Справедливость

Хёнджин постучал в кабинет секретаря, ему никто не ответил. Он постучал ещё раз громче, но ответа так и не услышал, поэтому бесцеремонно открыл дверь и заглянул внутрь, там сидел один Чанбин. По телу прошла мелкая дрожь. — Чего уставился? — он вскинул брови. — Где секретарь? — Узнал, что ты к нему идёшь, и выпрыгнул из окна, — Чанбин закатил глаза. — Да? — Хёнджин усмехнулся и зашёл в кабинет. — А может он оттуда выпрыгнул, потому что тебя испугался? — он подошёл к Чанбину, тот встал со стула. — А может ты закроешь свой рот? — Чанбин приблизился к Хёнджину вплотную. — Бесишь. — Ты меня больше бесишь. Хоккеистами своими командуй, я ничего не закрою, — он толкнул Чанбина двумя ладонями и почувствовал что-то странное. Ему почему-то захотелось задержать руки на чужой груди. Чанбину тоже захотелось, чтобы Хёнджин оставил руки на месте. Он смутился, но решил не подавать вида. — Тогда свали отсюда, — процедил Со. Он не сдвинулся ни на миллиметр от чужого удара. — Почему это я должен валить, если мне нужен секретарь? — Потому что я пришёл сюда первым, — он наклонил голову, чтобы посмотреть на баскетболиста сверху вниз. Хёнджин чувствовал на себе обжигающее дыхание, но отступать не собирался. — Подождёшь в коридоре. — Думаю, он будет не против, если я подожду его здесь, — он зашипел. — Зато я против. — А мне всё равно. Это не твой кабинет, — Хёнджин дёрнул головой вперёд, Чанбин увлёк его в поцелуй. Сказать, что это было неожиданно — не сказать ничего. Но что ещё более неожиданно, так это то, что им обоим понравилось. Хёнджин сделал небольшой шаг назад, чтобы опереться руками на стол, и протолкнул язык в чужой приоткрытый рот, прошёлся по нёбу, поднял язык Чанбина. Он перекатил его к себе в рот и начал посасывать. Чанбина ещё никогда так горячо не целовали. Он провёл своим языком по чужому, Хёнджин еле слышно коротко простонал. Хван оторвался, чтобы начать вылизывать чужую нижнюю губу. Чанбин подсадил его на стол, тот тут же обхватил ногами талию, прижимая хоккеиста ближе к себе. Он чувствовал, как завибрировал в кармане джинсов телефон, оповещая о чьём-то звонке, но сейчас ему было как-то не до этого. Хёнджин слегка откинул голову назад, его плавило от поцелуев в шею и лёгких покусываний, внизу твердело возбуждение. Чанбин оторвался от ключиц и посмотрел на Хёнджина. — Господи, не останавливайся, — тяжело выдохнул он и потянул за края своей футболки, но не успел снять — в дверь кто-то постучал, что отрезвило их обоих. Хёнджин в страхе оглядел Чанбина, стоявшего слишком близко к нему, и потрогал шею, всё ещё мокрую от поцелуев. Твою мать. Он пулей вылетел из кабинета, почти снёс хоккеиста с ног. — Чего это он? — про себя удивился Чонин, стоявший у двери. Слава богу, он вовремя отскочил и не получил по лбу. Чонин с опаской заглянул в кабинет, но никого, кроме Чанбина, не увидел. — Чанбин? Ты чего тут? Хёнджин-хён опять на тебя наезжал, да? — он прошёл внутрь. — Я вообще-то тоже твой хён, — он усмехнулся и убрал руки от слегка покрасневшего лица. — Ты случайно не знаешь, кто у него соулмейт? — Знаю. Ты. Хёнджин со скоростью света мчался к Феликсу. Позорище, самое настоящее позорище. Он мчался без памяти и очнулся только тогда, когда ему открыл дверь Минхо, раздражённо спросив:  — Чего тебе?  — А, эм, я разве не к Феликсу пришёл? — он почесал затылок и заглянул за спину Минхо. Вроде Феликса студия. Всё же арендовать квартиру рядом с университетом было хорошей идеей. — Феликс спит, потому что две ночи ставил хореографию к твоему, между прочим, матчу. Он ещё и сегодня хотел, но мы всё же договорились. Так что давай, завтра всё. Спокойной ночи, — Минхо начал закрывать дверь, но Хёнджин поставил ногу.  — Ну пожалуйста, — он прошептал. — У меня ситуация прям критическая, я ненадолго, буквально пять минуточек посоветоваться.   Минхо всё равно не собирался пускать его и дал понять, что готов сломать дверью ногу, если он её не уберёт, но жалобное “ну Минхо-хён” заставило его остановиться. Хёнджина, как думал Ли, невозможно было научить манерам, тот никогда не называл его хёном и любил побесить так, что если бы не Феликс, Минхо давно бы сжарил его в своей фритюрнице. Хотя, раз уж на то пошло, если бы не Феликс, они бы никогда не познакомились. Но вот теперь он стоял в дверях такой беспомощный и потерянный, обращался вежливо. Должно быть, у него правда произошло что-то серьёзное.   — Твои пять минут пошли, — вздохнул Минхо и пропустил внутрь тут же оживившегося Хёнджина.  Хван сразу запрыгнул на чужую кровать и попытался разбудить Феликса, тот встал с попытки десятой, но Хёнджин всё ещё не был уверен в том, что действительно разбудил друга.   — Ликс, я поцеловался с соулмейтом и кое-что почувствовал, — он прошептал. — Мне страшно, Феликс.  — А? Страшный соулмейт? А, страшно, соулмейт, — он зевнул и потёр глаза. — Почему страшно? Это оказался Брэд Питт, но ему уже 60, и он живёт за океаном?  — Да лучше бы это был старый Брэд Питт за океаном, чем молодой однокурсник Чанбин, — он вздохнул.  — Кто? — Феликс тут же проснулся, его лицо вытянулось в удивлении. — Я что, во сне? В том... Как его? Когда спишь, но думаешь, что не спишь. Что всё настоящее. Сонный паралич? А, вещий сон! — Феликс щёлкнул себя по лбу.  — Осознанный сон. Так, подожди. Если у тебя сейчас осознанный сон, и я здесь, то значит, что и мой поцелуй случился в твоём сне, то есть наяву его не было. Феликс, я люблю тебя.  — Как логично, — закивал Феликс.  — Вы нормальные? — наконец подал голос Минхо, всё это время слушавший бредни парней. — Хёнджин, иди домой, пожалуйста. Видишь, он уже вообще ничего не соображает, дай ему поспать. И сам иди ложись, отдохни. У тебя завтра игра.    Минхо выставил Хёнджина на улицу. Да разве можно отдохнуть после такого поцелуя с соулмейтом? Чёрт возьми, почему именно Чанбин. У вселенной отличное чувство юмора, раз она решила сделать его соулмейтом врага. Ещё и с Чонином из-за него рассорился… Как он мог вырвать фразу из контекста, если чётко слышал утвердительное предложение? Наверняка это Чанбин брату лапши навешал, а тот и поверил, наивный. Ничего, сейчас придут результаты экспертизы, новые анализы на допинг Чанбина, и тут-то всё и вскроется. Хёнджин остановился, когда увидел на крыльце магазина одного из хоккеистов с бутылкой пива. Попадаться на глаза хоть кому-нибудь из команды не хотелось, так что он спрятался за углом. Стоит либо подождать, пока тот свалит куда-нибудь, либо вызвать такси и не париться. — Оппа, — послышался девичий голос с той стороны магазина. Неужели его всё же заметили? Но каблуки перестали звучать, а к Хёнджину никто не подошёл. Он выглянул из-за угла, девушка сидела с хоккеистом. — Что теперь будет с Чанбином? Он действительно хотел посадить вас на допинг? — Я не знаю, что с ним будет, Миён. И что с нами будет тоже не знаю, — он глубоко вздохнул. — Это тренер хотел посадить нас на допинг, давно хочет. У нас в универе ведь все баскетбол любят, на хоккей большинству плевать, а тренеру нужны деньги, результаты и слава. Вот он и пытается нас уломать на допинг, чтобы на выездной матч уехать и там показать результат, чтобы на нас обратил внимание кто-то покрупнее. Знаешь, он так всё это сладко преподносит, что мы когда стояли втроём с Минхо и Ёнхёном, почти согласились это принять. Мы же нападающие, нам надо противника давить. Но Чанбин это услышал и на тренера