***
Белов решил заявиться прямиком к командиру СОБРа полковнику Тучкову. Саша неплохо знал его лично, уважал за прямоту и честность и рассчитывал узнать от него хоть что-нибудь. Впрочем, Белову был также хорошо известен и крутой нрав полковника, и его вспыльчивость, и то, как относился Тучков к таким, как он. Так что результаты его визита на Большой Каретный могли оказаться самыми непредсказуемыми. Черный джип Белова въехал во двор неприметного двухэтажного здания в глубине переулка. На крутую тачку тут же обернулись трое стоящих у входа в штаб здоровенных ребят в пятнистой униформе и с автоматами в руках. Белов с Максом, разумеется, заметили их интерес. Охранник встревоженно взглянул на своего шефа. Белов открыл дверь и распорядился: — Сиди в машине. — Саш, может, не надо? — неуверенно спросил Макс. — Надо, Макс, надо… — Ну, тогда — ни пуха, командир. — К черту, — процедил сквозь стиснутые зубы Белов и решительно направился к дверям. Бойцы у входа встретили его недоуменным молчанием. И только взявшись за дверную ручку, он услышал за спиной недовольный басок: — Дожили, блин, авторитняк в контору прётся… Белов поднялся на второй этаж и прошел по длинному коридору к кабинету Тучкова. Кивнув на дверь командира, он спросил у дежурного офицера: — У себя? — У себя… — нехотя ответил коренастый крепыш с майорской звездой на погонах. Мысленно перекрестившись, Саша толкнул дверь и шагнул в кабинет командира СОБРа. — Можно?.. — О, Александр Николаич! Какими судьбами?!.. — полковник Тучков, откровенно ерничая, радушно развел руками. Впрочем, со стула при этом он не встал и руки гостю не подал. — Мне снизу звонят, говорят — к вам Белов. А я, поверишь, даже не сразу сообразил, о ком и речь… — Да брось ты, Сан Саныч, — невесело усмехнулся Белов. — Все ты понял, все сообразил… Полковник неопределенно хмыкнул, показал Саше на стул. — Ну, присаживайся. Кури, если хочешь, я бросил. Белов сел к столу, неторопливо достал сигареты с зажигалкой. Тучков пододвинул ему массивную пепельницу и, улыбаясь с неприкрытым ехидством, спросил: — Ну, чего скажешь? — Смотри, Сан Саныч, какая штука получается, — сдержанно начал излагать суть дела Белов. — Моя жена обедает в городе с коллегами, все спокойно, никого не трогает, и вдруг на неё по полной программе накатывают Маски-шоу, обвиняют не известно в чём. Это что такое? — Да что ты говоришь?! — с издевательским сочувствием покачал головой Тучков, — А я тебе скажу, что обвиняют ее по 228–ой: перевозка наркотических веществ. Сашу этот цирк начал выводить из себя. Он напрягся, подался вперед, в его голосе зазвенел металл: — Вопрос в том, с какой это стати ни в чём неповинной женщине предъявляется такая статья? — ледяным тоном отчеканил он. Игривая улыбочка сползла с губ офицера. Он жестко, в упор посмотрел на гостя. Саше стало не по себе, но этот взгляд он выдержал. — Раз ты такой умный, может, сам доедешь? — сухо спросил Тучков. Белый медленно покачал головой: — Нет уж, лучше ты объясни. Полковник достал из пачки сигарету и тоже закурил. — А говоришь — бросил, — заметил Белов. Совершенно неожиданно это невинное замечание окончательно вывело полковника из себя. Он резко встал и горою навис над столом. — Ни черта я тебе объяснять не буду! — гневно отрубил он. — Но ты запомни, что ты бандит, а я офицер… А ты приезжаешь ко мне и начинаешь тут права качать! Ты что, совсем страх потерял?! — разошедшись, полковник почти кричал. — Или думаешь, что некому вас всех на место поставить? Да я вас, волков, давил, давлю и буду давить, понял?!.. Будь моя воля — ты бы отсюда прямиком на Петры поехал вместе со своей женой! И это в лучшем случае! Закончив свою неистовую тираду, Тучков опустился на стул и нервно затянулся. — Ну, в общих чертах ясно, — невозмутимо кивнул Белов. — Дай мне с ней свидание. Не дашь, приеду с адвокатами, — он посмотрел на офицера мрачным взглядом. — Не дразни, Белов, — полковник встретил его взгляд взглядом еще более твердым и холодным. Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг друга глазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и он нехотя опустил глаза. — Завтра приезжай, увидишь жену, — сказал ледяным тоном офицер. — Все ровно её от сюда вытащу, — рявкнул Белов, хлопнув ладонью по столу, и вышел.***
Если сгорим Давай гореть красиво Знаешь, тебе спасибо За этот пожар между нами
