***
Романова знала о квидиче, только то что в нем летают на метлах и есть две команды победитель среди, которых определялся по большему количеству очков. Еще девушка понимала все опасность игры и из-за этого стоило только заметить в небе Сириуса или Марлен она напряженно закусывала губу, следя за каждым их движением. Незнание правил абсолютно не мешало ей наслаждаться игрой, а всеобщий азарт и адреналин витавший в воздухе, был почти осязаем и не мог не заразить каждого, кто находился на трибунах. Грифиндорцы играли резко, быстро рассекая воздух. Они действовали стремительно, иногда не до конца обдумывая поступки или последующие шаги, но это сполна компенсировалось мастерством каждого игрока в команде. Когктевранцы были их противоположностями. Они парили словно птицы и чувствовали себя в небе, как дома. Каждый игрок четко оценивал ситуацию и быстро просчитывая каждое действие, совершал стремительное нападение, ни на секунду не сомневаясь в своих действиях. Наблюдая, за игрой Виктория не могла не сравнить ее с той что видела на родине. Дима горел самой идеей спорта и потому был одним из лучших игроков. Друзья поддерживали друг друга в любых начинаниях и присутствовали на каждой его тренировке и уж тем более на каждом матче. Горящие глаза Волкова, всегда вызывали у Вики умиленную улыбку, а каждое его достижение она встречала радостью гордого родителя. В России играли жестче. Каждый зубами вырывал победу у соперника, но вместе с этим чтил правила игры, как священное писание. Игроков предпочитающих грязную игру, не считали за равных и на долго в команде такие личности не задерживались. Всех кто подозревался в подобном, с позором выгоняли и с тех пор путь в спорт ему был закрыт до конца школы. Когтевран опережал Гриффиндор всего на несколько очков, а игра стремительно подходила к концу. Воздух был накален до предела ровно до того момента пока перед трибунами не пронеслось два игрока: один с длинными темными волосами, развивающимися за спиной и ярко красной мантией, а другой коротко остриженный юноша с гербом Когтевран на груди. Они, не видя перед собой никаких препятствий стремились к одному: схватить снитч и принести своей команде победу. Римус успел схватить Викторию за плечи в последний момент, перед тем как перед ними пролетели игроки. Девушка, оказавшись в тесных объятиях Люпина, не успела осознать, что произошло, когда трибуны взорвались оглушительным криком. Гриффиндорцы ликовали. Посреди поля, зажав в руке ярко сверкающий золотом шар, парил Сириус Блэк. Ребята счастливо закричали, вскакивая со своих мест и крепко обнимая друг друга.***
Гостиная Гриффиндора разразилась громкими овациями, стоило только на пороге появится команде по квиддичу. Ребята донельзя счастливые, принимали сотни заслуженных поздравлений. Очень быстро комната наполнилась музыкой, а столики были составлены у одной из стен и были до отказа заставлены едой, украденной с кухни и алкоголем, которые старшие курсы любезно предоставили в пользование. Лили напряженно выпрямила спину, оглядываясь по сторонам. Иррациональных страх расползался по всему телу, сжимая горло, стоило только в ее поле зрения оказаться юноше не очень трезвого вида. Виктория села ближе к Эванс, аккуратно обнимая ту за острые плечи. Староста сначала испуганно вздрогнула, но в следующее мгновение заметно расслабилась, откидываясь на грудь Романовой. От нее пахло кофе и совсем немного шоколадом. Виктория медленно потягивала огневиски из своего бокала, ненавязчиво пробегаясь кончиками пальцев по мягкой ткани свитера девушки, доказывая, что она рядом. — Ты не знаешь куда пропали Доркас и Марлен? — Кажется, у них на сегодня были какие-то планы, — Виктория огляделась, ухмыляясь. — Они наверняка упустят что-то интересное. Лили хихикнула, согляшаясь. — Думаю, что им вдвоем тоже очень хорошо. А ты не видела Римуса и остальных Мародеров? Виктория цокнула, улыбаясь еще шире. — Если тебе интересно, где Джеймс, то я не знаю. После слов подруги Эванс вспыхнула и хотела было разразиться грозной