наорал, — хоккеист засмеялся. — Ну а нам он объяснил, почему соглашаться на это не стоит. Да мы и сами понимали, просто слова тренера будто загипнотизировали. — Может, это тренер его подставил? Типа, раз этот капитан не поддаётся, нужно его убрать и поставить другого, который согласится? — предположила девушка. — Наш тренер, конечно, сука, но пока не до такой степени. И ещё он в курсе, что мы за Чанбина горой, вместе с ним уйдём, так что не рискует. Парни говорят, что это та выскочка из баскетболистов… Как там его звали? Хёнджун? — Хёнджин. — Точно. Только попадись мне, скотина. Хёнджин поперхнулся и пошёл подальше от магазина. Всё же безопаснее будет вызвать такси. *** — Так, — Феликс поставил поднос с едой за столик Хёнджина. — Ты чего от меня весь день бегаешь? После игры даже не подошёл. Давай, рассказывай, что у тебя там с соулмейтом, а то я вчера вообще ничего не понял и не запомнил, — он сел. — Фелииикс, — Хёнджин заныл. — Это такой позор. Я готов был отдаться ему прямо в кабинете секретаря… Поверить не могу, — он стукнулся головой об стол, Феликс поперхнулся. — Я надеюсь, вы не при секретаре там друг друга оприходовали? — он засмеялся. — Что? Нет, — Хёнджин поднял голову. — Он бы нас тут же в деканат на коврик отправил. — Да уж. Так, кто там твой соулмейт? Только не ври, я всё равно Минхо переспрошу, он-то всё слышал, — Феликс улыбнулся. — Со Чанбин, — Хёнджин отчаянно вздохнул. — Господи, Феликс, я попросил его не останавливаться. — Ну и чего ты так убиваешься? Тебе же понравилось, ты же так мечтал что-то почувствовать, — он засмеялся, очевидно издеваясь. — Не к этому же! — Любовь зла, — Феликс заиграл бровями и принялся есть свой обед. — Вот уж точно. Почему я вообще хотел ему отдаться… Это он мне должен отдаться, я верхний! — То есть, ты уже в принципе не против переспать с ним? — он снова засмеялся, допивая свой вишнёвый сок. — Да пошёл ты. Хёнджин фыркнул, встал из-за стола и пошёл из столовой. Ему надо было найти Чана, чтобы попросить его о помощи. Но как это сделать так, чтобы никто не узнал? Ведь стоило ему выйти в коридор, как за ним тут же пошла группа из трёх девушек. Он остановился. Есть один способ, который всегда работает. Он сладко улыбнулся им, продиктовал номер Феликса, выдав его за свой и сказав, что они могут писать ему в абсолютно любое время, особенно ночью, ведь переписываться в полночь под светом луны на кровати — это так романтично и так… возбуждающе. Хёнджин усмехнулся и отошёл от одной из девушек, на ухо которой это шептал. Он пошёл в сторону студсовета, оставив девушек пищать и смущаться на своём месте. Отлично. Он постучал в дверь и сразу же зашёл в кабинет, на него уставился удивлённо Чонин. — Что? — Хёнджин начал осматривать себя на случай, если где-то испачкался. — Ты не вовремя, — стиснул зубы Чонин и попытался вытолкнуть Хёнджина из кабинета. Хёнджин запротестовал. Во-первых, он не может выйти отсюда с таким шумом, во-вторых, ему теперь интересно, что скрывает этот лис в студсовете. Он не уйдёт отсюда ни за что. — Если свидание будет в картинге, то я могу, в принципе, не переодеваться. Как думаешь? Хочешь зайти поесть куда-нибудь после? — из другой части кабинета вышел Чан со стопкой документов и свисающем на локте портфелем. — Привет, Хёнджин, — он окинул глазами баскетболиста, скрутившего руки Чонина. Хёнджин тут же отпустил его и двусмысленно посмотрел на покрасневшего до степени свёклы младшего. — Ты что-то хотел? — Я завтра зайду, ничего, подождёт, — он улыбнулся, напрочь забыв о своей конспирации, и приоткрыл дверь. На Чане, четверокурснике и главе студсовета, была футболка без рукавов, поэтому он тут же заметил на чужом плече того же