The Girl Who L...

       В клинике Лос-Анджелеса даже ночью кипела бурная деятельность. По ярко освященным коридорам носился персонал, то и дело громкий голос из динамиков просил докторов подойти в палату или операционную. Словно броуновское движение, упорядоченное какими-то внутренними законами жизни. Глаза слепило от люминисцентных ламп, совершенно равнодушных к дождливой ночи за пределами этих холодных стен. На кушетке приемного отделения сидела, приподняв плечи, совсем юная девушка. Ее русые волосы пепельного оттенка были всклокочены, пальцы нервно разрывали уже испорченные колготки. Множество ссадин на теле, уже обработанных, казались тигровой раскраской. Доктора успели сказать, что Полина родилась в рубашке. Девушка судорожно вздохнула, ее мышцы напряглись, но слез не было. Она не могла сказать, сколько просидела каменным изваянием, персоналу было не до нее. Поняв, что с Полиной все в порядке, они вкололи ей какое-то успокоительное и оставили одну. Да девушку и не волновало собственное состояние.        Несколько часов назад они ехали по трассе, возвращаясь из невероятно странного путешествия. Полина дулась, сидя на заднем сидении. Отец то и дело посматривал на нее в зеркало заднего вида. - Детка, - наконец, не выдержал он, - хочешь поговорить? - Не о чем, вы уже все решили, - отвернулась Полина, и ее янтарные, обычно теплые, как ириска, карие глаза потемнели. - Мы ведь обсуждали с тобой этот вопрос, - присоединилась к разговору мать, - ты сказала, что не против братика… - Я думала, вы его родите, а не усыновите! - Разве это имеет какое-то значение? Все люди достойны любви, а дети – особенно. Поли, мы хотим сделать что-то полезное в жизни. Дэнис был лишен того тепла, что получала ты все эти годы. Это нисколько не меняет нашего отношения к тебе, родная. - Вам плевать на мое мнение! – Продолжала дуться дочь. - Ты ведешь себя очень эгоистично! – Не удержался отец, задержав на ней взгляд голубых с зелеными крапинками глаз. Полина показала ему язык, - что вы себе позволяете, юная леди?        Они словно играли в переглядки, кто дольше сможет со злостью и упорством удержать контакт и не сдаться. Поли не собиралась отступать так просто, с ней должны были считаться, ей все-таки уже пятнадцать. - Джулиан, осторожно! – Крикнула мать, а дальше все слилось в какой-то кинофильм, где какие-то куски проматывали на бешеной скорости, а какие-то наоборот притормаживали, словно специально.        Послышался звук автомобильного гудка, в глаза ударил яркий свет фар, Полину, точно в желе, подбросило на сидении и хорошенько приложило головой о крышу машины. Все закрутилось, девушка закричала, пытаясь прикрыть руками лицо, ей казалось, будто их переворачивало, кружило и заносило, пока все вдруг не замерло. А дальше вокруг началась какая-то суета, и время совершенно перемешалось у нее в голове, воспоминания выскальзывали из разума, точно кусок мыла в душе, и Полина никак не могла их ухватить. Самым четким на данный момент был больничный коридор, и ее занемевшие пальцы на коленях. Она даже не заметила, как перешептываются доктора, стоя неподалеку от нее. Они словно что-то решали, и это явно давалось им не просто. Вскоре к ней подошла измученная женщина, ее длинные волосы были собраны в хвост, а под глазами залегли тяжелые синие круги. Она явно не знала, как себя вести, присела напротив нее на свободную койку и ссутулилась. - Мисс Кейн? – Полина нашла доктора остекленевшими глазами, - Полина… - женщина вдруг взяла ее за руки и сжала их в своих, - мне очень жаль. – Ее губы дрогнули, - мы сделали все возможное, но… твои мама и папа умерли.        