тирадой, но ее прервали Мародеры. Джеймс и Сириус, лучившиеся счастьем притащили бутылку с огневиски закуску, а Римус и Питер аккуратно придвинули к их диванчикам небольшой журнальный столик. — Прелестные дамы, от чего же вы не празднуете нашу победу вместе со всеми. Лили недовольно цокнула, отворачиваясь от Поттера, а Виктория фыркнула. — Уверена, что у вас фанаток сполна хватает и без нас. — Хватает или нет, не столь важно. Победу нам принес Сириус, а ему улыбнулась удача после твоего поцелуя, — Блэк горделиво вздернул подбородок после слов Сохатого. — В чем твой секрет, Ви? Романова, на очередное сокращение своего имени, лишь вздернула бровь. Наклонившись ближе к Поттеру, она заговорщически понизила голос, заставляя юношу тоже придвинуться ближе и задорно улыбаясь, проговорила: — Поверь мне, тебе удачу принесет только поцелуй одной рыжеволосой студентки. Римус, Лили и Питер, не расслышавшие слова Виктории, переглядывались между собой, ошарашено наблюдая за смущающимся Поттером, который нервно наливал себе еще спиртного. Сириус, дал Вике пять, откидываясь на спинку дивана и заливисто хохоча, за что получил сильный толчок в ребра от Джеймса.***
— Ребят, я пожалуй пойду проветриться. Виктория поднялась со своего места и получив утвердительный кивок от Лили, махнула рукой, направляясь к выходу из гостиной. Музыка раздражала барабанные перепонки, а от количества выпитого немного покачивало и начинало слегка мутить. Тишина окружила девушку, стоило покинуть душную комнату. Романова облокотилась плечом о каменную раму окна, из которого была видна кромка леса, чернеющего на линии горизонта и темное небо, на котором зажигались первые звезды. Вдалеке еще виделось солнце, стремительно прячущееся за верхушками деревьев. Русская не двинулась, стоило ей почувствовать, движение рядом. Римус тихо подошел ближе, накидывая на плечи Виктории теплый плед. Девушка плотно укуталась в него, сжимая мягкую ткань в ладонях. Сердце от чего-то начало биться быстрее, а в носу защипало от подступающих слез. Когда о ней в последний раз так заботились? Кажется это было дома, несколько месяцев назад, а может и лет. Люпин, заметивший смятения девушки, стушевался, по своему истолковывая ее поведение. Ему не хотелось чтобы с ней что-то произошло, но еще больше не хотелось показаться навязчивым. Римус кивнул ей и развернулся на пятках, собираясь уйти. Холодные пальцы сомкнулись вокруг его запястья, вынуждая замереть на месте. Романова не отводила от юноши глаз, стараясь уловить каждую эмоцию, мелькающую на его лице. Не увидев среди них недовольства или раздражения, она потянула Римуса на себя и он охотно поддался подходя вплотную к девушке. Шею защекотало ее теплое дыхание. Виктория свободной рукой накинула на его плечи край пледа. Внезапно для себя Люпин отметил, что она была на голову ниже него и ему приходилось слегка ссутулиться, чтобы русская могла спокойно обернуть его в мягкую ткань. Стоять в одних рубашках было и правда холодно. Из открыто окна в коридор залетал осенний ветер, вызывая мурашки. Теперь они прижимались друг к другу плечами. В этой тишине было слышно биение их сердец, судорожно гнавших кровь по венам. Романова ни на мгновение не уводила глаз от его лица. Римус отвечал тем же, пока щеки начинали гореть. Люпин завороженно наблюдал, как в золотистых волосах путается серебрянный свет, что отбрасывал на них тонкий серп луны. Ее глаза, смотрящие на него, казались светло серыми, словно лед, но юноша прекрасно знал, что вокруг зрачка можно разглядеть голубые и зеленые крапинки, а на глубине всегда плескалась невообразимая печаль и усталость. Сейчас от ее взгляда кончики пальцев слегка подрагивали, а в груди невыносимо пекло. Она смотрела с нежностью, которая обволакивала его нутро, грея лучше всякого пледа. Романова рвано выдыхает, когда случайно замечает, как сильно Римус сжимает длинными пальцами край пледа и как закусывает зубами губы, которые сразу же краснеют и порываются мелкими ранками. Девушка поднимает ладонь, боязливо прикасаясь к