зайчика, которого нарисовал пару дней назад на Чонине. Хёнджин сперва удивился, что рисунок всё ещё чётко видно, но потом увидел свежий след ручки. Видимо, его обводили. — Ну уж нет, — Чонин затащил Хёнджина обратно в кабинет. — Говори, что хотел. — Ну, — Хёнджин замешкался. Вообще-то он планировал, что об этом никто не узнает, а Чонин не просто третий-лишний, он ещё и брат Чанбина. — Чонин, выйди. Чонин наотрез отказался уходить. Мало того, что его поймали с поличным, так ещё и скрывают что-то. От Хёнджина он теперь ждал любой подставы. Посидеть в коридоре его не убедил и Чан, поэтому Хёнджин сдался и рассказал всё при нём, взяв слово, что об этом никогда не узнает ни Чанбин, ни кто-то другой. Он попросил Чана помочь Чанбину очистить имя. Точнее, Хёнджин на днях всё сделает сам, но нужно, чтобы со стороны это выглядело так, будто всё разрулил Чан, а Хёнджин и рядом не дышал. Вчера вечером ему пришло сообщение с результатом экспертизы. В таблетках действительно оказался допинг, а отпечатки на пакете принадлежали только тренеру хоккейной команды. Более того, его друг, который занимался этим делом, написал, что тренера уже подозревали в сбыте допинга своим подопечным, но поймать его не удалось. И тот диалог нападающего со своей девушкой прочно засел в его голове. — Чонин. Прости меня, пожалуйста. Последнее, чего я хотел — это рушить твою жизнь. Я признаю, что поступил ужасно, выставив запись не разобравшись. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы помочь Чанбину восстановить репутацию и убежусь в том, чтобы никто об этом не узнал. Ещё раз прости. Я даже не знаю, что в такой ситуации можно сказать… Хочешь, я закрою твой кредит на учёбу? — Хён, — Чонин улыбнулся. — Мне не нужны от тебя деньги. Ты должен поговорить с Чанбином и извиниться перед ним. — Это слишком. — Согласен. Это слишком мало. Сводишь его куда-нибудь. Пошли, Чан-хён. Чонин подмигнул ему и вышел из кабинета вместе с Чаном. Хёнджин негодовал. Он понимал, что извиниться будет правильно, потому что он один во всём виноват, но гордыня не позволяла. Извиниться перед Чонином было несложно, но вот перед Чанбином… Это будет значить, что он признал поражение, проявил слабость. Он ни за что… — Чанбин…? — растерянно спросил Хёнджин, глядя на зашедшего в кабинет хоккеиста. — Опять ты? — Чанбин удивлённо усмехнулся. — Где Чан? Из окна выпрыгнул? — Ага, узнал, что я к нему иду, и выпрыгнул, — он опустил голову. — Что? — Чанбин засмеялся. — Ты заболел? Головой ударился? — Хёнджин отрицательно кивнул. — А что тогда? Даже не обзовёшь меня? — Нет… — Нет? Тебя, может, реально в медпункт проводить? — Чанбин даже не смеялся, поведение Хёнджина его действительно пугало. — Это я сделал ту запись, — он всё ещё не поднимал голову. — Да я в курсе? — он уже не знал, как себя вести. — Или это такой намёк, что ты здесь власть? — Нет. Нет-нет, я просто… — Хёнджин всё же смог посмотреть на Чанбина, а вот на продолжение речи сил уже не осталось. — Хёнджин, у меня из-за тебя дел выше крыши теперь, у меня нет времени стоять и смотреть, как ты сопли жуёшь. Если Чана здесь нет, я пойду, — он взялся за ручку двери, Хёнджин перехватил его руку. Вот, чёрт. Почему прикосновения к соулмейту настолько приятные… Наверное, стоит радоваться, что у них не общая боль, болезни или ещё какая-нибудь напасть, из-за которой пришлось бы страдать, но… Чанбин слегка кивнул, и Хёнджин подошёл к нему вплотную, чтобы поцеловать. Этот поцелуй не был горячим или страстным, как в прошлый раз. Он был чувственным и нежным, без намёков на продолжение. Хёнджин извинялся с его помощью и надеялся, что это послание дойдёт до Чанбина. Он разорвал поцелуй и посмотрел хоккеисту прямо