В голове зазвучал противный, непрекращающийся звон, он усиливался, пока вдруг не занял собой все пространство. В следующую секунду Полина поняла, что лежит на спине, а ее бьют по щекам, пытаясь привести в чувства. Она дернулась и попыталась вырваться. - Все в порядке, ты в больнице, мы окажем тебе помощь…        Какую? Какую помощь они могли ей оказать? Полина кивнула, ее лицо стало похоже на бесчувственную маску. Она попросилась в туалет, и ее проводили. Вежливо поблагодарив доктора, девушка закрыла за собой дверь и повалилась прямо на стену, в беззвучной истерике корябая кафель. Полина металась, запертая в кабинке, не в силах успокоиться и выровнять дыхание. Как, черт возьми, могли умереть люди, собиравшиеся усыновить ребенка?! Она сама не поняла, как ей удалось успокоиться так быстро, но вышла к медикам девушка, уже вполне владеющая собой.       А дальше начался самый настоящий кошмар. Оказалось, родители указали ее опекуном в случае смерти свою подругу, юриста. Она приехала за Полиной ближе к утру: высокая, с черными сухими волосами и притворными сожалениями о гибели ее родителей. Почему-то Поли ей совершенно не верила. Мэрелин привезла молчавшую все дорогу Полину сначала к ней, где она торопливо поскидывала в сумку вещи, а потом к себе, где практически с порога объявила своему сыну, что у нее умерли родители, и теперь она будет жить с ними.       «Как жалкий довесок», - пронеслось в голове. Поли взглянула на сочувственно поджавшего губы Кевина, он был старше нее и помог обустроиться. Парень ей нравился, он подходил под параметры, когда-то выстроенные для себя девушкой: высокий, светловолосый и голубоглазый. Им удалось выстроить вполне мирные отношения, даже подружиться. Полина не плакала на похоронах, не проявляла эмоций, и слышала, как «гости» шушукались о ее странностях и бесчувственности. Поли просто не выставляла свои слабости напоказ. После поминок она не сразу вернулась домой, а ушла в парк, забралась в самую глушь и только там дала волю чувствам. Ощущение несправедливости, злости и гнева на всех вокруг душило ее. Почему все эти лицемерные люди живы, а ее родители – нет? С чего они решили, что ей приятно принимать их фальшивые соболезнования? Никто из них понятия не имел, каково это, жить с чужой тетей в пятнадцать лет. В то время Полине казалось, что только Кевин ее понимал, потому что Мэрелин словно решила превратить ее жизнь в ад. Она искренне не понимала отсутствия у новообретенной подопечной желания с ней общаться. Поли и раньше-то не была болтушкой, а после случившегося и вовсе считала, что именно ее разговоры привели родителей к трагедии. Если бы она просто сидела молча и держала свои мысли при себе, ничего бы не случилось. Мэрилин каждый день начинала с нравоучений, Полина не выдерживала и уходила, Кевин смеялся и подначивал ее не обращать внимания на мать. Жить в этом доме было невыносимо. У Полины почти не было личных денег. Все, что получала на нее Мэрилин, она якобы тратила на еду для неблагодарной нахлебницы. Девушка часто убегала, шатаясь по городу и возвращаясь только, когда темнело. Как при этом она умудрялась учиться, оставалось загадкой. Только у Полины всегда была голова на плечах, и уроки ей давались легко.        Из-за постоянной и непереносимой жалости Полина с трудом общалась и с друзьями. Они просто понять не могли, как паршиво ей было в этом новом безрадостном мире. Она словно была долбанной Золушкой, но понятия не имела, где ее фея-крестная, и почему она не спешила вызволять свою крестницу из свалившегося на нее беспредела.        Ситуация накалилась до предела, когда одним июньским вечером они с Кевином мыли окна. - Как ты? – Спросил парень, помогая Полине забраться на подоконник и страхуя ее, - в смысле… тебе стало легче? - Мне кажется, мне никогда не станет легче. Вряд ли человек, которому отрезали руку или ногу, сможет ее отрастить и жить, как прежде. - Осталось чуть больше двух лет, в восемнадцать сможешь сама решать, как тебе жить. - Если доживу, - усмехнулась Полина, - протирая окно от разводов. - Слушай… я прошу мать отнестись с пониманием, но она словно не слышит меня. - Спасибо, Кев, - Полина улыбнулась, - я ценю твои старания…        Полина заверещала, она чуть не свалилась с окна, и сводный брат лишь чудом сумел подхватить ее и стащить с подоконника. Девушка грудой костей рухнула на него, повалив на пол. - Ты меня напугала, никогда больше так не делай! – Хрипло выдохнул парень. - Я тебя не задавила? – Виновато спросила Поли, Кевин поморщился.        