***
На столе рядом с фотографией Сашиного отца стояла накрытая пирожком с морковкой стопка водки. Укрывшись пледом, Татьяна Николаевна лежала на диване и смотрела телевизор. Она ждала новостей о сегодняшней перестрелке — вдруг там скажут что-нибудь новое. О покушении на ее сына сообщалось в каждом выпуске, но ничего, кроме того, что она видела своими глазами, в этих сообщениях не было. Наконец, на экране появились кадры со знакомой картинкой ее двора, и зазвучал комментарий ведущего. Его голос казался Татьяне Николаевне холодным и равнодушным: — «По свидетельствам очевидцев, события развивались следующим образом. Около пяти часов вечера во двор въехал автомобиль известного бизнесмена Александра Белова. Когда Белов и его помощник Филатов направились к подъезду, по ним с трех сторон был открыт огонь из автоматического оружия…» Опять ничего нового… Вдруг зазвенел телефон. Татьяна Николаевна тяжело поднялась с дивана и сняла трубку. — Алло… Кать, ну какой же он добрый? Ты же знаешь… Саня тебе звонил? Ну, как? Сердце прихватило, конечно… Ты заедешь? Тогда заскочи в аптеку, купи нитроглицерина, а то у меня кончился… Да не отпускает никак. Ну, давай, Катюш, приезжай, мне стоять тяжело. Пока… Грудь по-прежнему стягивала изнурительная неотступающая боль. Татьяна Николаевна положила трубку и, осторожно опустившись на диван, с невеселой улыбкой взглянула на фотографию покойного мужа. — Ну, Николай Иваныч, как там? Ее глаза медленно наполнились слезами. Тяжко вздохнув, она опустила голову на подушку и затихла…***
Белов полулежал на потертом кожаном диване и напряженно думал. Его занимал лишь один вопрос — кто подослал к его дому убийц? Для очистки совести он сначала мысленно перебрал всех, с кем у него в последнее время возникали трения, и лишний раз убедился в том, в чем, впрочем, и так не сомневался — ни один из прежних конфликтов не мог вызвать столь серьезных последствий. По всему выходило, что сегодняшнее покушение могло быть связано только с поставками оружия для Чечни. Проблема была в том, что по этому поводу наехать на него могли с двух разных сторон — и стремящиеся нажиться на торговле оружием «синие», и ФСБ, по каким-то своим высшим соображениям поддерживающая этот проект. И тем, и другим нужны были транзитные каналы Белова. И тем, и другим Белов отказал — и вот результат… Так чьи же люди стреляли в него сегодня — Луки или Введенского? Чем дольше Белый думал над этим, тем больше склонялся к первому варианту. В Конторе вообще не любили подобных громких акций, а если и устраняли неугодных сами, то делали это чисто, без излишней пальбы. Куда чаще ФСБ в таких случаях предпочитала действовать чужими руками, оставаясь как бы в стороне от примитивных бандитских разборок. Да и не были эти три лоха похожи на специалистов с Лубянки. Макс, конечно, молодчик — вот когда сказалась его спецназовская выучка, — но с профессионалами из Конторы он бы вряд ли справился… Другое дело, что господин Введенский вполне мог инициировать это покушение — вот это уж как два пальца… Хотя, если как следует подумать, то и это вряд ли. Игорю Леонидовичу совсем ни к чему его смерть. Он, пожалуй, мог пугнуть его, чтоб сделать посговорчивей, но убивать? Нет, навряд ли! А ведь эти ребятки сегодня шмаляли в него всерьез — вон сколько дырок в рубахе Фила наделали! Получалось, что на него наехал Лука. Неясным оставалось только одно — была ли это его личная инициатива или он действовал по чьей-то наводке. Того же, скажем, Введенского или… Космоса? Космос?! А почему бы и нет? Космос давно болтается без дела, к тому же от лошадиных доз кокса у него запросто могла слегка поехать крыша… Захотелось мальцу самому стать папой, да и Лука, наверное, в уши надул: скинем, мол, Белого — сам всем разруливать станешь… А может, в этом деле замешан и не только Космос? Не меняя позы и не поворачивая головы, Белый покосился на Фила. Тот на корточках сидел перед старым телевизором и щелкал каналами. «Братва, не стреляйте друг друга, вам нечего в жизни делить!» — словно издеваясь над ними, голосил с экрана какой-то парень. Саркастически хмыкнув, Фил