его лицу, самыми кочками пальцев. Невесомо проводит по короткому шраму на лбу, что пересекает бровь, переходит к переносице и опускается к губам, едва касаясь их. Римус не двигается, кажется даже перестает дышать на мгновение. Ее мягкие касания щекочут кожу, вызывая трепет. От недостатка кислорода начинает кружиться голова, хотя вероятно это тут и не причем, но сейчас он ни на минуту не задумывается об этом. Все пространство заполняют холодные пальцы, трепетно оглаживающие его лицо и нежный взгляд. Девушка слегка приподнимается на носки. Они соприкасаются кончиками носов. Теплое дыхание щекочет губы. Романова замирает так всего на мгновение и резко отстраняется, едва не потеряв равновесие. Алкоголь снова напоминает о себе и русская одергивает себя. Виктория последний раз оглядывает Люпина и спешно уходит, оставляя на его плечах плед. Римусу становится холодно. Он обнимает себя обеими руками, сжимаясь. После ее ухода остался призрачный запах и невыразимая тоска, скребущаяся изнутри и раздирающая его нутро острыми когтями. Он не понимает, что это было, не понимает, что чувствует и самоотверженно пытается убедить себя, что это всего лишь последствия от количества выпитого огневиски, хоть и прекрасно знает, что сам не сделал за этот вечер не единого глотка и голова кружиться явно не из-за этого. Люпин вспоминает, что Романова выпила много. Она опрокидывала бокал за бокалом, слушая беседы ребят и лишь иногда дергая губы в подобии улыбки. Римус осознает, что все произошедшее не больше, чем каприз человека в не самом трезвом состоянии. Он силится убедить себя, что этот факт никак не задевает его, что завтра девушка проснется с похмельем и едва ли вспомнит о произошедшем. Что она не вспомнит свои пальцы так трепетно прикасавшиеся к его уродливым шрамам, взгляд с щемящей нежностью смотрящий на его изуродованное лицо и дыхание щекочущее искусанные губы. Он пытается убедить себя, что это ни капли не волнует его и это почти срабатывает, если бы в груди не было этого чувства пустоты, что стремительно заполнялось жгучей болью.***
Солнечный свет раздражающе светит прямо в глаза и Романова с недовольным мычанием переворачивается на живот, пряча лицо в подушку. Голова нещадно раскалывается и девушка, в который раз за утро проклинает себя, за то что не остановилась на одном бокале. Память услужливо подкидывала яркие картинки. Романова как наяву видит перед собой лицо Римуса, чувствует его дыхание на своих губах. Кажется, что потянешь руку и снова коснешься пальцами его кожи, покрытой старыми шрамами. От этого хочется счастливо засмеяться и немедля найти Римуса, чтобы снова повторить все это, прижимая его к себе, как можно ближе, но еще больше хочется немедленно сброситься с Астрономической башни, чтобы никогда и не при каких обстоятельствах больше не видеть его лица, мягкую улыбку и медовые глаза. Виктория тяжело вздыхает, со стоном поднимаясь с кровати и с трудом одевая на себя первое что попадется под руку. От головной боли спасает зелье, которое девушка без промедлений выпивает. На языке достает мерзкий привкус и от него начинает невыносимо тянуть живот, а тошнота усиливается. Сейчас единственное, что может помочь это завтрак и травяной отвар, который всегда заваривала Лера, чтобы спасти нерадивых друзей от страшных последствий ночных посиделок за бутылкой медовухи.***
К собственному удивлению, Виктория находит всех рябят в столовой. Марлен, Доркас и Лили весело болтали, Питер и Римус были полночью поглощены потреблением завтрака и только Сириус и Джеймс разделяли настроение Вики. Они недовольно морщились от каждого громкого звука и совершенно не обращали внимания на еду. — Доброе утро, — Лили весело машет девушке рукой. Виктория лишь кивнула, беря в руки чашку с кофе и накладывая себе завтрак. — Смотрю кто-то вчера хорошо отдохнул, — Марлен улыбнулась. — Ты выпила антипохмельное? Снова кивок. — Наконец и тебя постигла кара небесная, а то сколько бы не выпила никогда от таких последствий на мучалась, — Сириус издевательски