Девушка попыталась подняться. Пальцы юноши сжались на ее талии. Только тогда Полина поняла, что лежала на нем сверху, а Кевин при этом бессовестно ухмылялся. - Знаешь, я даже не против.        Его пальцы коснулись подбородка Полины и чуть приподняли его, взгляд подернулся любопытством, губы приоткрылись, а в следующее мгновение Кевин притянул голову девушки к себе, достаточно решительно целуя ее. Сердце в груди забилось с такой силой, что Поли сжала пальцы на футболке парня. Он настойчиво раскрывал ее рот, проталкиваясь в него языком и спускал руки с талии на уровень крестца. Девушке было не очень приятно, по телу пробежала дрожь. Она сама не могла сказать, чем ее не устраивал такой страстный поцелуй. - Ах ты маленькая…        Следующее за этим определение Полина предпочла бы пропустить. Они не услышали, как вернулась Мэрелин. Ее расширенные от ужаса глаза встретила сцена, где на ее сыне лежала пригретая ей девица. Поли глянула на Кевина, не успела она как-то среагировать, как ее оттолкнули. - Я даже не понял, как она на меня забралась! – Выдохнул юноша, утирая губы.        Полина рот раскрыла от гнева. - Ты ведь сам… - Что? Что ты несешь? – Кевин поднялся на ноги и теперь смотрел на нее сверху вниз, - малолетка!        Мэрелин сложила руки на талии. - Я дала тебе дом, - тихо начала она песню, которую часто повторяла, когда ее что-то не устраивало в Полине, - еду, я спасла тебя от приюта, неблагодарная ты тварь! А ты пытаешься у меня под носом совратить моего мальчика?! - Да ваш мальчик сам кого хочешь совратит! – Не удержалась девушка, сжимая кулаки, - раскройте глаза! Видите в нем трехлетнего ребенка, а не взрослого мужика! - Не смей так со мной разговаривать! Кевин в жизни бы не повелся на такое убожество!        Ни к чему конкретно не обращенная критика больно кольнула. Полина была достаточно тощей, иногда ей самой казалось, что чрезмерно. У нее просто не получалось набрать вес, как бы она ни старалась. А со считавшей каждый грамм Мэрелин, казалось, она еще больше похудела. У Полины задрожали губы. Она полгода терпела унижения, пренебрежение, отсутствие малейшей тактичности к своей персоне. - Да пошла ты! – Прошипела девушка. - Завтра же отправишься в приют! – Заголосила Мэрелин, тыча в нее наманикюренным пальцем, - когда твоя мать вынудила меня подписать чертовы бумаги, она явно забыла сказать, какая ты мерзавка! - Закрой рот! – Закричала в ответ Полина, - как же ты меня затрахала! Лучше я буду жить в приюте, чем с тобой и твоим придурком-сыном!        Полина бросилась к выходу, на ходу натягивая кроссовки. - Вперед! Из тебя там быстро дурь выбьют! Знаешь, как там обращаются со смазливыми и вздорными девчонками?        Поли бросила на Мэрилин холодный взгляд, ириска в них давно застыла. - Завидуй молча, - отчеканила она и хлопнула дверью.        Девушка пожалела о своей несдержанности уже через полчаса, когда духота вечернего Лос-Анджелеса стала давить на легкие. Она позвонила подруге, вскоре оказавшейся рядом с ней. Грейс выглядела как-то уж очень виновато. - Мэрелин позвонила моим родителям, сказала, что ты, ммм, домогалась до Кевина, что место таким в тюрьме. - Зашибись!        Ноги несли ее на кладбище к могилам родителей. Вскоре они с Грейс уже смотрели на холодные надгробья. - Я могу пожить у тебя? - Поли, я же говорю, мои родители думают… - Они меня с семи лет знают! – В отчаянии вскинулась Полина, Грейс поджала губы и отвела глаза. Она не спешила ей отвечать. Чуть поколебавшись, Грейс достала из сумки небольшую бутылку с жидкостью цвета чая и протянула подруге. - Выпей, тебе станет легче.        Поли сжала зубы, прикрыла глаза. Ее разрывало от злости. Терпение кончилось где-то час или даже два назад. Она выбила из рук Грейс бутылку, тут же разбивавшуюся. - Да моя мать со стыда бы умерла, посмей я напиться на ее могиле! Я прошу помощи, а ты… - А что я могу? Ты бы вместо того, чтобы проявлять характер, который у тебя из всех щелей так и прет, могла бы вести себя потише и просто… - Что? – Грейс замолчала, и Полина поспешила тут же занять паузу, - что? Приспособиться? Как ты облизывать зад людям, которым плевать на меня? Ты вообще мне подруга? – Прищурилась девушка, - считаешь, что напоить меня – лучшая идея? - А как еще убедить тебя извиниться? Хочешь в приют? - Да пошла ты!        