***
По вокзалу на Кингс-Кросс шёл парниша. Это Хоакин Оксфорд, тот ещё нарцисс. Раслабленной, но уверенной походкой, он направлялся к Хогвартс-Экспресс. Вокруг, ровно как обычно, суета. Громко, очень громко. Взволнованные родители отпускают своих детей в далёкий путь, на долгое время. Школьные друзья ищут друг друга в толпе, дабы вместе отправиться в купе. Но не Хоакин. Конечно, у него были «друзья,» но отправляться в Хогвартс он предпочитал в одиночку. Так проще погрузиться в свои мысли. Внезапно на плечо Оксфорда легла рука. — Хоакин, давно не виделись. Парень остановился, закатил глаза и медленно повернулся, кивнув. — Драко. Не видел тебя целый час. Еще столько же пожелал бы. Напротив парня стоял Малфой собственной персоной, который ухмыльнулся, услышав последние слова старшего. — Обойдёшься, братец. Хоакин не сдержался и вновь закатил глаза. — Ты чего хотел то? — Ты же в своей комнате, как в изоляторе. Никакие новости не слышал. В курсе, что этим летом Поттер бывал в министерстве? Додумался колдовать при маглах. — высокомерно проговорил младший. — Какая досада, Малфой. Я бы прожил без этой информации все свои оставшиеся года, каков ужас. — саркастично протянул Оксфорд. Белобрысый что-то хотел сказать, когда послышался гудок поезда. — Впрочем, не важно. Я тороплюсь, бывай, Малой! Хоакин, не дожидаясь ответа Драко, развернулся и ушёл, оставляя брата позади. Оксфорд направлялся к поезду, вещей у него было немного: чемодан, да клетка с его питомцем, вороном Хьюбертом. Оксфорд сдал свои пожитки в багажное отделение и направился в вагон. Когда брюнет вошёл, к нему обратились взоры любопытных студентов. Как же по этой школе быстро расползаются слухи. Из-за своего весьма скверного характера у Оксфорда за всё время в Хогвартсе накопилось много недоброжелателей, которые только рады сказать лишнюю глупость. А может, и не глупость… — Как ты думаешь, он правда стал приспешником Тёмного Лорда? — Да не может быть такого, ты что, веришь в бред Поттера? — Сам Дамблдор сказал, что Тёмный Лорд вернулся! — Это потому что ему его любимчик, Избранный, так сказал! Хоакин с каменным лицом продолжил свой путь. Те, кто шепчется… Впрочем, они и дальше будут шептаться, сплетникам не угодишь. Поэтому проще забить на их мнение и жить дальше. Оксфорд и сам не понял, когда стал так мыслить, но это непременно его радовало. Теперь парень гораздо реже реагирует на провокации, и в принципе реже показывает свои эмоции. Ведь раньше он часто попадал в плен эмоций, потому что не мог сдержать свой язык за зубами, из-за чего часто получал. На его щеке красуется длинный шрам, напоминающий ему о его ошибке. Но Оксфорд учится на своих ошибках, поэтому практикует окклюменцию. Окинув двух сплетников презирающим взглядом и хмыкнув, Хоакин направился вдоль вагона, выглядывая свободное купе, выслушивая перешёптывания за спиной. Он мечтал сейчас лишь об одном: улечься на диван и провалиться в царство Морфея. Он так устал, но был так рад. Наконец-то он вырвался из этого поместья, где всё кругом ему напоминает лишь об одном. К сожалению, он нашёл лишь одно купе, более или менее пустое, в нем сидела блондинка с журналом. Парень, недолго думая, открыл дверь и, встретив её взгляд, осёкся. Он замер в проходе, но быстро отмер. Что-то странное было в её взгляде. — Не возражаете, если я здесь размещусь? Он махнул рукой на противоположный девушке диван. Она кивнула, и Оксфорд сел на свое место. — Я Полумна Лавгуд. Брюнет окинул её изучающим взглядом с ног до головы и представился: — Хоакин Оксфорд Как только студент расслабился, на него тут же тяжким грузом навалилась вся усталость, накопленная за бессонную ночь. Он не мог уснуть, погрязший в размышлениях. Парень сразу понял, что дело пахнет жареным, как только увидел Поттера, вернувшегося с того злополучного испытания, с неподвижным Диггори. Зная того самого Золотого Мальчика, он не мог наврать. Тёмный Лорд действительно вернулся. Оксфорд не может описать свои эмоции, когда, вернувшись на лето в поместье Малфоев, он впервые увидел обезображенное лицо Волан-Де-Морта. Студент не мог выспаться так долго, что даже невооружённым глазом легко заметить мешки под глазами. Та рожа всё еще преследует его в ужаснейших кошмарах. Самым логичным решением ситуации Хоакин посчитал немного поспать перед выматывающим принятием первокурсников, надеясь, что никого не потянет в это купе. Оксфорд принял лежачее положение и прикрыл глаза. Даже так студент мог почувствовать изучающий взгляд его соседки. Но думать об этом Хоакин уже не смог, так как забылся в тревожном сне.***