повернул переключатель и попал на выпуск новостей: — «Начнется ли в Москве очередная криминальная война? Обрушится ли очередная невероятная карьера? На эти вопросы ответит лишь…» — Выключи, — подал голос Саша. Фил ткнул кнопку на панели телевизора — экран, негромко потрещав, потух. Морщась и придерживая раненую руку, Фил встал и перебрался на диван к Белову. Тот молчал, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой. — Слышь, Сань, — легонько толкнул его в бок Фил. — Тут один пацан в Бразилию переехал, в Сан-Паулу. Говорит, ништяк городишко. Спокойно, пальмы там всякие, мулатки-шоколадки… — И в лесах много-много диких обезьян, да? — задумчиво пробормотал Саша. — А они ка-ак прыгнут! И зубами в горло… — помолчал, и вдруг решил начать издалека: — Вот что, Фила… Может, уже сейчас за нами мясники едут… — Ну и что? — не понял тот. — Я все думаю — ты ж, по сути, не при делах, — пристально глядя в лицо Фила, продолжил Белый. — Зачем тебе-то башку свою подставлять? — Сань, не зли меня, а? — Фил перебил его сразу, как только сообразил, куда он клонит. — Что это за разговоры, вообще? — Ладно, Фил, я ж не в обиду. Может соскочишь, правда? — Белов не спускал с него слегка прищуренных глаз. — И проблем никаких не будет? Лицо у Фила от гнева налилось кровью. Он вскочил с дивана и встал напротив Белова. — Слушай, бригадир, ты за кого меня держишь?! — закипев, воскликнул он. — Да ладно, Фил… — попытался успокоить друга Саша. При этом Белый продолжал вглядываться в его лицо, стараясь понять — не наигран ли его гнев? — Я что, вообще левый пацан?! — продолжал возмущаться Фил. — Или я тебя кидал когда-нибудь?! — Что ты завелся с полтычка? — Так ты скажи тогда, что я фуфло! — нависнув над Сашей, бил себя в грудь здоровой рукой Фил. — Да я ж не про это… — Белый уже пожалел, что затеял эту дурацкую проверку. — А ты про это скажи! Ты предъяви и скажи, что Валера Филатов — фуфло! — О чем ты говоришь вообще?! — повысил голос и Саша. — Нет, ты скажи конкретно, что я фуфло! — кричал Фил с горящими глазами. Саша встал и коснулся его плеча: — Сынок, послушай папу… Хрясь! Здоровой правой Фил резко, почти без замаха въехал ему по зубам. Белый рухнул обратно на диван, во рту тут же стало солоно от крови из разбитых губ. Фил склонился к нему и сграбастал его за распущенный галстук. — Запомни раз и навсегда: никогда не думай и не говори о друзьях плохо, понял?! — тяжело дыша Саше в лицо, внушительно заговорил он. — И на Космоса ты зря катишь. И вообще, я давно заметил — чем круче ты поднимаешься, тем больше в тебе лажи. Когда быстро взлетаешь наверх, к славе, можно удариться головой не меньше, чем при падении, ты подумай об этом, братишка… И Варька… Она любит тебя, запомни это раз и навсегда… Возмущенно сопя, Фил отошел к столу. Белый растерянно провел пальцами по саднящим губам — на них осталась кровь. — Тьфу, е… Ну надо же! — горько усмехнулся он. — Папу — и по лицу! Фил взял початую бутылку коньяка «Хеннесси» и сделал могучий глоток. — Я тебе, между прочим, жизнь сегодня спас… — с неподдельной, по-детски открытой обидой сказал он. — Ладно, брейк, — виновато опустив голову, Саша подошел к другу. Ему и в самом деле было стыдно. — Прости, брат, я не прав… Белый взял из его рук бутылку, отхлебнул и выплюнул смешанный с кровью коньяк на пол. Промокнув подбородок и губы рукавом сорочки, он приложился к горлышку еще раз и с наслаждением глотнул обжигающий напиток. — Пошли спать — завтра день тяжелый… — рассеянно кивнул Белов и вышел из комнаты. Постояв несколько секунд неподвижно, Фил с шумом выдохнул и направился следом.***
