Справедливость

Чанбин проснулся посреди ночи от звонка. Кто мог звонить ему в такое время? Кто в принципе мог ему звонить. Он поднял трубку, не глядя на экран, чтобы не ослепнуть.    — Хён, — всхлипнули на том конце провода, и Чанбин тут же поднялся. За слёзы Чонина он готов был порвать любого. — родители опять... ругаются. Папа пьяный, и я боюсь, что он придёт мне жаловаться сначала на жизнь, а потом на... меня. Ты знаешь, как я...  — Мы ведь договорились с ними. Если я съезжаю — тебя они не достают. Они тебя, вроде, любят, Чонин. Не переживай, — перебил Чанбин и попытался успокоить младшего.   Но ещё одного всхлипа было достаточно для того, чтобы старший Со сорвался с места и прямо в пижаме на велике поехал к родительскому дому спасать Чонина. Тот уже был на низком старте и выпрыгнул из окна сразу же, как услышал велосипедный звонок. Чанбин его за это отругал. Сто раз просил не прыгать с окон второго этажа, можно же повредить ноги. Но он совсем не злился и попросил Чонина сесть на багажник, чтобы побыстрее доехать до дома. В пижаме холодно. Они ехали в тишине, пока младший её не нарушил и не попросился к Чанбину навсегда.   — Разве тебе не будет лучше с родителями? — без особой надежды спросил Чанбин. — Хён, я завтра начну учёбу в универе, пора бы уже и съехать, — он улыбнулся и прижался щекой к спине брата. Они оба знали настоящую причину, поэтому Чанбин спорить не стал, он всегда хотел только лучшего для младшего. В их семье всё... сложно. Родители всегда жили в своё удовольствие, ни в чём себе не отказывали и любили риск, но рано или поздно за некоторыми рисками следуют последствия. Так появился Чанбин, а через два года и Чонин, поэтому рисковать в постели они больше не решились. Из роддома детей отправили прямиком к бабушке по отцовской линии и забрали домой только через несколько лет, когда Чанбин пошёл в первый класс, а Чонин ещё ходил в садик. Чонин был очаровательным, хотя и хитрым карапузом. Его лисьи глазки покорили родительское сердце, поэтому мама с ним постоянно возилась, а папа привозил с работы разные сладости. Чанбин тоже был очаровашкой, но так считала только его бабушка, поэтому, вернувшись к родителям, он пытался заслужить их одобрение или похвалу — хорошо учился, занялся хоккеем, помогал во всём Чонину и родителям тоже, но они его будто не замечали. А чем больше дети росли, тем меньше внимания на них обращали. Однажды, на выпускном, Чанбин осмелился спросить отца, почему они так к ним относятся, на что получил честный, прямолинейный ответ. “Лучше бы аборт сделали”, — так думал Чанбин первое время после этого, пока не понял, что жить ему, в общем-то, нравится. И ему нравится заботиться о Чонине. Даже сейчас, когда до учёбы оставалось всего ничего, когда снова придётся соперничать с проклятыми баскетболистами за спортивную стипендию, а ещё на работу ходить и, кажется, работать в два раза усерднее, ведь теперь ему и Чонина кормить. Ничего, прорвётся. Он знает точно.  На следующий день Чанбин проснулся в хорошем настроении. Когда он последний раз просыпался и чувствовал запах еды ещё в кровати? В детстве у бабушки, наверно. Он поднялся и пошёл на кухню, у плиты стоял Чонин.   — Я умею готовить только рамён и омлет, — скромно начал младший. — но рамён — это вредно, и ты наверняка ешь его каждый день, так что сегодня на завтрак омлет, — он улыбнулся и поставил на стол тарелки. — Расскажи, как дела с универом? Готов? — Да, вроде. Сейчас позавтракаю и пойду на тренировку, потом на учёбу, а потом опять на тренировку, — Чанбин сел за стол. — Спасибо. — Не за что. Ты вообще отдыхаешь? Нельзя же так, — Чонин тоже сел. — Хотя бы на вечернюю тренировку не ходи. — Нельзя спортивной стипендии лишиться, Чонин, а тренироваться можно. — Но ты и так капитан, вратарь, и вообще всё только на тебе одном держится! А у тебя ещё работа и учёба. Ты заслужил немного отдыха, парни справятся без тебя, я уверен. — Чонин, ты понимаешь, как мне важна стипендия, я не могу пропустить день. Эти баскетболисты и так все богатенькие поголовно, нафига им ещё финансирование? — он возмутился про себя. Ему не хотелось, чтобы его место занял кто-то из них. — Ты, кстати, не хочешь к нам в секцию? — Не, ты же знаешь, я не фанат хоккея. Но обещаю ходить на все твои матчи, — Чонин тепло улыбнулся, Чанбин улыбнулся в ответ.  