Стирая ложь с губ

      Владимир с трудом открыл глаза. Перед ними всё плыло, а голова раскалывалась. Он потер виски. Что происходит? Он ничего не помнит, только самолёт, белый дым и всё.       Украинец огляделся. Он сидел привязанный к стулу в какому-то сарае. Вокруг были высокие деревянные стены без окон, сено, какой-то хлам в углу.       Владимир стал дёргаться, в надежде освободиться, но всё было тщетно. Он прикрыл глаза. От резких движений голова разболелась сильнее и стало совсем плохо.       Ему вдруг вспомнилась семья. Его милая Лена, дети. Они наверное места себе не находят, ищут его. О, как бы он хотел сейчас увидеть их, обнять. Встретится с Макроном, Дудой. Пусть ссорятся, только бы эта тишина не давила на уши и он увидел кого-то родного, живого, совсем рядом.       — Наконец-то, блять, — неожиданно услышал украинец неприятный голос откуда-то с боку.       Он тут же открыл глаза, ища источник звука. Человек стоял в тени и Зеленский не смог увидеть его лица.       — Долго же ты спал, — неизвестный усмехнулся, — На, пожри. Главный будет недоволен если ты сдохнешь от голода.       В Зеленского прилетел пакет с явно чёрствым хлебом, рядом он увидел чашку с водой. Скудно, но чтобы выжить хватит. Главное сейчас не дерзить, а то, судя по манере общения, люди тут не самые дружелюбные.       — Спасибо, а можно узнать… Как я тут оказался? — спокойно, насколько можно, спросил Зеленский. Человек из тени хмыкнул.       — А это главный всё придумал! Тип ты сдох, а на самом деле ты тут, — но вдруг неизвестный замолчал. — Что-то я много тебе сказал. Надо память тебе подкоректить.       Мужчина резко вышел из тени и стремительно подошёл к Владимиру. Его сердце заколотилось сильнее. Незнакомец замахнулся, а дальше украинец ничего уже не помнил…       Анджей стоял на коленях около могильной плиты и ему было всё равно, что штаны дорогого костюма испачкаются в сырой земле. Ведь какая разница, если уже вымок под дождём до нитки, хороня своего лучшего друга и по совместительству свою великую и тайную любовь.       Прошло два дня с похорон, а поляк так и не улетел домой. Хотя президентский дворец ему уже сложно назвать своим домом...       Послышались шаги, но Дуда не оборачивался. Всё потеряло свой смысл когда умер Зеленский. Небо стало серым, а земля больше никогда не видела солнца. Всё будто забыло, что сейчас ещё лето.       Неожиданно рука Эммануэля легла на могилу и погладила мокрый мрамор. Анджей поднял на него глаза и с долей раздражения негромким голосом сказал: — Ты даже на похороны не явился!       — Не мог отлучиться раньше, — ответил ему Макрон. — Я и сейчас с трудом уехал.       — Ради Вовы можно было и постараться, — как выплюнул поляк, поднимаясь на ноги. Француз бросил на него взгляд полный призрения.       — Ты называешь его «Вовой»? — спросил Эммануэль, тоже поднимаясь.       — Мы были с ним очень близки, — ответил Анджей. — И я не уверен, что Вова был бы рад ссоре на его могиле.       Дуда слегка наклонился вперёд, а затем удалился. Макрон проводил его злостным взглядом и спрятал руки в карманы. Если бы Зеленский был жив! Если бы он только мог прикоснуться к нему, поговорить, он бы отдал этому украинцу всё! Только бы Вова жил…       Владимир встрепенулся, когда на него вылили ведро холодной воды. Он поерзал на стуле и попытался как-то стереть воду, вперемешку с кровью, с лица. Нос очень болел. Видимо тот амбал сломал его.       — Не утруждай себя, — услышал он знакомый голос. Его тут же протерли какой-то тряпкой. — А ты всё такой же… Живой.       — Что Вам от меня нужно? — снова, стараясь сдерживаться, спокойно спросил Владимир.       — Месть, сладкая и холодная, — противно засмеялся Путин. Его прихвостни подхватили его смех. — Ты сильно обидел меня и будешь извиняться.       — Не буду, — замотал головой Зеленский. — Я никогда не буду извиняться перед тобой!       — Ах так, — ему снова прилетело в лицо. — Хорошо подумай. Всё ещё «нет»?       — Нет, — ответил Владимир. Что что, а извиняться перед заносчивым русским он никогда не будет.       — Ладно, я умею ждать, — усмехнулся Путин. — Парни, за мной!