и можно было легко понять, где зал, а где балкон. Наконец-то дойдя до балкона, парень как и всегда опирается на поручни балкона, закуривая сигарету зажигалкой, что Абдул нашёл на этом же балконе, и вдыхая первую тягу. Неприятно, но, сейчас это то, что ему необходимо. Абдул не понимает, что он здесь делает. Сейчас он бы с радостью лег спать, потому что на часах уже четыре утра. Рассвет. Красота, ничего не сказать. В мыслях крутились те самые пьяные бредни, которые были сказаны глупым французишкой, который не знает, что такое рамки, если дело касаемо алкоголя. Мохаммед не знает как реагировать на это "вот за это я тебя и люблю". Скорее всего это просто слова сказанные на эмоциях, и под действием алкоголя. Парни знакомы всего лишь почти два месяца, если округлять. Но они настолько часто разговаривали по телефону, ходили гулять и переписывались, что знают про друг друга абсолютно все. Да и в последнее время, сам Жан очень нервный, и какой то дерганый. Если спросить у его, все ли с ним хорошо, он ответит "я просто не выспался, все хорошо!", но это сто процентов не так. Это надо будет обсудить. Надо будет... Потом. Точно не сейчас. Сейчас не время для того, чтобы изливать друг другу душу. —Бу! —вау, как неожиданно, это же сам Цезарь Цеппели. —Блять! Вау, Цез,ты не спишь. Ты трезвый? Ахуеееть. —Мохаммед зажимает губами сигарету, и поворачивает голову, в сторону Цезаря, который прислоняется спиной к поручням, и тоже закуривает сигарету. —я думал, ты это, того. —нет, я быстро отхожу от наших пьянок. Кстати, ты, какие куришь? —Ммм... Щас. —Абдул достаёт из кормана уже пустую пачку сигарет, и смотрит на упаковку—м.... Слепота, до этого была импотенция... —Блять, не это, марку назови. —Цезарь так же достаёт свою пачку сигарет, и смотрит на марку — у меня Camel... —Marlboro.—художник выбрасывает пустую пачку сигарет в мусорку—Типо классики. —неплохо. Мне больше нравится Mild Seven, но их не было в магазине. Мохаммед потушил бычок о перила, оставляя еле видный, черный след от пепла, и кинул в мусорку, вслед за пустой упаковкой от сигарет. —ты видел пятно на стене? —Да, я чуть не пробил стеклом себе ногу. Это Польнарефф сделал, да? —Цеппели смотрит назад, где кучей стояли многоэтажки, и только в парочке окон горел свет. —Да. Он швырнул почти полную бутылку текилы в стену. Идиот, не правда ли? Он совсем не умеет пить. —он тебе нравится? —Незнаю. Настала неловкая пауза. Абдул считает этот вопрос слишком глупым. Он не будет отвечать как то определённо. —Ах, да, как там у вас с Джозефом?—Абдул нервно старается перевести тему разговора. —я даже не знаю, что тебе сказать. В последнее время он не управляем, я без понятия что делать. —Цез тяжело вздыхает, опуская голову вниз, и прикрывая свои глаза. —он стал слишком грубым...— опять делает тягу, выдыхая густой дым—это при вас мы долго сорримся. Но на едине, если мы сильно-сильно ругаемся с друг другом, кто-то из нас уходит на улицу, на минут пятнадцать-двадцать, дабы успокоить себя, и подумать, как быть дальше. Обычно это я, потому что Джоджо даже минут пять не выдерживает, и как маленький щенок приходит ко мне извиняться. А я, злой посылаю его к хуям, и он злиться больше. Вот так и произошло сегодня перед вами. Я просто хотел чтобы он оделся потеплее. Я пытаюсь о нем заботиться, а он... Ну, ты понял, я не умею говорить на такие темы. Мохаммед молча кивает, издавая глухое "мг". —У меня тоже все не очень хорошо. —М? —Цеппели случайно давится дымом. Начинает громко кашлять—Кхм блять, КХА. о, все. Ты так и не ответил на мой вопрос. —я сказал незнаю —незнаю это не ответ! Есть да, и несть нет. —ну блять тогда, скорее всего. Понимаешь. Трудно осознавать то, что я с Жаном знакомы... Э... Почти два месяца, а он мне уже давно не как друг, по ощущениям. Блять да что уж там, мы с ним ближе чем я с Какёином. Мы с Нори обнимаемся раз в год, а с Жаном почти каждый день. Мы с Польнареффом гуляем почти каждый день, он мне вечно все покупает, краснеет, странно улыбается, путается в словах... Он так очаровательно выглядит—Абдул тяжело выдыхает. Уши позорно краснеют—он говорил мне может минут двадцать назад, типо... Ааэээ... —Ну? —"вот за это я тебя и люблю" типо...ну он был пьяным в зюзю... —Пьяный человек-самый честный в мире человек! —спокойным голосом говорит итальянец—ты и сам это знаешь. Вам нужно поговорить о своих чувствах. Желательно как можно быстрее, чтобы никто из вас не мучался,как ты сейчас. —Мне просто трудно признать тот факт, что он мне нравится не как товарищ. Я уже не могу, я меняю уже второй блокнот за месяц, потому что я рисую только этого тупого француза. Оно как то само получается. Ну, он не тупой, он очень милый, красивый, очаровательный, симпатичный, хорошенький, веселый, ласковый, боже... —Ладно, я понял тебя. Обязательно поговори с ним на эту тему. Пойдём обратно. —Цеппели аккуратно тушит сигарету, разворачивается и уходит обратно, к давно уснувшей компашке. —Да. Хорошо.