***
Космос припарковал машину около родительского дома Пчёлкиных, заглушил мотор и потянулся к пачке «Мальборо». Саша не двигался, глядел через лобовое стекло на окна дома и тихо барабанил пальцами по приборке машины. — Ну, хочешь я поднимусь? — не выдержал тишины Холмогоров. — Не, — покачал головой Белый. — Сам… — Вот и правильно. Тем более я сам туда идти не хотел… — Ладно, погнал, — Белов распахнул дверцу и вылез на улицу. — Будут бить — кричи! — пробасил ему вслед Космос, постучал кончиком фильтра по ладони, усмехнулся и, наконец, закурил.***
Саша, покусав костяшки пальцев через плотные кожаные перчатки, тяжело выдохнул и нажал два раза на звонок. — Паша! — крикнула из зала Анна Сергеевна. — Открой! Павел Дмитриевич, мирно потягивающий кофе на кухне с газетой в руках, стянул очки, поднялся со стула и двинулся в коридор открывать. — Здорова, Сань, — он крепко пожал руку зятя, легонько хлопнул его по спине, подталкивая вперед. — Чай, кофе? — Да нет, Пал Дмитрич, я ненадолго, Даньку забрать. Обещал ему. — Ну, проходи. Саша медленно вошел в зал, и Данька, обернувшись на отца, быстро спрыгнул с дивана. Плед спал с его плеч, когда мальчик оказался на руках Белова. — Здравствуйте, Анна Сергеевна. — Здравствуй-здравствуй, — теща что взглядом, что тоном давала понять, что Саша — самый нежеланный гость в ее квартире. Не решаясь сорваться на Белова, она сделала замечание внуку: — Данил, ну что за дела? Приучаешь тебя бережнее относиться к вещам, а тебе что в лоб, что по лбу. Она подняла с пола плед, деланно стряхнула с него несуществующую пыль, сложила по уголкам и кинула на спинку дивана. — Я бы поднял, ну что вы? — спокойно отреагировал Белый. — Сначала себя в моих глазах подними, — не сдержалась Анна Сергеевна, даже не глядя на мужчину. Павел Дмитриевич, почувствовав настроение жены, молча взял Даню из рук Саши, подмигнул зятю, и громко сказал: — Я всё-таки сделаю нам чай, поможешь мне, Данька? — Холосо! — радостно отреагировал мальчик. Белов и Анна Сергеевна остались наедине. Компанию друг друга они уже несколько лет долго не переносили. — Анна Сергеевна, я всё понимаю, но давайте вы не будете показывать весь свой негатив при Дане? И уж тем более срываться на него по пустякам. — Знаешь, Саша, а давай ты не будешь мне советовать, что мне делать? — Упаси Боже, — буркнул Белый, отводя взгляд на секретер в комнате, на котором ровным рядком были выстроены фотографии Вари — от трех до двадцати лет. — Мы с вами взрослые люди, оба понимаем, что наши взаимоотношения с Варей — только наши. Мы разберемся сами. — Вообще до сих пор не понимаю, как она тебе еще разрешает видеться с сыном. Я бы не позволила. — Так вы и не она. А я — не ваш муж. Давайте прекратим эти бессмысленные дебаты. — Бессмысленные? — фыркнула женщина. — Вот как запел! Значит, как воротить свои грязные делишки за спиной моей дочери — так ты первый, а как выслушать по заслугам — так «давайте прекратим»? Саша терпеливо слушал. — Анна Сергеевна, чего вы хотите добиться? Настроить против меня сына и жену у вас не получится. — Вспомнил вдруг, что они есть? — не унималась теща. — Чего я хочу! А хочу, чтобы ты оставил Варвару в покое! И не мешался у нее под ногами, и тем более не заявлялся в мой дом права качать. — Про дом услышал, — усмехнулся Белов. — А по поводу Вари — это уже не ваше дело. — Мое! Ты уже сломал ей жизнь, хочешь до конца поломать свою верную игрушку? Не выйдет! Слушать это не было ни сил, ни желания. Саша медленно двинулся на выход, уже в коридоре снова поймав на