Чанбин правда собирался вернуться пораньше домой к брату, но получилось как всегда. Даже позже. Он на ощупь зашёл домой и также на ощупь добрался до кровати в темноте. Он думал, что Чонин уже спит, поэтому не стал включать свет, разбудит ещё. Хорошо, что душ в раздевалке принял. — Хён? — Чанбин услышал шёпот со своей кровати и вздрогнул от неожиданности. — Я уже думал, ты не придёшь, — Чонин включил торшер, они оба тут же зажмурились из-за яркого света. — А я думал, ты спишь, — он лёг рядом, выключил свет. — Ты разве не хотел на диване спать? — Да, но я по тебе соскучился, — Чонин по-лисьи улыбнулся и прижался к Чанбину, тот усмехнулся. Подлиза. — Знаешь, я так мечтаю встретить соулмейта. Было бы здорово, если бы он учился в нашем универе, а то Сынмин нашёл своего в Мокпо, на другом конце Кореи, представляешь. А вдруг мой вообще где-нибудь в США? — Ну, будем надеяться, что Судьба не настолько жестокая, — он усмехнулся. Чанбину тоже хотелось найти соулмейта, ему хотелось на своей стороне кого-то кроме брата и команды, с которой он не так часто где-то зависал из-за огромной занятости, хотя хотелось бы порой пропустить по бутылочке пива с ними за просмотром матча. Хотя, если так посмотреть, зачем ему соулмейт, на которого у него не будет хватать времени… Он посмотрел на Чонина, лицо которого было хорошо видно из-за яркого лунного света, тот преспокойно спал. Совсем не изменился с детства, так и засыпает за две секунды. Чанбин вздохнул. За то, что он хорошо себя показал прошлый семестр, на этот семестр стипендию ему уже назначили, но это не значит, что можно расслабиться, нет, надо будет работать на следующий семестр. Благо сумма хорошая, не придётся устраиваться на вторую работу, чтобы содержать Чонина. Тот, конечно, на шею не сядет, будет помогать, но разве разгуляешься на базовую стипендию? Только если продуктов купить. А работать ему Чанбин не позволит, пускай хотя бы на первом курсе побудет вдалеке от этого безобразия и насладится студенческой жизнью. Чанбин зевнул и повернулся на бок, чтобы поскорее уснуть. *** — Нормально? — Чонин крутился перед зеркалом, пытался оценить очередной свой прикид. — Нормально, — Чанбин усмехнулся. — Ты уже неделю в университет ходишь, а всё спрашиваешь. — Сегодня последний раз, — он улыбнулся. Сегодня важный день — начинаются занятия в баскетбольной секции. Не то чтобы он не переоденется в шорты с майкой для занятий, но хороший внешний вид его хоть как-то успокаивал. Он вышел на улицу. Как всегда бывает в важные моменты, время из воды превратилось в каучук — оно больше не лилось с запредельной скоростью, оно медленно двигалось, почти стояло на месте. Чонин точно знает, он то и дело проверяет телефон. Цифры на его часах менялись нехотя. Он уже думал, что не доживёт до вечера, но, не благодаря, а вопреки, дожил. С довольной улыбкой он переодевался в спортивную одежду. Ему нравился баскетбол ещё со школы, он был не просто частью школьной команды — он был капитаном. Конечно, поначалу приходилось скрывать это от Чанбина, поскольку они оба в детстве увлекались хоккеем, а когда Чонин подрос и понял, что хоккей ему не так уж и нравится в отличии от баскетбола, то признаться в этом хёну почему-то стало страшно. Он знал, что тот его не осудит, но не мог избавиться от чувства предательства. Казалось, что в нём разочаруются. Почему-то он чувствовал себя предателем, пускай и понимал, что у всех вкусы разные, что он не виноват в том, что баскетбол ему нравится больше хоккея. Позже Чанбин узнал, что Чонин ходит на баскетбольную секцию в школе, но Чонин отмахнулся, сказав, что ходит туда просто за компанию с Сынмином, хотя Чанбин, вроде, даже был рад тому, что его младший стал заниматься спортом (на занятия по хоккею, что проходили в городском ледовом дворце, затащить Чонина ему в прошлом не удалось, тот настаивал на том, что хоккей ему нравится исключительно на экране телевизора или со зрительских трибун). Ещё позднее Чонин нашёл в себе