«Бонни and Клайд»

      1989 год «Дембельский аккорд открывает двери И по телу током Дембельский аккорд Родине отдали мы свой заветный долг»       Дембель неизбежен, как мировая революция. А еще дембель - это праздник. Настоящий, как Новый год. Вот ждешь его, ждешь, маешься, считаешь денечки, и кажется уже, что вся радость твоя ушла в это самое ожиданье, как вода в песок. Стоит лишь пробить заветному часу - и хлоп! - как пробка из теплой бутылки шампанского вылетит разом все, что накопилось в душе за два года. И нет на всей земле человека счастливее тебя. Потому что - воля, потому что - все впереди, потому что - домой!.. Запыхавшийся солдатик цвел, как майская роза. - Товарищ сержант, - приложив руку к выцветшей панаме, по всей форме докладывал он, - только что сообщили из отряда: пришел приказ… - Что?! - нетерпеливо перебил его Белов. - Дембель, товарищ сержант… - расплылся в улыбке паренек. - Зема… - Белов положил руку на пыльный зеленый погон бойца и пробормотал, еле сдерживая клокочущую в груди радость. - Спасибо, Зема, спасибо… На вот, возьми, - он вытащил из кармана едва початую пачку «СамЦа» и протянул солдату. «Елки зеленые! Баста! Дембель!» - ликовал Белов, идя к казарме. Он старался не спешить, не бежать - ведь он уже не мальчишка, не салажонок стриженный. Как-никак солидный человек, сержант! Можно сказать, опора армейского порядка и дисциплины… Перешагнув порог казармы, Саша все же не стерпел и что было мочи рванул по коридору. Возле дневального притормозил и весело гаркнул: - Кому служишь, салабон?! - Служу Советскому Союзу! - козырнув, с готовностью отрапортовал боец. - Ты служишь дембелю, салага! - беззлобно хохотнул Белов и рванул дверь Ленинской комнаты. В пустом помещении был только один человек. Спиной ко входу сидел Фархад Джураев, самый закадычный Сашин корешок, ставший ему за два года службы почти братом. Он сосредоточенно набивал травкой выпотрошенную «беломорину». - Белов, ну что ты орешь?! Как конь! - не повернув головы, недовольно процедил Фархад. - Не видишь - человек делом занят! - он криво усмехнулся, выстукивая «косячок» о ноготь. Саша плюхнулся на стул рядом с другом и, улыбаясь в тридцать два зуба, восторженно выдохнул: - Дембель, рядовой Джураев!.. Тот вытаращил глаза и, раздавив в судорожно сжатом кулаке приготовленный косяк, истошно заорал: - А-а-а-а-а-а!!! - А-а-а-а-а-а!!! - тут же подхватил этот дикий вопль Белов. Они голосили так безудержно-радостно, так неистово, так самозабвенно, что в казарме зазвенели стекла. Дневальный покосился в сторону распахнутой настежь двери в «ленинку» и не удержался от завистливого вздоха. Уж он-то прекрасно знал, какой это праздник - дембель. На следующий день они прощались. - Что-то у меня, Фара… На душе скребет как-то… - пожаловался Саша. - Прощаемся вроде бы… - Да брось ты, Сань, - обнял его друг. - Знаешь, один мудрец когда-то сказал: если души не умирают, значит прощаться - отрицать разлуку! - Ну, началось… - усмехнулся Белов. За два года Саня уже привык к тому, что Фарик постоянно сыпал восточными мудростями, называл себя ассирийцем, знал всех своих предков чуть ли не до двадцатого колена и жутко гордился этим. Парнем он был классным, правильным, и при мысли о том, что они возможно больше никогда не увидятся, Белову становилось грустно. Фара захватил из казармы старенький ФЭД, и друзья отправились в питомник, к собакам. Поль безошибочно почувствовал предстоящую разлуку: он жался к ноге и тихо, по-щенячьи поскуливал. Позируя для снимка, Саша присел к овчарке и положил руку ей на загривок. Пес тут же повернулся и поднял на своего хозяина полные тоски глаза. От этого взгляда сержанту стало не по себе. «Обязательно заведу дома собаку» - смятенно подумал Саша. Непонятная хандра стала еще сильнее. Его армейская жизнь подошла к концу, казалось бы - радуйся, чудак! Но сегодня дембелю Белову было отчего-то невесело. Да, в этой жизни хватало и трудностей, и тупой армейской дури, в ней было много однообразной рутины и совсем немного радостей. Но зато в ней все было предельно ясно и просто - служба, казарма, наряды, караулы… А что его ждало на гражданке?.. Писем от Ленки не было уже почти полгода. Ленка, Леночка, Ленок, неужто забыла солдата, неужто закрутила с кем?.. «Что там с Елисеевой?» - спрашивал в каждом своем письме в Москву Саша, но о Ленке ни слова не писали ни мать, ни ребята. Ребята… Красивая и хитрая Пчёлкина - не по годам деловая и практичная, она всегда была в курсе всех слухов и знала, казалось, всё и про всех. Варя всегда отличалась красотой. Длинные светло-русые волосы. Расширенные тускло-голубые глаза. Изысканные черты лица. Баламут и приколист Космос, сын, между прочим, профессора астрофизики, неугомонный затейник, выдумщик и большой охотник до всего нового. Невозмутимый молчун Фил, мастер спорта по боксу, всегда готовый прийти на помощь, надежный и крепкий, как скала… Они вместе уже сто лет, с первого класса, и, конечно, ждут не дождутся Сашиного возвращения. Вот только… Мать как-то упомянула, что его друзья связались с какой-то шпаной, да и сам Космос в своих посланиях прозрачно намекал на какие-то левые делишки… В Москве предстояло все выяснить и насчет Ленки, и насчет пацанов с Пчёлкиной. А ведь еще надо было найти работу, подготовиться к институту и постараться поступить хотя бы на вечерний… Хлопот выше крыши! - Эй, Белый, ты чего?.. - наводя на Сашу с Полем фотоаппарат, окликнул его Фархад. - А ну-ка, сделай «смайл»! - Что-то все равно тоскливо, - смущенно признался Саша и вздрогнул - это Поль, вывернувшись из-под руки, лизнул его в щеку. - Поль, дружище… - потрепал пса по загривку и широко улыбнулся. Щелк! Сработал затвор фотоаппарата, и довольный Фара крикнул: - Есть, снято! «Ладно, приеду - разберусь! И с Ленкой, и с пацанами, и со всем остальным!» - подумал Саша. Он встал и, отбросив невеселые мысли, решительно сказал: - Все, Фара, пошли собираться! Пора домой двигать, в Москву!