руки сына. Анна Сергеевна, довольная собой, уселась обратно на диван и на полную громкость включила телевизор. Павел Дмитриевич, покосившись в сторону зала, тихо проговорил: — Ты Анну сильно не слушай… Переживает, как и любая баба. Ты вот что, — мужчина подошел чуть ближе, — если решил всё исправить — так исправляй. Семья — она вместе держаться должна. Всякое в жизни бывает, но, если любишь, — борись за свое счастье. А за нее, — снова махнул в направлении комнаты, — не переживай. Я Берлин брал, что ж я, жену не утихомирю? Белов вдруг улыбнулся, крепко пожал руку тестя. — Спасибо вам. — Брось, — Павел Дмитриевич только отмахнулся. — Начни с красивых жестов. Женщинам это нравится. Распрощавшись с ним, Саша и Данька двинулись на улицу, где в машине их уже давно ожидал Космос. Холмогоров как раз выполз из салона автомобиля, сгреб с капота весь снег, свалял небольшой снежок и запулил легкий комочек прямо в лоб друга. — Эй! — от неожиданность Белый остановился. — Слышь, Косматый, если б не ребенок, я бы тебе ответил! — А че ты Данькой прикрываешься? — засмеялся Космос. — Эй, Даниил сын Александра, ты со мной? Данька, веселый и довольный, спрыгнул с рук отца и посеменил к крестному. — Дя! — И ты Брут, — горестно вздохнул Белов. — Давай, катай, ща мы его быстро укокошим! — подстрекал крестника Холмогоров. — Не, вот тот желтый снег не трогай! Вот у клумбы бери! Наконец, побежденный, но вполне довольный Белов и победители Космос и Даня вместе отряхивали друг друга от липкого снега через десяти минут снежных боёв. — Давай пятюню, — Кос выставил ладонь, в которую тут же хлопнул своей ладошкой Даня. — Ну че, Белый, куда теперь? Саша, шмыгнув носом, натянул на закоченевшие пальцы перчатки и огляделся. — Дань, а хочешь большое-пребольшое пирожное? — Хотю! — запрыгал на месте мальчик. — Погнали в кафе тогда. Колокольчики, оповещающие о прибытии нового посетителя, зазвенели, и мужчины во главе с Данькой прошли к свободному столику около окна. Как только они скинули с себя пальто, повесив его на рядом стоящую вешалку, и поудобнее расположились в бежевых креслах, к ним тут же подплыла миловидная официантка. — Добрый вечер, — приветливо улыбнулась она, приготовив ручку и блокнот. — Добрый вечер, — улыбнулся ей Космос. — Нам два кофе, один какао и много-много эклеров. Официантка кивнула и удалилась в сторону небольшого бара. Саша откинулся на спинку кресла и, скрестив руки и спрятав их в подмышки, прикрыл глаза. Тепло небольшого уютного кафетерия обволокло своими приятными объятиями, обоняние усилилось, и он почувствовал сладко-карамельный аромат. Рядом послышался звон чашек, а затем и приятных голос официантки: — Пожалуйста, ваш заказ. — Спасибо, — кивнул Белов. Пока Данька с аппетитом уплетал эклеры и запивал огромной дозой какао, мужчины тихо разговаривали. — Ну че ты скис опять, Белый? Тетя Аня, как всегда, вставила свои пять копеек? Саша покосился на сына и сквозь зубы процедил: — Да не пойти б ей… — А батя что? — Сказал — борись. Да какой тут… Варька только и делает, что нос воротит. С этим Майковым везде и всюду. — Ну, пацан знает, как правильно, — пожал плечами Космос. — Я то против него ничего не имею, но, Белый, я соглашусь, хочешь что-то наладить — собери яйца в кулак и давай, вперед. Надоело на твою кислую морду смотреть, ей богу! Да — так да, ну а если не получится — ты пытался. Саша отмахнулся, отпил кофе и уставился на вид за окном. Ничего примечательного там, конечно, не было. Только мысли — сумбурные, раздражающие — казалось, бегают