силы признаться, что охладел к хоккею, и встретился с полным пониманием со стороны брата. Гора с плеч, он наконец-то смог в этом признаться ещё и самому себе. Но сегодня Чонин снова скрыл. Он планировал сначала разведать обстановку, а потом рассказывать, потому что слышал, как Чанбин тогда проворчал себе под нос про баскетболистов. Под конец занятия в спортзал заглянул Хёнджин. Пускай Чонин только начал учиться, он уже успел узнать, кто в этом университете местная звезда. К счастью, во время занятия он Хёнджина не заметил, иначе играть бы просто не смог. Тренер поздоровался с Хёнджином, тот поздоровался в ответ и спросил, сможет ли он тут позаниматься один. Тренер оставил ему ключи. Чонину хотелось бы остаться и посмотреть, но спрашивать он не стал, лучше сходит на тренировку команды. Раз Хёнджин пришёл сюда один, наверное, он не хочет видеть посторонних. — Хорошо играешь, — сделал комплимент Хёнджин, когда Чонин прошёл мимо. — Я? — Чонин забегал глазами, проверяя, есть ли с ним кто-то рядом, Хёнджин улыбнулся и кивнул. — Спасибо, — он поклонился. — Не хочешь остаться? Посмотришь, как я играю, поиграем вместе. — Конечно. Было бы здорово, — Чонин широко улыбнулся. Хоккеисты откатали тренировку, Чанбин ушёл со льда последним. Он проследил, чтобы на катке не осталось никаких их вещей. В раздевалке он упал на скамейку без сил. Да, вратарь не носится по льду, в отличие от остальной команды, зато экипировка у него на целых десять килограмм тяжелее, попробуй не упарься. Чанбин залпом выпил бутылку воды в попытках потушить внутренний огонь. По его телу текли реки пота, нужно раздеться и помыться. Он стал снимать с себя экипировку и посмотрел на время. Поздний вечер, Чонин наверняка уже дома. Чанбин вышел из душа с полотенцем на бёдрах. Чистая одежда лежала у него в сумке, а сумка… Он готов поклясться, что оставлял её на полу у стола. Да, возвращаться голым домой в его планы не входило. — Твоя сумка на полке, — Ёнхён вернулся в раздевалку за забытым телефоном. — Уборщица просила поднять вещи с пола, так что я её туда закинул, — он указал взглядом. — Спасибо. Чанбин снял сумку и положил на скамейку, достал свою одежду и пошёл одеваться. Он вернулся за сумкой, готовый идти домой, но в раздевалку зашёл тренер, попросил задержаться. Чанбин тренера уважал, но недолюбливал. Тот часто ругался с командой по мелочам и в целом был какой-то язвой. У них с Чанбином почти во всём расходились взгляды, поэтому капитан по возможности избегал подобных разговоров наедине — они никогда ничем хорошим не заканчивались. Сегодня его, можно сказать, прижали к стенке. Чанбин знал, о чём пойдёт речь. О допинге. Тренер недавно снова заводил этот разговор, но Чанбин даже слушать не стал, просто ушёл. Он искренне не понимал, сколько можно проходиться по одному и тому же, если и он, и команда раз за разом отказываются, и только один тренер всё никак не угомонится. Конечно, они говорили о допинге. Чанбин уже просто устал. И физически (после учёбы и тренировки), и морально. Сначала он отвечал на отвали, но когда тренер стал настаивать, он начал повышать голос. — Да сколько можно об этом уже говорить. Это просто смешно. Моё мнение никогда не изменится, давайте не будем попусту тратить время друг друга, — Чанбин устало вздохнул. — Чанбин, пойми, вам ведь это нужно больше, чем мне. — Нам?! — он выпал. — Допинг?! Вы вообще знаете, как это на организм влияет? — Знаю. А ты знаешь, что в умеренном количестве всё полезно? Я же не прошу вас садиться, просто выпьете немного, чтобы выбраться на выездной матч, показать результат там, а потом видно будет. — Да, я буду кормить своих парней этой дрянью, чтобы поехать на выездной матч! — возмущённо закричал Чанбин. Его совсем за барана держат? — А почему нет? — немного погодя спросил тренер. — Подумаешь, по таблетке съедите, ничего с вами не станет! В большом спорте все это пьют! — В большом спорте тренеров за распространение допинга дисквалифицируют и судят, — с оттенком угрозы произнёс Чанбин и вышел из раздевалки, прихватив сумку. Уму непостижимо. И после этого он ещё смеет называть себя тренером! Да любой другой тренер его бы никогда