***
Варя рожала вновь в институте «матери и ребенка», это было чуть ли не единственное место в Москве, где роженицу можно было поместить в отдельную палату. Правда, и за отдельную плату. Но, увы, никакими деньгами нельзя облегчить страдания всех женщин всех времен и всех народов. Схватки терзали Варю уже несколько часов. Процесс не столько шел, сколько затягивался. Больно было нестерпимо. Когда накатывало, Пчелкина вообще ничего не соображала. Существовала только боль, она занимала все пространство, не оставляя места ни мыслям, ни чувствам, ни желаниям. Кроме одного: скорее бы все это кончилось. — Тужься, тужься. Старайся, — уговаривала Варю пожилая акушерка. — Больно, — жалобно простонала Варя, когда боль на минуту отступила. — Э-э, милая, — ласково улыбнулась акушерка, — а ты как думала? Просто так, что ли, над детками потом так трясутся? Ты старайся, дыши глубже. — Дыши, Варвара, дыши. — Катя, Сашина тетка, погладила Варю по руке. Вновь накатила боль. Боже, когда-нибудь это кончится?***
Едва проскочили Речной вокзал, как тормознули гаишники. Вечно они не вовремя. — Ну что, командир, лавэ готовь, — раздраженно пробормотал Белый. — Сейчас будет… — Ребятки, всем спокойно, без кипиша, — передал по рации Фил. — Никто из машин не выходит. Если что, сам разберусь. Однако гаишник в оранжевом жилете к ним даже не подошел. Похоже, у него была другая задача. Он только заставил их машины прижаться к обочине. Мимо них тяжело и неторопливо проследовала в сторону центра колонна БТР с расчехленным вооружением. — Вот и они, родненькие, ничего себе! — ошарашенно произнес Саша. Он, конечно, уважал военную технику. Но в мирное-то время, да в столице нашей Родины… — А чего ты хотел, свободная страна. Так и живем, братишка, — философски вздохнул Космос. Дальше, по Ленинградке и Садовому ехали почти без задержек, если не считать обычных остановок у светофоров…***
Телевизор в кабинете транслировал все одно и то же. Правда, по Белому дому уже не стреляли, но из окон верхних этажей валил черный дым. — Слышь, выключи телек, ну его на фиг. Саше сейчас только общегосударственных проблем не хватало. — Ну, где Фарик? — Да приедет, куда денется, — пожал плечами Фил. Саша только сейчас обратил внимание, что на фарфоровой кружке, сиротливо стоявшей возле малахитового чернильного прибора, была надпись «ПАПА». «Подхалимаж, что ли? — про себя усмехнулся он. — Вот чудаки! Вроде они все братья, семья, родные!» И все-таки поинтересовался, когда Фил потянулся за кружкой: — Фил, папа кто у нас? — подначил он. И тут только до него дошло. Никаким подхалимажем и не пахло. А папа он, Белов Александр Николаевич, в чисто человеческом виде. Правда, малость поторопились. — Кружка твоя. — Фил поставил было кружку на место. — Да ладно, пей, шучу я, — рассмеялся Саша. Неужто на самом деле — папа? Охранник снизу просил Фила спуститься. Что-то там, видимо, стряслось. — Сейчас иду, — бросил он. Фил быстро сбежал вниз, в комнату охранника. — Валер, глянь! — показал ему тот на экран монитора. В зоне видимости камеры, как раз на площадке перед дверью их офиса, метались два парня, почти мальчишки. Один из них обнаружил, наконец, звонок и теперь жал на него, не отпуская. — Пусти их, — распорядился Фил. — Белый! — заорал он во весь голос, напрочь забыв о существовании внутренней громкой связи, которую сам же с такой любовью налаживал. Мальчишки в пятнистой форме и кроссовках вбежали в коридор. — Стоять! — рявкнул Фил. На военных мальчишки походили не особо, но приказание выполнили четко. — Кто, откуда? — отрывисто спросил Белый. — Ребят, времени нет, — взмолился тот, что был чуть повыше и явно побойчее. — Мы из Белого дома, нас ОМОН ищет. — Белый, что делаем? — обернулся к ним стоявший чуть ниже Фил. — Пропустите! — приказал Саша. — Давайте наверх, — уточнил его приказ Фил, энергично замахав парнишкам рукой: поторапливайтесь, дескать…***
— Может все-таки стимуляцию, Екатерина Николаевна? — в который раз спросила акушерка Катю. — Нет. Сама должна. Ну, давай, девочка, давай. Еще немного… — Катя, опытный врач, считала, что не стоит идти против природы. Все эти обезболивания, кесаревы, стимуляции бог знает, как еще скажутся в будущем на здоровье ребеночка. Если есть возможность родить по старинке, не стоит вмешиваться. Снова отпустило. — Саша… Где Саша? Он прилетел? С трудом шевелила губами Пчелкина. — Прилетел, позвонил из аэропорта, — терпеливо и ласково улыбнулась Катя. — Сказал, что любит тебя. Он скоро приедет сюда… Варюша, думай о себе. Варя, не слыша, вдруг застонала-закричала низким голосом. Катя обернулась к акушерке: — Давайте стимуляцию. Боль снова вернулась. Непереносимая боль. «Это невозможно!» — в истерике кричала Пчелкина, но на деле она только тихонько постанывала. Очнулась Пчелкина от ненатурально бодрого голоса Кати: — Вот и наш Даниил Александрович собственной персоной…. Так, так… Ну-ка. Варя приоткрыла глаза. Катерина, держа на руках красного пищащего младенца, торжествующе поднимала его над головой. — Точно, Даня! — провозгласила Катерина, и Варя слабо улыбнулась.