Пчёлкину разбудил резкий, надсадный кашель сына. Она склонилась над ним — сын дышал тяжело, с присвистом, его щеки покрывал болезненно-яркий румянец, а лоб был горячим, как свежеиспеченный пирог. Никаких сомнений — с ребенком творилось что-то неладное. Варя торопливо оделась и выглянула в окно. Макс, голый по пояс, делал во дворе зарядку. — Макс! — позвала Пчёлкина охранника. — Даня заболел, надо срочно связаться с Сашей. Он кивнул и пошел в дом… На экране телевизора с азартом дрались два уродливых самца игуаны: видимо, не поделили территорию и теперь силовым путем определяли границы своих владений. «Что называется, игра на вылет…» — подумал Саша. Лежа на диване, он с задумчивым видом наблюдал перипетии борьбы за выживание этих не самых симпатичных обитателей Галапагосов. Это неаппетитное зрелище сопровождалось нудным наукообразным комментарием в духе теории естественного отбора Дарвина. Раздался телефонный звонок. Полностью погруженный в свои мысли Саша не сразу среагировал на него, взглянул на часы, и, приглушив звук, снял трубку. — Да. — Алло, Саша! — услыхал он взволнованный, испуганный голос жены. Пчёлкина едва не плакала. Была на взводе в истерическом состоянии. — Слушай, у Даньки температура высокая. Что-то с горлом, распухло… Саш, он вообще еле дышит, я боюсь — может, скарлатина какая-нибудь. Срочно надо врача или в больницу, слышишь? Отстранив трубку, Белов в сердцах ругнулся. Вот черт, до чего же не вовремя! — Я понял, малыш, — перебил он жену. — Макса дай мне. — Макс! — крикнула куда-то в сторону Варя, и следом послышался горький, надрывный плач Дани. Белов повернулся к телевизору — на него неподвижно пялилась мерзкая морда рептилии. Он схватил пульт и раздраженно ткнул в кнопку выключателя. Макс, уже одетый и полностью готовый к действиям, взял трубку. — Да, Саш. — Макс, слушай, я жду звонка, отъехать пока не могу, — голос шефа был сосредоточен и деловит. — Вези их в районку в Лыково. Пусть ребенка осмотрят, но не регистрируют, понял? Как только Фил подъедет, я подтянусь. — Понял, — охранник отключил телефон и повернулся к укачивающей плачущего сына женщине. — Варь, вы собирайтесь, я в машине. Уже через пару минут Пчёлкина вынесла закутанного в одеяло Даню, и они поехали. Следом за машиной Макса следовала темная «девятка» с двумя остальными охранниками. Едва они вырулили с проселка на шоссе, ведущее к Лыкову, у Макса зазвонил мобильник. — Да. — Макс, впереди патруль, видишь? — предупредил его охранник из второй машины. — Вижу, не слепой. Давай отставай потихоньку, — хладнокровно распорядился Макс. — Будут шмонать — не дергайтесь… — он отложил мобильник и произнес, не поворачиваясь: — Варя, у меня с собой два ствола. Разверни Даню, ущипни его, что ли, чтоб заплакал, — Макс говорил ровно, почти без эмоций, но чувствовалось — он на взводе. — Варя, я очень прошу… На досмотре не отмажемся, сама же знаешь… Она молчала, низко опустив голову. Пост был совсем близко. На обочине дороги стояли три гаишных «жигуля», около них расхаживали хмурые менты с автоматами. Их решительный вид не оставлял сомнений — проверки не миновать. — Варя, я прошу… — не меняя тона, повторил Макс. — Сука… Черт бы вас всех побрал! — простонала Пчёлкина, разворачивая одеяло. — Ненавижу… Повинуясь четкому движению полосатой палки затянутого в портупею офицера, Макс остановил машину. Гаишник неторопливо подошел к ней и заглянул в открытое окно. — Какие проблемы, командир? — сняв темные очки, Макс снизу вверх спокойно взглянул на милиционера. — Здравствуйте, инспектор ДПС капитан Денисов, — представился милиционер. — Документы, пожалуйста… Макс протянул ему документы, и милиционер углубился в их изучение. Он делал это подчеркнуто неторопливо, внимательно сверял фотографии с лицами пассажиров, придирчиво рассматривал все печати и штампы… Все это время в машине надрывно плакал больной Даня. — Товарищ капитан, можно поскорее! — не выдержала, наконец, Пчёлкина. — У сына температура под сорок, мы в больницу спешим. — Варька, не психуй, сейчас поедем, — не повернув головы, ровным голосом успокоил ее Макс. Помедлив еще немного, инспектор протянул документы обратно. — Ну что, все в порядке? — постарался беспечно улыбнуться Макс. — Да, всего доброго, счастливого пути, — козырнул капитан. Едва они тронулись, постовые тормознули сопровождавшую их «девятку». В зеркало заднего вида Макс успел увидеть, как менты открыли крышку багажника и тут же опрокинули обоих его помощников на асфальт… Ему стало ясно — он остался один. А капитан Денисов тем временем уже докладывал кому-то по рации: — Жена и ребенок засветились.