не принял за своего. И это как минимум. Как максимум его бы вообще зачморили и сдали. Честно говоря, Чанбин и сам думал его сдать, но пока нет идей как. Всё же он всего лишь подчинённый, а у господина Чхве могут иметься связи. Куда он против этого попрёт? Это его, скорее всего, попрут. И дай бог только из команды, хотя это будет невыносимо обидно, а то могут и учёбы лишить. Он вышел из университета в отвратительном настроении. — Хён, подожди меня, — отчего-то довольный Чонин нагнал Чанбина у ворот. — Ты злой какой-то. — Да как мне не злиться, Чонин, — он вздохнул. — Прикинь, тренер предлагал мне сесть на допинг и посадить на него парней, чтобы получать финансирование. Не могу, как вспомню, аж злость берёт, — он стиснул зубы и сжал кулаки. — Жесть. На что только не пойдут люди ради денег. Допинг — это же серьёзно. Вас из университета могут за это выгнать и отстранить от матчей. Чем он вообще думает? Про стипендию я вообще молчу. На что ты тогда будешь жить? А здоровье! — Не знаю, давай закроем эту тему. Ты вообще почему до сих пор в университете? — Да так, заработался в столовой, даже не заметил, как стемнело, — соврал Чонин. Рассказывать про тренировку с Хёнджином под горячую руку он так сразу не решился. — Слышал, у университета помимо хоккейной команды ещё баскетбольная есть. — Ну да, — Чанбин вздохнул. — Ещё баскетболисты эти, чтоб их. — А что у тебя с ними? — Чонин посмотрел по сторонам. — Это наша остановка? — Да, — Чанбин сел на скамейку. — Да ничего у меня с ними. Спортивная стипендия же начисляется определённому количеству человек по всему университету. Они хотят её получать, мы тоже хотим, вот и бесимся друг с друга. — То есть это чисто бизнес момент? — Ну, типа. Мне-то наплевать на них, да и на личности мы, вроде как, не переходим, но вот меня Хёнджин цепляет. Ну и я его в ответ. — Хёнджин? — он растерянно повторил. — Хёнджин. А что, он уже и тебя в секту своих фанатов втянул? — засмеялся Чанбин. — Наш автобус. Запоминай, — он встал. — Нет, — Чонин пошёл в автобус за братом. Домой они ехали в тишине. Если у Чанбина с Хёнджином конфликт, как Чонину рассказать про секцию? Но кроме этого, Хёнджин, вроде как, с ним подружился. Они даже номерами обменялись. Хотя, может, именно ему и удастся их помирить? Он не уверен, но попробует. Чонин опустил взгляд вниз, в его поле зрения оказались руки хёна. На правой руке, в самом низу ладони, он заметил крестик и какие-то цифры. — Хён, что у тебя на руке? — Что? — Чанбин посмотрел на руки. — А, это. Это страницы учебника и номер задания, чтобы не забыть. Бумаги рядом не было просто. Спасибо, что напомнил, кстати. Чонин кивнул, автобус подошёл к их остановке. *** Следующий день Чанбина начался весело. Он проспал первую пару и решил на неё не идти. Так хотя бы спокойно соберётся. Он позавтракал омлетом, что заботливо приготовил его брат утром, и пошёл умываться и переодеваться. Телефон как обычно пустовал, но, может, оно и к лучшему. В университете его ждали потрясающие новости. — Слышал, баскетболисты говорят, мол, ты допинг принимаешь? — Ёнхён подсел к Чанбину на второй паре. Чанбин усмехнулся. Неужели ради стипендии они готовы пойти на такое? Распускать беспочвенные слухи — вот он, поступок настоящих мужчин двадцать первого века. Чанбин знает, что никакой допинг он не принимает и не принимал, поэтому бояться ему нечего. — Говорят, доказательство есть. — Я бы посмотрел, — он снова усмехнулся. — Да уж. Не понимаю, они из-за стипендии это? Неужели до шантажа опустятся… — Ёнхён переживал за друга. — Не знаю. Да и всё равно мне, могу хоть сегодня анализы сдать. Я чист. — Сдай. На всякий случай, чтобы, если предъявят, у тебя результаты на руках были. А то мало ли, могут специально выждать и потом сказать, что допинг просто вымылся из организма. — Спасибо за совет. Я подумаю над этим. Чонин ел в столовой, пока у него было окно. Учёба в университете для него в новинку, он ещё ничего не понимал, к тому же перестал успевать что-либо. Студенческая жизнь захлестнула его как волна в море, а плавать он не умел. Чанбин успокаивал его, говоря, что к новому темпу жизни он привыкнет, просто нужно