в глаза. — Хёнджин… — Прости меня. Я вёл себя как истеричка всё это время, ещё и подставил тебя с допингом. Мне искренне жаль. Я всё исправлю, обещаю, — он прошептал последнее и опустил голову, начал нервно кусать нижнюю губу. — Я сам со всем разберусь, не надо, — Чанбин отмахнулся. — Нет, — Хёнджин поднял голову. — Это моя вина, поэтому я должен её загладить. Единственное, о чём я хочу тебя попросить… Не мог бы ты, пожалуйста, не говорить никому, что мы целовались…? Чанбин тихо засмеялся. Кто бы сомневался. Хван Хёнджин никогда не захочет встречаться с человеком вроде него. Видимо, стоит оставить идею фикс с соулмейтом и найти себе кого-то попроще. В конце концов, поклонники у него тоже есть, пускай их и мало. Ну, или были. — Я никому не скажу, Хёнджин. Можешь не переживать. Он вышел из кабинета, Хёнджин сел на стул. Почему же так тяжело в груди? Нет, разве Чанбин сам захотел бы рассказывать кому-то об этом? Они же врагами были. Были… Хёнджин тряхнул головой. Что это с ним? Почему он вёл себя так забито в присутствии хоккеиста? Почему он рассуждает об их вражде в прошедшем времени? Хёнджин не был последним ублюдком, ему действительно было не по себе от произошедшего. Конечно, он преследовал определённую цель, отдавая плеер постороннему человеку, но он не хотел подставлять невиновного, у него же комплекс героя, он искренне верил в свою правоту, а она вдребезги разбилась о реальность. Неудивительно, что он чувствовал себя подавленно, но разве ненависть может так быстро погаснуть? Хёнджин положил руку на сердце, оно неспокойно билось. Наверное, из-за воспоминаний о поцелуе и роящихся мыслей. Так странно. Он встал и вышел в коридор, намереваясь прогулять последнюю пару. — Хван Хёнджин, — шикнул Феликс, и Хёнджин обернулся. — Вот ты где, — он догнал друга. — Я уж думал, ты пару прогулять решил. Пошли, а то опоздаем, препод ещё час ворчать потом будет. — Я хочу нажраться, Феликс, — вздохнул Хёнджин и убрал со своего плеча чужую руку. — В три часа дня в четверг? — он усмехнулся. — Что-то случилось? Хёнджин посмотрел на Феликса, и этого было достаточно, чтобы последний понял, насколько всё плохо. Он взял Хёнджина за руку. Пара по философии не такая уж и важная, а вот состояние друга — дело серьёзное. У ворот ждало такси, Феликс назвал адрес их любимого бара, и машина тронулась с места. Хёнджин сидел на переднем сидении, уставился в окно и молчал. Феликса это смущало. Хёнджин не был из тех людей, что любят поболтать в транспорте, поэтому в любой другой ситуации тишина осталась бы незамеченной, но сейчас этому точно была какая-то другая причина, раз он решил набухаться среди бела дня. Да и взгляд у него такой, что смотреть больно. Можно было только догадываться о причине такого его настроения, спрашивать Феликс пока не стал. Пускай побудет в своих мыслях, а потом, пропустив несколько стопок текилы, может, разговорится. Они вошли в бар, Хёнджин тут же сел за стойку. Феликс поздоровался с барменом. Людей здесь было немного, всё-таки не ночь и даже не выходные. В основном тут сидели постоянные посетители, либо отчаявшиеся. Судя по всему, Хёнджин входил в обе категории. Он успел выпить две стопки непонятно чего и сейчас пил коктейль. — Хёнджин, — Феликс прокашлялся и взял себе мартини. — Ты обиделся на мои слова в столовой? — Феликс, — он вздохнул. — На правду не обижаются. — Что? — Феликс удивился, отчего у него мартини пошёл носом. — Не помнишь, ты когда познакомился с Минхо, сразу в него влюбился? — Ну, — он задумался. — Вроде, нет. Конечно, я ощущал какое-то давление, поскольку знал, что он мой соулмейт. Не хотел его упустить, все дела. Но мы довольно быстро завели отношения, потому что у нас