Полумна читала свой перевёрнутый журнал, когда услышала шебуршание на противоположном диване. Лавгуд оторвала свой взгляд от «Придиры» и увидела, что парню очевидно снится какой то кошмар, ведь он был неестественно напряжён. Блондинка сочла это прекрасным моментом, чтобы изучить внешность своего временного соседа. Оксфорд являлся обладателем коротких угольно-чёрных волос, доставшихся ему по семейной линии, но притягивали взгляды в основном его платиновые пряди на чёлке. Когда Хоакин ещё бодрствовал, можно было увидеть его серебристые, с оттенком голубого, глаза. Сам парень высокий и жилистый. Одет он, как и полагается аристократам, прилично. Дорогие мантии, пиджаки, рубашки с галстуками, брюки и туфли в основном составляли его гардероб. Спустя некоторое время в купе решила ворваться Джинни Уизли вместе с Гарри Поттером, местной знаменитостью.***
Медленно и с большим нежеланием открывая глаза, Хоакин смотрел на гостей, удивляясь, ослышался он или нет. Ему показалось, что Уизли обозвала Полумну. С каждой секундой до парня всё быстрей и быстрей доходило, что он услышал всё правильно. Первой мыслью Хоакина было то, что это не его дело, и вмешиваться ему не стоит. Вторая мысль озарила его: погибающий род Оксфордов не был известен, как род трусов. Они всегда заступались за тех, кто не заслуживает неуважения в свою сторону. А ведь Лавгуд не заслужила! Когда Хоакин глядел в её глаза, то видел всю ту оставшуюся доброту этого полусгнившего мира, невинность новорождённого ребёнка. Ему хотелось защищать и оберегать её, как свою сестру, которой никогда не было. Поэтому знать, что такую, как она — и травят, оказалось очень больно, парень начал разочаровываться в людях. Недолго боролись две стороны в туманном сознании студента. Оксфорд медленно сел, глядя в глаза Уизли-младшей. В глазах девушки на секунду отразилось недоумение, кто же в здравом уме захочет сидеть в одном купе с сумасшедшей. А потом она узнала личность брюнета и не удивилась. Тот самый последний Оксфорд, который якшается с Малфоем. — Какое же неуважение по отношению к малознакомому человеку. А в целом… Чего ещё можно ожидать от Уизли? — злорадно протянул Хоакин.***
Полумна смотрела на того брюнета, что вступился за неё. Впервые кто-то за неё вступился. Конечно, она не держала зла на тех людей, кто обижал её. Такой уж она человек. Разумеется, она понимала, что её именно травят, на то она и студентка Рейвенкло. Просто она не видела смысла отвечать тем людям. В тот момент Лавгуд узнала, что это приятно: когда кто-то за тебя вступается. Это было неожиданно, что именно Оксфорд открыл ей это новое ощущение. В школе он всегда вёл себя отстранённо, присутствовал только в компании Малфоя, хотя и не обижал никого, как его брат. Впрочем, как и всех, кто появляется в основном составе друзей самого Драко, популярность Хоакина стороной не обошла. На Слизерине им восхищались, а на других факультетах — презирали. Кто-то считал его обычной шестёркой Малфоя, но были и те, кто не потерял надежды увидеть его на хорошей стороне. Оксфорд являлся тем, кто чаще всех спорил с Малфоем, что и наводило на позитивные мысли представителей не зелёного факультета. Теперь Полумна смотрела на Хоакина и видела в нём храбрость несуществующего старшего брата. Может, Шляпа допустила ошибку при распределении этого студента? Взгляд парня, направленный на Уизли, выражал лишь насмешку и холод. Она не знала, что ему ответить, ведь он был прав. Где же сейчас её хвалёная гордость? Её глаза, направленные в пол, выражали стыд. Поттер нашёлся с ответом, решил прервать это издевательство над своей подругой. — Привет, Хоакин. Прости, что прервали твой сон. Гарри виновато смотрел на напряжённого Оксфорда. Старший выглядел так, будто готов прямо сейчас встать и вцепиться в глотку нарушителям спокойствия. — Поттер. И это наш хвалёный герой! Позволяет своим друзьям оскорблять людей? Ай-яй-яй. — пожурил парень Избранного.***