Следующее утро Белов провел снова в здании СОБР, теперь уже на этот раз этажом ниже, в комнате для свидания с заключёнными. С виду комната была тусклая, три стены и окна закрыты решетками. В углу стоял стул со столом и старая, скрипучая койка. Варю завели в комнату и сняли наручники. — У вас час. Время пошло, — сказал конвойный и удалился, закрыв дверь на ключ. Белов смотрел на жену, и сердце просто сжималось: бледная, с синяками под глазами, на скуле — пара ссадин. — Боже, маленькая, что они с тобой здесь делали? — Белов прижал жену к себе, поглаживая по блондинистым локонам. — Сокамерницы встретили, — усмехнулась Пчёлкина уголком губ. — Маленько моя, я тебя от сюда вытащу, я тебе обещаю… Но ты должна мне всё рассказать, зачем тебе всё это нужно было? Это наркота, понимаешь, Варь, наркота!.. Ничему жизнь не учит? — Что ты на меня орёшь? — Варин голос дрожал. — Да потому, что ты дура… Ты хотя бы посоветоваться со мной могла? — Саш, я ничего не знала! Мы перевозили детское питание, а что там окажется на самом деле — я понятия не имела… — Странная ситуация правда, Варюх? — усмехнулся Белов и встал за её спиной. — О чём ты? — недоумённо подняла на него взгляд Пчёлкина. — Вот так живёшь себе, живёшь и даже не знаешь, что твоя жена занимается наркотиками, — выдохнул Саша. — Ладно, лирика всё, — оборвал сам себя Белый. Он присел перед женой и пристально взглянул в глаза: — Всё будет хорошо, обещаю тебе, слышишь?.. — Саш, спасибо тебе, — Варя смотрела на мужа с тоской в глазах. — За что? — За то, что веришь мне. — Это тебе спасибо, — улыбнулся Белов, погладив любимую женщину по бледной щеке. — Мне-то за что? — За то, что ты у меня есть. — Ты даже не представляешь себе насколько сильно, я тебя люблю просто не, представляешь себе. — Я всё знаю, я всё чувствовал. Варя ощутила поцелуй на губах. И это не тот поцелуй, который был в боулинге. Он был наполнен нежностью, тоской и поддержкой, как бы говоря: «маленькая, я с тобой». И она уступила. И вновь оказавшись в омуте воспоминаний родного запаха и родных рук, Варя неопределённо качнула головой, не сделав ни единой попытки отшатнутся или прервать его касание. И тогда Белов провел пальцами вниз, к шее и ключице. Девушка прикрыла глаза, шумный вздох вырвался из её груди, и это послужило Саше сигналом. Осторожно и чувственно он снова коснулся губами её губ. Его пальто с шорохом скользнуло на грязный каменный пол тюремной комнаты, но было наплевать: его поцелуи были такими нежными, такими лёгкими… Казалось бы, еще немного — она потеряла бы равновесие от ласки. Оторвавшись от таких родных губ, он начал изучать её шею, покрывая нежную кожу короткими, едва ощутимыми поцелуями. Шумно выдохнув, она запрокинула голову, опираясь руками о стол, ища в нём опоры. В этот момент Пчёлкина проигрывала бой, заставляя свое дыхание учащаться, а ноги предательски подкашиваться. Подавляя головокружение, она оперлась руками о стол, и тем самым словно раскрылась перед Сашей, прогнувшись в спине. И он сдался в ее руки как в плен, ощущая жаркую волну наслаждения внизу живота. Он почувствовал это, когда его руки, сжимавшие ее талию, медленно двинулись вверх, и начали хаотично расстегивать пуговицы её мятой, грязной блузки, которая теперь больше напоминала половую тряпку, чем элегантную дорогую вещь. Варя прерывисто вздохнула, ощутив собственную наготу, и не нашла в себе сил открыть глаза. Истома брала верх над разумом, и она с готовностью принимала это, отдаваясь наслаждению. Саша чуть отстранился и сделал лёгкое движение рукой — от живота до шеи, минуя обнаженную грудь. Первый стон сорвался с родных губ, и это словно свело его с ума, вынудив стиснуть зубы, сдерживая себя. Юбка Пчёлкиной упала на пол, и Варя, лишившаяся одеяния окончательно, прильнула к Саше, словно пряча себя. Грудь коснулась груди, и лишь ткань мужской рубашки служила преградой. Белов коснулся губами искусанных губ Вари и развернулся к кровати, ни на миг не выпуская жену из своих объятий. Пара шагов — и он мягко опустил её на холодный, неудобной матрас. Новый стон снова сорвался с губ, вновь заставил почувствовать себя сумасшедшим, от губ он медленно перешел к ключице и груди… Руки его легли на бедра жены и чуть раздвинули их: теперь, когда он опустился на неё, жар её тела был таким желанным и манящим. Однако его одежда была препятствием; он понял это, но не стал