много общего, он милый и интересный, я для него тоже. Ну и так далее. Мы же не зря соулмейты, — Хёнджин выпил. — Ты… влюбился в Чанбина? — Фелииикс, — он отчаянно застонал и положил голову на чужое плечо. Почему Хёнджин чувствовал себя так, словно внутри действительно зарождалось что-то такое? От этого было так не по себе. — Нуу, — Феликс усмехнулся. — Всё хорошо, не переживай ты так. — Не переживай ты так, — передразнил Хёнджин и поднялся, заказал ещё один коктейль. — Он меня ненавидит. — Ты его так-то тоже, — напомнил Феликс. Он сделал небольшой глоток мартини и посмотрел на Хёнджина. Тот уже прилично выпил, но останавливаться явно не планировал. Феликс препятствовать тоже не собирался, поэтому растягивал свой напиток, чтобы не опьянеть, ведь Хёнджина придётся тащить ему на себе. — Я, — он всхлипнул и приложился к своему стакану. — Я не могу его больше ненавидеть, Феликс. Очень хочу, но не могу. Мне так стыдно перед ним, а когда мы наедине, я так хочу его поцеловать… Ну что со мной не так? — Хёнджин заплакал, допивая остатки коктейля. Феликс утешающе обнял друга. Угораздило, ничего не скажешь. Он был уверен в том, что Хёнджин в курсе, ”что с ним не так”, поэтому оставил вопрос без ответа. Честно говоря, он часто задумывался над причиной такой ненависти к Чанбину. Сначала он списывал это на гормоны, но шёл уже третий курс, гормоны должны были успокоиться. Может, сначала это действительно были они, а потом отступать стало некуда. Ещё и мутная ситуация с допингом подлила масла в огонь Хёнджина с обострённым чувством справедливости. А может он испугался своих чувств, поэтому выбрал ненавидеть? Поэтому решил избавиться от него? Вариантов было куча, но правильный знал лишь один человек, что навзрыд рыдал на плече Феликса. — Ну чего ты так убиваешься, Хёнджин? Всё будет хорошо. Уверен, ты ему тоже понравишься, когда он узнает тебя получше. Тем более, вы уже целовались, и ты не получил по морде, значит он тебя не ненавидит. Давай, успокаивайся, нечего тут слёзы лить. Ты всегда добиваешься желаемого, помнишь? — Я должен ему позвонить, — всхлипнул Хёнджин и допил мартини друга. Феликс устало вздохнул. Он умывает руки. В прошлый раз, когда они так пили, Хёнджин надумал звонить своей бывшей, на что Ли, естественно, запротестовал и отнял чужой телефон, так Хёнджин ему за это вырвал клок волос! Феликс не привык наступать на те же грабли, поэтому препятствовать больше не будет. Он посмотрел на Хёнджина и усмехнулся — тот не мог попасть по правильным цифрам пин-кода в телефоне. Даже интересно, чем это в итоге закончится. Хёнджин положил телефон на стойку, кивнул бармену, чтобы тот налил ему виски. Он взял стакан и залпом выпил содержимое. — Ты больной??! — заверещал Феликс и отобрал стакан, но было уже поздно. — Это же тебе не чай! Господи… — он посмотрел на перекосившееся лицо друга и пробил себе фейспалм. Хёнджин прокашлялся в кулак. Он чувствовал, как к его щекам приливала кровь, телу становилось тепло, а в голове одна за другой улетучивались сложные мысли, оставались только простые и самые важные. Например, всё-таки позвонить Чанбину. А потом можно будет рассказать всем-всем-всем про то, что они целовались, про то, что они соулмейты и вообще любят друг друга до гроба, тогда, может быть, этот упрямый хоккеист заметит его чувства и поймёт всю их искренность с серьёзностью. Да, отличный план. Хёнджин взял в руки телефон и стал набирать номер, успешно забив на разблокировку. — Алло? Алло! Почему ты молчишь? Алло! Эй, почему он меня игнорирует? — он убрал телефон от уха. — Ты даже телефон не разблокировал, придурок, — Феликс засмеялся, глядя на чёрный экран. — Но я набрал номер! — В место для