Полина бросила полный жгучей боли взгляд на Грейс и бегом бросилась прочь. Догнать ее не пытались. Она бродила по Эл-Эй, совершенно не представляя, как можно выдержать столько неприятностей. Подруга ее кинула, парень, целовавший ее с таким рвением, предал через пару минут после демонстрации чувств. Да какие там были чувства? Полина ненавидела себя, когда заходила в бар, но идея Грейс на фоне всепоглощающей боли стала казаться ей не такой уж бредовой. Мысленно извиняясь перед родителями, девушка каким-то чудом смогла заказать себе выпивку. Ей вполне хватило на бутылку виски. Она думала, что алкоголь приведет ее в беспамятство, подействует анестетиком, но он лишь усиливал непроходящее давление в грудной клетке. Господи, она ведь столько жизней испортила. Из-за нее погибли родители, Кевин, похоже, боявшийся мать, совсем как Грейс, тоже поди сейчас выслушивал нотации. Вокруг нее были какие-то инфантильные люди. А она… она была законченной истеричкой, которую собирались сдать в приют, как ненужный и проблемный хлам. Она должна была погибнуть в той аварии! Родители бы взяли в семью Дэниса, и все было бы отлично. Никто бы больше не страдал. Не из-за нее. Девушке вдруг стало противно от самой себя. Она чувствовала себя лицемеркой: высказала Грейс насчет алкоголя, а в итоге именно этим и занималась – напивалась в гордом одиночестве. Молодец, Полина, родители бы тобой гордились. Стыд заставил ее практически в голос застонать. Девушке хотелось разодрать грудную клетку, потому что, казалось, боль уже не могла там поместиться. Она не позволит отправить себя в приют. Полина никому за полгода не сказала, как скучала по родителям, как сдерживала слезы, потому что слабость на глазах у врага – худшая из ошибок. Но больше сил у нее не было, и девушка плакала, сидя в баре на краю Лос-Анджелеса. Полина готова была на все, чтобы боль прошла, успокоилась. Шум вокруг нее вдруг замер, лица отдыхающих приковало к телеэкрану. - Сегодня в Лос-Анджелесе скончался поп-король. У знаменитого певца, танцора и филантропа Майкла Джексона остановилось сердце. Он был доставлен в госпиталь, но попытки медиков его спасти оказались безуспешными…        Полина грустно усмехнулась и подняла бокал за этого Майкла Джексона, видок у него был донельзя странный, словно лицо вылепили из глины, причем явно пытались сделать гибрид человека и эльфа. Покойся с миром, Майкл, медики вообще не в состоянии никого спасти, будь ты поп-король или обычный человек, как ее родители.        За окнами пронеслась машина, сигналя во весь опор. Сердце застучало в горле. Поли с трудом поднялась из-за стола. Ей просто не за чем жить. Ноги медленными шагами двигали ее качающееся тело из бара к автостраде. Она остановилась у самого края. Для кого-то сказка – это принц и принцесса, замки и феи, а для нее – живые родители, друзья и любовь, которой за полгода она была лишена целиком и полностью. Полина на своей шкуре прочувствовала, как шарахаются от тебя люди, когда ты скорбишь, даже невербально. Они боятся смерти, избегают ее, относятся к пережившему трагедию человеку, как к акуле или заразному больному. Стоит тебе оказаться ближе дозволенного, и тебя утянет в этот водоворот страданий. Поэтому ее сторонились. Никто. Сирота. Никому не нужная и несчастная. Она просто хотела, чтобы ее любили. Но ее немой мольбы никто не услышал. Никто не видел за каменным характером и язвительностью метавшуюся душу, которой нужна была поддержка. Полина шмыгнула носом, ей было тяжело дышать, глаза застилали слезы. - Я хочу к вам, - прошептала она, не обращаясь ни к кому конкретно, - я больше не хочу здесь оставаться на секунды, простите меня…        Полина выдохнула и шагнула на встречу ярко горящим фарам в нескольких метрах от себя.