***

      Назойливый будильник продолжал звенеть, доказывая, что это не сон и что этот день все-таки наступил. Варя лениво приоткрыла один глаз, надеясь, что противный звук ей снится. Но нет - звон не унимался. Пчёлкина протянула руку и, выключив будильник, села на кровати, оглядывая комнату. Все стены обклеены постерами кумиров Пчёлкиной, рядом с кроватью - простенькая, но такая родная гитара, сколько же во дворах на ней было сыграно песен. Уверенный стук в дверь заставил быстро накинуть на плечи футболку и шорты и пойти открывать. На пороге стоял мальчуган, соседский мальчишка, и едва Варе удалось распахнуть перед ним дверь, он слету выпалил: - Сонная тетеря, Саня вернулся! Пчёлкина потерла глаза и замерла. - Рубль дашь? - «Спасибо» хватит, - зевнула Варя и захлопнула перед его носом дверь. Потом, на пути обратно в спальню, девчонка вдруг до конца осознала смысл слов соседа. Саня вернулся! Любимый… друг! Она вбежала в комнату, отодвинула шторку и помещение резко пронзили лучи солнца. Утро понедельника всегда дается сложно, особенно, когда за ночь ты поспал всего четыре часа. Присев на кровать, Варя легонько тронула Космоса за плечо. - Кос, Космос! Пора вставать, подъём. - Пчёлка, отстань, пожалуйста, - ответил ей Холмогоров и, перевернувшись на другой бок, снова задремал. Она схватила подушку и огрела парня по ушам. - Вставай, говорю! Сашка вернулся! Холмогоров тут же подскочил с кровати и стал быстро надевать на себя брюки и белоснежную рубашку. Иногда Варьке казалось, что, уехав она на два года, Космос вряд ли бы так сильно скучал по девушке, как скучает по Белову.