ухмыльнулся, подавая Вике кусочек поджаренного хлеба, за которым потянулась девушка. — Блэк, замолчи ради всего святого, иначе я отправлю тебя в больничное крыло на ближайшую неделю. — Какая ты противная, ведьмочка. Романова злостно глянула на юношу и тот в ответ поднял руки вверх, капитулируя. В поле зрения попал Римус, до этого внимательно наблюдавший за перепалкой. Виктория сжала пальцами вилку и улыбнулась, кивая. Люпин ответил тем же, опуская взгляд в свою тарелку. Обида неприятно кольнула. Видимо Романова и вправду не помнила ничего из произошедшего, а может просто не придавала тому значения. В конце, концов ничего серьезного не случилось. Они даже не поцеловались, но к лицу все равно приливал жар, а в животе скручивался тугой узел, стоило вспомнить подробности прошлой ночи, которые он запомнил в мельчайших деталях.***
— Черт тебя подери! Вздрогнув от громкого крика, Римус выглянул из-за массивного стеллажа заполненного книгами. В самом конце библиотеки была Виктория. Девушка злобно нахмурилась, отбрасывая от себя палочку. Она тяжело дышала, склонившись над книгой и сосредоточенно вчитывалась в текст. Не выдержав, русская снова что-то гневно буркнула и поднялась в полный рост. Виктория сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, настраиваясь на работу. Люпин повернулся, собираясь уйти и не мешать ей, но по неосторожности задел одну из толстых книг. Она с громким звуком упала на пол. Юноша цокнул и стараясь не привлекать еще больше внимания, наклонился поднять фолиант. Выпрямившись, он столкнулся взглядом с Викой. — Извини, что отвлек. Я уже ухожу. Романова на его слова только покачала головой, опуская плечи. — Ничего страшного, — и добавила полушепотом. — у меня все равно ни черта не получается. Юноша задумывается всего на секунду прежде, чем уложить свои вещи на рядом стоящий стул и подойти ближе. Он наклоняется над книгой, игнорируя удивленный взгляд девушки. — Это заклинание у тебя не получается? — он указывает пальцем на одну из строчек и получив в ответ кивок, слегка улыбается. — Понял. Люпин вытаскивает из кармана брюк свою палочку и становясь плечом к плечу с девушкой, медленно показывает ей каждое движение. — Сначала нужно описать полукруг и только после этого опустить руку, произнося заклинание, — Вика кивает. — Теперь попробуй сама. И она пробует раз, два, четыре, восемь. На десятой попытке Романова гневно ругается себе под нос, проклиная чертову деревяшку. Люпин наблюдает за ней, дожидаясь пока девушка успокоится. Когда это наконец происходит, Римус заходит за спину Виктории и не до конца осознавая своих действий, берет ее за руку, аккуратно показывая нужное движение. Девушка замирает, покорно следуя каждому указанию. Его дыхание колышет волосы на макушке. Спиной она чувствует грудь Римуса, поднимающуюся от какого вздоха и опускающуюся от выдохов. Виктория прикрывает глаза, не замечая пристального взгляда медовых глаз. Девушка концентрируется на ощущении гладкого дерева под пальцами и тепла ладони, что лежала на ее пальцах и к ее собственному удивлению заклятие наконец выходит сделать правильно. Кажется, палочка наконец начинает сдаваться под давлением упорной хозяйки. Виктория облегченно выдыхает, опуская руку. Девушка поворачивается, утыкаясь носом в грудь Римуса. Они снова застывают друг на против друга. Люпин невесомо поглаживает пальцами холодную ладонь, а Романова стискивает свободную руку в кулак, впиваясь в нее ногтями. — Спасибо за помощь. Я поняла, что нужно делать. Не проронив больше ни единого слова, русская делает несколько шагов назад и быстро собирает вещи. Улыбнувшись, она уходит из библиотеки, с силой закусывая нижнюю губу. Больше она не позволит подобного. Не подпустит его слишком близко. Римус остается на месте, так же как в прошлый раз, безмолвно провожая девушку взглядом. На кончиках пальцев все еще чувствуется мягкость ее кожи, а нос щекочет запах кофе и трав. Внутри становится пусто и холодно. Он больше не посмеет подходить к ней так близко. Это слишком опасно для них обоих.