где-то там и никак нужная не добежит до финиша. — Короче, берешь Даньку, покупаешь огромный красивучий букет и к ней на ковер. Вот прям сегодня. Как снег на голову. — Ага, — скривился Белов. — Чтобы там еще кого-нибудь повстречать? Нахер надо… — Че ты, как… — Космос запнулся, покосившись на крестника, и понизил голос: — как целка себя ведешь? Собрался и пошел! — Да че ты меня подбиваешь? Сам решу, — огрызнулся Белов. — Ага, я и вижу, решала, блин. Так и дождешься, когда в твоей квартире реально Пашок поселится. — Не беси… — А ты сопледром тут не устраивай. Наконец, после часа усиленных попыток достучаться до друга, Космос одержал победу, довез Белова до цветочного, затем до дома Пчёлкиной. Дав еще парочку наставлений в шуточной форме, которые, в прочем, Саша пропустил мимо ушей, Холмогоров с чувством выполненного долга уехал. — Па, ты с мамой хочесь помириться? — глядя на огромный букет красных роз на длинных ножках, прошептал Данька. — Да, сынок. Он открыл дверь своим ключом, пропуская в коридор сына. — Только тихо, Данька, не шуми… — Папа, у тебя получится, — поддерживал, как мог, Даня. — Конечно, не сомневайся! — он помог сыну стянуть курточку и ботинки, наспех бросил свое пальто. — Давай, вперед! Они вместе двинулись по коридору в сторону зала, Белов, держа букет как белый флаг, громко проголосил: — Мама! Лучше нет тебя на свете, лучше нету на планете! — Варя, облаченная в красивое синее платье, вздрогнула и обернулась в их сторону. — Лучше нету в целом мире! Лучше в этой вот квартире! Белов и правда, воодушевленный тирадой Космоса и верой сына, улыбался, протягивая жене цветы. — Спасибо, Саша, — холодно отозвалась Пчёлкина, мельком глядя на кровавые бутоны в руках. — Да не за что, — ухмыльнулся мужчина. — Мама! — Данька начал теребить подол Вариного платья. — Мы сегодня с дядей Космосом победили папу, а потом все вместе поехали в кафе, а потом… Варя присела на корточки рядом с сыном и твердо перебила его: — Подожди-подожди. Сейчас уже поздно, тебе пора спать. А завтра ты мне всё расскажешь, договорились? Мне очень интересно, как вы с папой провели день. — Угу, — сразу погрустнел Данька, но не согласиться с мамой не мог. Пчёлкина, сжимая в одной руке букет, в другой сына, быстро метнулась в детскую и уложила Даню в кроватку. Пока Белов, озадаченный и растерянный, стоял посередине зала, оглядывая накрытый стол, из-за угла со стороны кухни вышел Майков. — Здравствуй, Александр Николаевич. Белов резко повернулся. — Конечно, кто бы сомневался, что ты здесь. Через пару мгновений, всё еще держа цветы, вернулась Пчёлкина. Оценила взглядом обоих мужчин и обратилась к мужу: — Саша, я думаю, нам надо серьезно поговорить. — Надо, согласен, — осклабился Саша, медленно наступая на Майкова. — Только прежде дядя Паша выйдет отсюда. — Нет, он не уйдет, — Варя встала между ними. — Я сказал — уходит! — А я сказала — нет! — закричала девушка. — Всё! — Не надо затыкать мне рот, Пчёлкина. Мы спокойно, вдвоем, сейчас всё обсудим. И перестань повышать голос, ты сына только уложила. Единственный разумный вывод был только у Майкова. — Варь, нам с ним надо поговорить с глазу на глаз. Прошу, отпусти нас, — парень посмотрел в ее голубые глаза, и Пчёлкина правда вдруг успокоилась от его мягкого голоса. — Всё будет хорошо. — Да, — отозвался Белый. — Всё будет хорошо, дядя Паша же обещает. Всё отлично будет. Майков глазами дал сигнал Саше в сторону выхода и первым двинулся в коридор. Белов, выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, полоснул взглядом по жене: — Без тебя разберемся, понятно? — Саша! — Цветы вон лучше в вазу поставь. Ну или выкинь, — равнодушно отмахнулся Белов и тоже скрылся из зала.***