Внутри Оксфорда бушевала буря, способная снести эту ментальную стену, которую он возвёл. Но если он не сдержится: покажет свой гнев, покажет свою слабость, то это все увидят и расскажут каждому студенту в школе. Говоря вышеуказанные слова, Хоакин чувствовал лишь гнев. Он яростно желал прекратить эту пытку, прекратить этот диалог, ведущий не пойми куда, с двумя исходами, зависящими от его сил. Он так же гневно желал защитить эту наивную юную рейвенкловку. — Простите Джинни за такую бестактность, она не хотела никого обидеть. — говоря эти слова, Поттер смотрел в глаза Хоакину, будто извинялся перед ним. От этого Оксфорд почувствовал новый прилив гнева. Как только они выйдут за пределы этого купе, то продолжат обзывать Полумну. Может быть, если бы они извинились перед ней, то их хотя бы будут мучить угрызения совести? — Ты извиняешься не передо мной, это во-первых… А во-вторых, извиняешься не ты. — Студент кивком указал на рыжую, смотря на нее с холодом. По Уизли было видно, что ей гораздо лучше, она почти успокоилась, понимая, что находится под защитой Мальчика-Который-Выжил. Но Оксфорд достаточно упрям, чтобы продолжать добиваться своего. Он мельком посмотрел на Полумну. Лавгуд была спокойна, хотя и удивлена внезапным союзником. Оксфорд лишь улыбнулся ей, будто знал, о чём думает юная рейвенкловка***
От его улыбки ей стало спокойней на душе, будто она стоит за непробиваемым щитом, который помогает ей не сдаваться после очередного обидного подкола. Может, она ни на кого зла не держит, но каждый раз расстраивается. Рейвенкловке стало очевидно, что Оксфорд не такой плохой, каковым его многие считают. Тем временем, Поттер бросил на Джинни выжидающий взгляд, и та, быстро всё поняв, повернулась к Лавгуд. — Прости меня, Полумна. Само вылетело… — Ничего, я привыкла, не обижаюсь.***
В очередной раз Хоакин восхитился добротой Полумны. Произнесённые ею слова были такими честными, но приносили грусть вместе с разочарованием и яростью, которые порывами били в грудь парню, отдаваясь болью в сердце… Но всё это он умело сдерживал. Как давно её травят, раз уж она привыкла? Ужасно. Тут, позади Уизли и Поттера появилось ещё одно лицо, и снова гриффиндорец, Господи. Тот самый Невилл Лонгботтом, который вечно теряет свою жабу. — Привет, можно здесь сесть? — Проходите, садитесь. — Сказав эти слова, Полумна подняла журнал выше, закрывая им лицо. В очередной раз Хоакин обратил внимание на «Придиру». Очень странный журнал, по мнению многих. Но ведь даже у него есть своя аудитория. После слов Лавгуд Оксфорд скинул ноги с дивана и сел, как подобающе культурному человеку, прямо. Подростки в купе, наконец-то додумались рассесться по местам. Усталость вновь стала давить сильными порывами, стремясь прикрыть глаза, чему Хоакин вяло сопротивлялся. Купе теперь полное, сидя спать не комильфо, спина будет болеть… Да и за Лавгуд стоило бы приглядеть… Студент уставился отчуждённым, немигающим взглядом куда-то в пустоту напротив себя. Но его шея быстро устала сдерживать голову, потому он немного опустил её, по-прежнему напряжённый. Он как-будто отключился. Когда дверь снова плавно отодвинулась, и в купе вошли новые лица, Хоакин вновь поднял свою голову. Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Абсолютно нежеланные гости. Почему сюда так тянет этих гриффиндорцев? Прокручивая в голове услышанные звуки во время его «отключки», он понял, что Лонгботтом что-то натворил и замарал всех своим кактусом. Осознавая, что вновь начинает отключаться, он решил втянуться в диалог. Видимо, понимая, что Оксфорд немного не в состоянии вновь защитить Лавгуд, Уизли-Младшая вновь стала вести себя неуважительно. Она посмеивалась над Полумной. Её старший брат сидел в недоумении. Луна указала Рональду, что он поступил неподобающе по отношению к человеку, на что Джиневра начала насмехаться над блондинкой. Так какого Мерлина рыжая защищает своего брата в ситуации, в которой он оплошал? Видимо, почувствовав тяжёлый взгляд Хоакина на себе, Уизли осеклась и замолчала. Оксфорд устал вновь и вновь пытаться сосредоточиться на разговорах, его веки казались свинцовыми, сдерживать их было сверх его сил. Из последних, отчаянных попыток вырваться из Царства Морфея, его напряжённое тело обмякло.