раздеваться. Ему нравилась эта игра, нравилось ощущать её обнаженность через ткань одежды. Её пальцы скользили по его телу, нежно поглаживая и лаская, не пропуская ни миллиметра. Наклонившись вниз, он провел кончиком носа вокруг пупка Вари и губами коснулся края тонких черных трусиков. — Саша!.. Нечеловеческий стон сорвался с ее истерзанных губ, заставив его сдаться. Выпрямившись, он приспустил брюки, и она приняла его в свои объятия с еще большей горячностью, чем прежде. Саша зацепился пальцами за ее трусики и потянул их вниз. Обхватив ногами его бедра, Варя подалась вперёд, говоря телом больше, чем словами. Белов стал медленно входить в неё. Варя была очень горячая. Родная. Снова Пчёлкина принадлежала ему. И он соврал бы себе, если бы сказал, что не скучал. Он скучал, чёрт возьми, он безумно по ней скучал. Широкая ладонь прикрыла ее губы, подавляя вырывающийся крик, и мужчина услышал лишь невнятную речь. Белов поклялся себе в мыслях, что он вытащит любимую женщину отсюда и всё у них наладится. В этот раз он приложит для этого все свои усилия. И конечно промелькнула мысль, что они ещё раз повторят, но уже не здесь, а дома на уютных, домашних простынях. Выгнувшись, она прижалась к нему вплотную, помогая двигаться. Медленно, осторожно. Это напоминало им обоим их первую близость на Царёвой даче: на втором этаже спали пловчихи, а они наслаждались друг другом. Это было, казалось, целую вечность назад… Легкая испарина появилась на бархатной коже Вари, её приоткрытые губы уже пересохли, и у неё даже не находилось сил, чтобы облизать их. Это был поцелуй, который ускорил первый стон приближающегося оргазма. Она потянулась к его губам вновь, позволяя ему ловить каждый её вздох, а затем запустила пальцы в его волосы, и он зарычал, вновь почувствовав себя юнцом: Суриковой он не позволял играть со своими волосами, потому что так можно было делать лишь Пчёлкиной. Потому что лишь в её исполнении эта ласка сводила с ума. Постепенно движения ускорились, став более резкими, но не менее пылкими и чувственными. Лихорадочно целуя её, он словно возвращался во времена, когда каждая близость для них была неповторимой и незабываемой. Сейчас между ними не было пропасти длиною в несколько лет, Америки, Паши, Суриковой… Сейчас они вновь были единым целым. Бонни и Клайд… Он, Она и их любовь.Если сгорим Давай сгорим красиво Это тебе спасибо Я знал, что такое пламя
***
Наполненные дымом легкие грели и дарили привычную тяжесть, а едкий дым придавал им еще большую теплоту. И каждый вдох приносил легкость, и это было Белову по душе. Дышалось легко и свободно. Он был одет в одни лишь брюки. Но, не смотря на это он пытался думать о чем-то конкретном, но у него не получалось. Варя лежала на матрасе рядом с ним и тупо смотрела невидящим взглядом куда-то в стену. Тонкий пододеяльник едва прикрывал её тело. Пусть даже стоя к ней спиной, он знал, что она не шевелилась и лежала в прежней позе: согнув обнажённую ногу в колене и сложив руки на груди. Её близость сводила с ума: вот, только обернись и протяни руку, и коснёшься её нежной кожи. Вот же идиот! Искал всё время чего-то на стороне то с Суриковой, то с проститутками в сауне, а счастье — вот оно, так близко лежит рядом обнимает его. — Застегни, — тихо попросила Пчёлкина, когда поднялась, натянула юбку и повернулась к нему спиной. Белов потянул язычок на змейке вверх. Рука снова по-свойски скользнула по её руке и потянула на себя. Пчёлкина присела, рядом натягивая каблуки. — Одежду привези, — попросила Пчёлкина. — Конечно, маленькая, привезу, — Белов погладил жену по голове. — Потерпи. Скоро всё это закончится, я обещаю. Завтра с Космосом едем в Тверь с этими гоблинами, которые вас подставили, вопрос решать. — Будь осторожен, — Пчёлкина коснулась губами губ мужа. — Всё будет хорошо, не первый раз, — заверил Белов, и звук открывающейся двери тюремной комнаты прервал разговор супругов. — Свидание окончено, Пчёлкина на выход, — скомандовал конвойный, и Варя вышла из помещения, скрестив руки за спиной. — Скоро ты выйдешь отсюда навсегда, я для этого всё сделаю, — сказал Белов уже в закрытую дверь.***
Тверь
Владимирский централ — ветер северный Этапом из Твери — зла немерено Лежит на сердце тяжкий груз Владимирский централ — ветер северный Когда я банковал, жизнь разменяна Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.