пин-кода? — он глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. — Поехали домой уже, алкашня. — Да, поехали. Я его адрес знаю, сейчас, — Хёнджин соскочил со стула и полетел на пол, вцепившись в ногу Феликса. — К тебе домой, — Феликс улыбнулся. Он не без помощи бармена поднял на ноги друга и поволок его в сторону выхода. Хёнджин продолжал вырываться и возмущаться, но Феликс просто перестал обращать внимание. В таком состоянии он ему не угроза. — Фелиикс, мне надо перед ним извиниитьсяяя, — тянул Хёнджин, пытаясь сползти на землю. — Завтра извинишься. Феликс с горем пополам запихнул друга в машину. И как его в таком состоянии привезти домой? Пять вечера, это даже близко не ночь, родители Хёнджина наверняка уже дома, у них будет сотня вопросов, на которые Феликс и сам затруднялся ответить, а про Хёнджина речи идти не может. Феликс посмотрел на бормочущего что-то несвязное себе под нос друга и тяжело вздохнул. Придётся оставлять его у себя в студии, не бросать же на улице. *** Хёнджин стоял перед входом в спортзал, нервно переминался с ноги на ногу. Мимо проходили студенты, кричали и торопились, боялись опоздать на собрание. Он дёрнулся, когда почувствовал, что ему на плечо кто-то положил руку. — Говорят, Чанбина отчислять не будут, — прошептал Феликс. — Чан ему помог. Ты пьяный так рвался извиниться, но трезвым избегаешь его. Думаю, после речи ректора будет самое время с ним поговорить. Сможешь? — Да, я извинюсь перед ним после, — Хёнджин не смотрел на друга. — А про чувства рассказать? — Не смогу, — он замотал головой и шагнул в спортзал. Официальная часть любого мероприятия муторная и долгая, это собрание не было исключением. Хёнджин уже успел успокоиться, пересчитать людей в зале, заказать домой ужин, найти глазами Чанбина, а ректор ещё даже не начинал говорить. К счастью, он всё же вышел на кафедру к тридцать третьей овечке, перепрыгивавшей через забор. Его речь мало менялась от года в год, поэтому Хёнджин пропустил мимо ушей и её, но в этот раз было кое-что новое, о чём баскетболист уже успел позабыть. — Теперь о главном, — ректор прочистил горло. — Благодаря нашему студсовету, в особенности благодаря Бан Чану, было установлено, что тренер хоккейной команды нашего университета Чхве Сонмин неоднократно пытался посадить на допинг своих подопечных, в том числе подкидывал таблетки им в сумки. В связи с чем было принято решение о его увольнении, с сегодняшнего дня хоккейную команду будет тренировать другой тренер. Бдительность и ответственность наших парней не позволили им попасться на крючок. Вчера вечером пришли анализы каждого хоккеиста, допинг не был найден ни у кого. Поэтому прошу отказаться от предрассудков и посетить их матч, который пройдёт на этой неделе в среду. Спасибо, — он поклонился и ушёл с кафедры, следом на неё поднялся Хёнджин. — Здравствуйте, — он подал голос, и все закричали. — Мне бы хотелось, чтобы меня услышали все. Многие знают, что я часто говорю: ”Если есть возможность не совершать ошибку, воспользуйся ей”. Но также я считаю, что если ты всё же её совершил, не стоит игнорировать и убегать от ответственности, нужно её по возможности исправить и постараться не повторять в будущем. Недавно я крупно ошибся, подставив всю хоккейную команду, а в первую очередь их капитана. Мне стоило проверить информацию, прежде чем что-то с ней делать, но я был ослеплён желанием восстановить справедливость, которая на самом деле справедливостью не являлась. Поэтому я хотел бы извиниться, — Хёнджин спустился с кафедры на пол, чтобы всем было видно, и встал на колени. — Мне действительно жаль, что по моей вине чуть не произошло непоправимое. Чанбин и вся хоккейная команда, простите