время; все через это проходили. Чонину очень хотелось в это верить, он мечтал, чтобы момент привыкания наконец настал, иначе у него начнёт ехать крыша. Его телефон был включен, на нём были открыты заметки с фотографиями домашнего задания. Он так увлёкся повторением, что не сразу заметил, как к нему кто-то подсел. — Домашку зубришь? — привлёк к себе внимание Хёнджин, Чонин вздрогнул от неожиданности. — А… Привет, да, повторяю немного… — он засмущался и выключил телефон. — Ты привыкнешь, — Хёнджин словно вторил Чанбину. — Можешь для начала попробовать делать себе расписание на день. Вряд ли это войдёт в привычку, но поначалу может быть очень полезно. — Спасибо. Хёнджин влиял на Чонина хорошо. В его присутствии тот расслаблялся, хотя от смущения пока не избавился. Он хотел бы, чтобы Хёнджин стал его другом, а не просто временным помощником с баскетболом. Это бы здорово помогло адаптации в университете, да и в целом облегчило бы жизнь. Среди одногруппников друзей Чонин завести не успел. А Хёнджин, вроде как, был и не против дружбы с первокурсником. Он приятно ему улыбался и рассказывал то про ситуацию с баскетболом у них в университете, то про своё увлечение рисованием. И если баскетболистов за всю жизнь Чонину довелось повидать достаточно, то с художниками его жизнь ещё не сводила. Хёнджин с удовольствием согласился показать свой скетчбук, который он изрисовал почти весь. Чонин смотрел с открытым ртом, рисунки старшего его поражали. Неужели человек может так рисовать одним карандашом? А когда пошли рисунки акварелью, он и вовсе перестал дышать. Его окутал детский восторг, ему тоже захотелось так уметь. А ещё он подумал, что может попросить Хёнджина нарисовать что-нибудь на нём, чтобы найти соулмейта, который, наверное, будет рад увидеть такой красивый рисунок… Но это потом, когда они познакомятся поближе, сейчас Чонину стыдно об этом просить. Хёнджин перелистнул очередную страницу, Чонин обратил внимание на чужую руку. Его сердце бешено забилось. Внизу ладони он увидел крестик и цифры, точно такие же, какие он видел на руке Чанбина вчера. Он прокашлялся. — Я могу спросить, что у тебя на руке? — Это? Нуу… — протянул Хёнджин и нахмурился. — Это страница учебника и номер задания. Точно. Я совсем забыл, — он усмехнулся и натянул рукав свитшота повыше, скрывая надпись. Чонин убедился в своей правоте. К такому его жизнь не готовила. Хорошо, конечно, что он нашёл соулмейта хёна, к тому же такого хорошего, по его первому впечатлению. В любом случае, он успеет узнать Хёнджина получше. Но что будет, когда парни узнают, что они соулмейты друг друга? Чонин не знал, насколько сильный у них конфликт, но планировал это выяснить как можно скорее. Чанбина вызвали к ректору. Да, этот день мог быть хуже, и он стал. Чанбин зашёл в туалет, чтобы умыться и привести свои мысли в порядок. Если его сейчас отчислят, будет очень (не)весело. Найти работу с хорошей зарплатой без высшего образования будет непросто. Но жизнь всегда подкидывала ему варианты, так что он всё ещё верил в лучшее. Он вышел из туалета, зашёл в приёмную, где, к его удивлению, сидел Хёнджин. Чанбин выдохнул и сел на диван подальше от баскетболиста. Он выбрал тактику молчания, которая была, по его мнению, самой выгодной. Хёнджин тоже считал, что лучше молчать, но его хватило ненадолго. — Допинг в других местах продают. Чанбин вздохнул. — Я смотрю, ты в таких местах разбираешься. Хёнджин моментально вскипел. Как он посмел переводить на него стрелки? — Забыл, с кем разговариваешь? Чанбин закатил глаза и замотал головой. Остальное время они просидели в тишине. В кабинете ректор ругаться не стал. Он слухам не поверил и дал Чанбину время очистить имя до каникул, то есть, до середины декабря, иначе придётся отчислять. Сам он, к сожалению, помочь не мог, поскольку ему намекнули, что если что-то пойдёт не так — в дело вмешаются люди со связями. Чанбин вздохнул с облегчением. Не то чтобы ему стало легче, но по крайней мере у него есть время. А вот что с этим делать — это уже другой вопрос. Для начала, наверное, стоит отпроситься с пары, чтобы сдать допинг-тест. На следующей неделе всё-таки чусок.