Едва за мужчинами захлопнулась входная дверь подъезда, Белый одним ударом в челюсть сбил Майкова с ног. С диким, нечеловеческим ревом он не дал ему подняться и бросился сверху. Павел награждал его ударами в ответ, но, скорее, для того, чтобы утихомирить, а не выразить всю свою ненависть. — Вот тебе твои цветочки! — глаза Саши горели лихорадочным огнем, он снова ударил противника в нос и повалил в снег. — Вот тебе твои комплименты! — снова удар. — Вот тебе твои рестораны! Майкову наконец удалось перевалить Белова на спину, обхватить разъяренные руки. — Ты не понимаешь, это другое! — Что другое?! — не мог успокоиться Белый, коленом угодив ему по позвоночнику. — Я не могу теперь без нее. — А я могу?! — Саша пытался перевалиться на бок, держа за грудки парня одними пальцами. — Я могу?! Паша сдвинул его в сторону, и только ударившись спиной об запорошенный снегом бордюр, Белый вдруг расслабил хватку и замолчал. Майков, тяжело дыша, привалился к скамейке, усевшись в брюках на снег. По подбородку его стекала струйка крови. — Как дети малые… в снегу… — пробормотал он. — Ты ведь бросил ее… Бросил, Белов. А я не виноват, что полюбил ее… Саша лежал и смотрел на темное небо. В свете фонаря был виден мелкий снежок. Он медленно падал, попадал в глаза. — Ну ладно, — прохрипел мужчина, — морды друг другу набили, все сделали, как положено. Можем теперь и поговорить… — Псих ты, — усмехнулся Майков. — Ну, давай поговорим… Варя, обхватив себя руками, металась по залу, нервно кусала губы, даже выглянула в подъезд, но было тихо. Тогда подбежала к окну, глядя на детскую площадку, но никого там не было видно. Девушка упала локтями на подоконник, массируя виски. — Понимаешь, Александр Николаевич, я не священник, проповеди не толкаю, — тихо начал Майков. — Вы семья, у вас сын… Я знал, на что подписывался… Но она сама меня сегодня пригласила. Значит, сама решила, что хочет. А ты знаешь, что ей нужно то было? Ни цветы, нет… Ни комплименты. Ей нужно было, чтобы ее кто-нибудь понял. Чтобы поддержали, успокоили. Ты привык, что она сильная, сама справится… Но она же девушка, а не ломовая лошадь! Понимаешь? Белый, метая в него молнии одним лишь взглядом, холодно процедил: — Понимаю. А ты и поддержал, и успокоил. Успешно. Спасибо большое. Оба замолчали. Саша, нащупав в кармане брюк помятую пачку, выудил одну целую сигарету, остальное отшвырнул в сугроб: — Ладно, я сделал все, что мог. Пусть теперь сама решает. Так будет правильнее. — Я не верю… — Чего? — вспыхнул Саша. — Ты что, сдаешься? — Слышь, Майков, ты не наглей. Тебе твои зубы еще пригодятся. Просто в отличии от тебя, я свою жену знаю. Она может тебе показаться слабой, но если ей что-то в голову втемяшилось — ее ничего не переубедит. Как, собственно, и меня. Белый поднялся и двинулся к подъезду. Едва хлопнула входная дверь, Варя сорвалась с места и выбежала в коридор. Судя по окровавленному лицу и белой рубашке, они дрались. Она не сомневалась, но страх медленно пополз по позвоночнику прямо до затылка. — Где Паша? — А мне каково — не спросишь? — Белов потянулся к своему пальто. — Он вообще живой? — Да живой-живой, че ты так волнуешься? Живой и здоровый, а не здоровый — полечат. Ты выбирай, маленькая. Не бойся обидеть. Ты ж знаешь, мне уже ничего не страшно. Саша, поморщившись, натянул пальто и швырнул ключи на тумбочку в коридоре. — Хорошего вечера!