«Бонни and Клайд»

      Всю дорогу, что Варя с Космосом ехали до дома Холмогорова, никто и слова не проронил. Космос, сжимал руль и иногда потирал подбородок в месте, где ему попало от Белова. Как только они переступили порог квартиры, Юрий Ростиславович бросился к сыну.       Варя поняла, что мама Саши - Татьяна Николаевна уже сообщила о произошедшем. Космос спокойно отпрянул от отца и скрылся в своей комнате. А Варя, словив озадаченный взгляд мужчины, медленно опустилась на стоящий в коридоре пуфик, закрыла лицо руками. Как же ей было мерзко. Надо было рассказать про Елисееву сразу. Как же Варя корила себя за то, что не рассказала другу всё раньше в письме. Тяжело выдохнув, девушка посидела ещё полчаса, с отцом Холмогорова выпила чаю и засобиралась домой в соседний подъезд.       Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув, развернула ее к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененные рукава и спина, до конца не отошли. «Придется, наверное, кипятить, — вздохнув, подумала она. — Как бы не полиняла. Турецкая — бог ее знает, что за краска…» Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке в Лужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына. Он вернулся домой рано — испачканный, со свежими ссадинами на лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась — рассказали про Лену. То, что она хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья. Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь. Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным. «Спит, — решила мать. — Ну и слава богу. Ничего, все обойдется, образуется… Попереживает, конечно, но… Ничего…» Неслышно ступая, она вышла из комнаты.       Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок. Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка — тоненькая, стройная, как балерина, и красивая — до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводах в армию, и какой он помнил ее все два года службы. Он чувствовал вкус ее губ, запах волос и слышал ее подрагивающий от волнения голос: «Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю тебя!..» И снова — губы, мягкие, горячие и чуть солоноватые… И вот эта самая Ленка — шлюха?! Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове! Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята — их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищных обвинений. А может, ребята что-то напутали? Ведь Ленка-то даже не живет здесь!.. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Или что-то узнали, да не разобрались, как следует… Кос — он же балабол, трепач, ему лишь бы языком молоть… Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцать девять недель — ни единой строчки! Это почему?!.. Белов подавил тягостный вздох, и в который уже раз пожалел о своей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, еще и ушел, ничего толком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!.. Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоило взойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог — вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями. Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послать подальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось — не до того. Фил? Уж Фил-то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть… Пожалеет — промолчит, или соврет. Оставалась Варька. Может, она и злится, но попытка не пытка. Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы — рановато, конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся и неслышно выскользнул из квартиры. - Кто? - послышался из-за двери сонный голос подруги. - Сержант Белов! - мрачно буркнул в ответ Саша. Щёлкнул замок, и в дверном проеме появилась одетая в халат Пчёлкина. - Ты в курсе, который час? - недовольно спросил она. - Варюш, выйди, поговорить надо, - мотнул головой Саша. – Одевайся. - Что, теперь меня бить будешь? - хмыкнула девушка. - Не говори ерунды, пойдем. - Ладно, сейчас, - нехотя кивнула Варя. - Подожди, переоденусь. Саша кивнул и, развернувшись на каблуках, зашагал вниз по лестнице.       Пчёлкина появилась быстро, почти следом. Она неторопливо подошла к беседке и, сладко зевнув, спросила: - И чего тебе в такую рань не спится?.. - она потёрла заспанное лицо и, собирая волосы в хвост, попросила: - Дай сигаретку… Саша молча протянул ей пачку «Родопи». - Куришь ерунду какую-то… - затянувшись, проворчала Варя. - Рассказывай, - коротко бросил Саша. Девушка вздохнула и пожала острыми плечами. - Ну что рассказывать?.. Зря, ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. - она подняла на Сашу свои голубые глаза, но тот ничего не ответил, только смотрел - мрачно и решительно. Пчёлкина, не спеша затянулась и, чуть кашлянув, выпустила тугую струю табачного дыма. - Короче, в Люберцы она переехала… Вот… Мы и не знали про нее ничего, - Варя говорила вяло, с неохотой, словно через силу. - Ну, а у старших точка есть в центре, и тут из-за нее спор возник. Мы разбираться приехали, я с Космосом увязалась. Ну, обсудили ребята всё, потом глядим, а в кабаке Ленка Елисеева. С какими-то четырьмя чертями за столиком сидит, вот… Космос подошел, что-то ей сказал, она в краску… Потом уже справки навели: она вроде как этой, как ее… манекенщицей стала, ну и аля-улю… по рукам пошла… Белов слушал Пчёлкину, низко опустив голову. - Что за точка? - Да ладно, Сань, брось ты, ну… - Варя коснулась Сашиного плеча. - У тебя этих Лен ещё куча будет… - Пчёлка, вот только не учи отца… Где вы её видели, ну? Варя взглянула в кипящие яростью глаза Саши, вздохнула и покачала головой. - Ну, Белов, как знаешь… Блин, Космос оторвёт мне голову… Пчёлкина присела на корточки и, помогая себе прутиком на земле, принялась объяснять Белову, как добраться до той самой злосчастной точки…