меня, пожалуйста, — он опустил голову. Зал ахнул, тронутый искренностью баскетболиста. Феликс захлопал, его подхватили остальные студенты и даже сотрудники. Чанбин не знал, куда себя деть, но был приятно удивлён. Его команда хлопала и свистела Хёнджину, крича что-то про настоящего мужика, на него больше никто не злился. Хёнджин поднялся и вышел из спортзала. Чанбин опомнился через какое-то время и пошёл за ним, но в коридоре уже никого не было. Он посмотрел в окно, там Хёнджина тоже не было видно. Вот, чёрт. К нему подошёл Чонин. — Хён, это Хёнджин-хён тебе помог скандал разрешить. Он просил не рассказывать тебе, но я не могу молчать. Вы должны поговорить.  — Да, он говорил мне, что всё исправит. — Чтооо? — Чонин удивился. — Он всё-таки перед тобой извинился? Вы поговорили? — Да. — Мм, — довольно протянул он и улыбнулся. — А почему ты не рассказал, как свидание прошло? — Какое свидание? — Чанбин усмехнулся. — Он просил никому не говорить, что мы соулмейты. — Вот козлина. Ничего, хён, ничего. Я с ним поговорю, я ему такой скандал учиню, — Чонин закатал рукава свитера и собирался рвануть вдоль коридора, Чанбин его остановил. — Не надо, Чонин. Я в порядке, — он улыбнулся. — Пойдём домой? — Вообще, меня Чан-хён в кафе звал… — Чонин моментально покраснел. — Но я могу тебя проводить до ворот! — Жди уже своего Чан-хёна в тепле, — Чанбин рассмеялся. — Если допоздна с ним загуляешься, напиши мне, чтобы я не переживал, — он растрепал волосы брата и пошёл в сторону выхода. На улице было холодно, шёл то ли снег, то ли дождь. В такую погоду надо дома сидеть, а это только начало октября. Чанбин вжался в воротник ветровки и быстрым шагом пошёл с территории университета. Он вышел за ворота и дошёл до первого перекрёстка. — Чанбин, — позвал его кто-то шёпотом. Чанбин остановился и завертел головой, но никого из знакомых поблизости не увидел. Тогда его позвали ещё раз, он опустил глаза на чёрную машину, рядом с которой стоял. С заднего сидения сквозь щёлочку приоткрытого затонированного окна на него смотрел Хёнджин. Он жестом позвал его и открыл дверь. Чанбин сел в машину, Хёнджин тут же увлёк его в поцелуй. — Ты мне нравишься, — он улыбнулся и опустил взгляд. — Ты сегодня не перестаёшь меня удивлять, — Чанбин дёрнул носом от холода. — На колени вставать было необязательно. — Нормально. Ты простишь меня? — Да я тебя ещё в кабинете студсовета простил… Не понимаю, к чему были эти публичные унижения. — Не унижения, а извинения, — Хёнджин улыбнулся. — Без них тебя бы до выпуска чморили, — он отодвинулся от Чанбина и пристегнулся. — Пристёгивайся, я довезу тебя до дома. Чанбин послушно пристегнулся, Хёнджин кивнул водителю. Печка работала на полную мощность, казалось, она даже изнутри прогревала. Или это грело кое-что другое… Они думали о происходящем, поэтому ехали в тишине. Мысли поглощали настолько, что водителю пришлось трижды сказать, что они приехали на место. Чанбин вышел из машины, Хёнджин высунулся из окна. — Ты не занят завтра вечером? — неуверенно поинтересовался Чанбин. — Мы могли бы куда-нибудь сходить. — А как же твои тренировки? — Одну тренировку без меня переживут. — Ну-ну, — Хёнджин хитро улыбнулся. ”Чонин, ты же знаешь, они без меня весь каток разнесут, будут играть в догонялки вместо того, чтобы реально заниматься”, — пронеслось у него в голове. — Напиши мне, — он протянул отцовскую визитку, на задней стороне которой ручкой был аккуратно выведен номер. Хёнджин подозвал рукой Чанбина, чтобы тот к нему наклонился, быстро поцеловал его и залез обратно в машину. Она тронулась с места, из окошка высунулась рука, машущая на прощание. Чанбин невольно улыбнулся. Их история только начинается, верно?