— Милый мой город печали и слез, старой России надежная твердь, ты засыпаешь под шепот Тверцы и Волги, ты засыпаешь под шепот берез, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра еще так далеко, так долго… — из машины Холмогорова доносились строки песни про Тверь не иначе, как под стать ситуации. Городок-то, конечно, прекрасный, а вот причина, по которой они его посетили — не очень. Космос вышел из машины проведать обстановку. Группировка Волков уже ждала их. Каждый понимал, по какой причине гости Московские пожаловали. — Серёг, мои волнуются… Да! Я не знаю, этот чебурашка что-то мудрит. Чё с ним делать-то? — говорил кто-то по телефону из братвы Волкова. — Братва, мы не хотим стрелять, мы наблюдаем. Предупреждаю, кто будет дергаться, всех перемочим, — Холмогоров был, как всегда серьёзен и сосредоточен. — Пусть Белый выйдет, — твердо, но спокойно кинул кто-то. Саша незамедлительно вышел из автомобиля. — Твоя женщина доставила нам много проблем, — сказал кто-то из волков. — Мужики, вы все знаете с чего началась заводка, и прекрасно знаете по какой причини мы приехали на вашу землю. У нас в данной ситуации есть два выхода: перестрелять друг друга прямо здесь и сейчас или дать нам с вашим главным поговорить один на один. Решите сейчас — ваше право, но люди среди братвы будут знать, что вы замочили людей, приехавших с вами поговорить и решить вопрос справедливо. Вперед выступил высокий, темноволосый парень, на вид лет двадцати пяти. Он медленно перекатывал в зубах спичку и по его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции. Сдержан. Собран. Лидер. Все тверские знали его по кличке Кот. Кот и Белов неумолимо сближались. Прямо как в боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло. — Обсудим все вопросы за столом, прошу, — Кот пригласил московских гостей в кафе, которое в этом городе принадлежало его матери. Командный состав Волков и Белый с Космосом расположился в одной из ниш зала в кафе. Рядовые бойцы сидели в общем зале. Космос успел переброситься несколькими словами с волками, которые частенько проводили здесь вечера. Кормили здесь вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное. — Варя знала, на что подписывается, — сказал Кот Белому. — Я понимаю, но и ты пойми: баба есть баба, всех тонкостей не учла, хотела показать свою самостоятельность, — Саша выдохнул струю сигарного дыма. Обстановка, надо сказать, была спокойная. Обошлись без кровопролития. Кот оказался пацаном понятливым и, обсудив все вопросы с Сашей, предъявы включать не стал. Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками. — За нас всех, пацаны! — осушил рюмку водки Кот. — Коротко и ясно, — одобрил Саша. Уже позже Саша и Кот, которого на самом деле звали Иваном, изрядно выпив, стали обсуждать возможности работы вместе. — У меня сестра инвалид с рождения, — уже изрядно заплетавшимся языком говорил Кот, — хочу клинику реабилитационную открыть. Только не здесь, а в Москве, к примеру. Понимаешь, скольким людям помочь можно? Белый закивал, осушил стопку. — В целом, тема толковая, — согласился бригадир. — Если всерьез взяться. — В том и суть. Партнеров надежных в столице у меня нет. — Слушай, да что ты ходишь вокруг да около, — Саша растянулся в захмелевшей улыбке, — вижу же, что предложить хочешь. Иначе бы тему не поднял. — Считай, договорились? — Договорились.