Нет.

— Дазай ничего не говорил? — спрашивал Куникида каждый раз, как Акико его навещала. И с каждым разом голос всё больше терял надежду. Пятый день уже. И в голове, с каждым днём было всё меньше оправданий этому. Ладно не приходит. Он даже ничего не просил передать что-то сказать. Не звонил. Не писал. Иногда он в тревоге просыпался, и проверял. Вдруг его номер вообще заблокирован. Но и это не было. Просто пустота. Да и он сам ему не писал. Как раз таки Дазай в порядке, а он в больнице. Почему это Куникида должен за него беспокоится? — Нет, ничего. Один раз спросил как ты и всё. Всё время пропадает, на работе максимум пару часов. Прямо как раньше, — Есано явно не хотела его как-то успокоить. Лишь косилась на этих словах, напоминая о прошлых похождениях Дазая, где обязательно были другие девушки. — Опять начинаете? — раздражительно посмотрел Куникида на девушку. Он и сам всё понимал. По крайней мере, почему Акико не доверяет Осаму. Но когда об этом говорили вслух, это приводило в ещё больше в отчаяние. Он больше не интересен Дазаю? Почему? Что он сделал? Он разочаровался в нём когда Куникида спалился перед бандитами и они их упустили? Или это началось раньше? Как-то грубо ответил или отказывался иногда от близости из-за работы? Вариантов, казалось, много. Доходило всё до каких-то мелочей, по типу отказа что-то приготовить. — Я понимаю, что тебе это сложно принять, но подумай. Тебе разве нужно такое? С самого начала нет. Тебе надо прекратить это всё пока не поздно. Хотя, Дазай наверное сделал это первым. Куникида подбирал ответ, но послышалось открывание двери. И там появился. Дазай. — Меня обсуждаете? — Осаму потянулся и чуть улыбнулся. — Куникида, представляешь, мы поймали тех малолетних бандитов. Способность Танидзаки всё-таки очень нужная вещь. Казалось, Куникида сразу оживился, смотря на Дазая. Глаза снова заблестели. И эти же глаза показали Акико, чтобы она вышла. Та сначала поморщилась, но парень был настойчив. Закатила глаза, но всё-таки вышла, звонко стукая каблуками по полу. — Чего она такая недовольная? Даже больше, чем обычно, — Осаму делал свой наивный взгляд, который в основном проявлялся тогда, когда отлынивал от заполнения отчётов. Он сел рядом с Куникидой, смотря на его руку. — Мне кажется, я тебя с гипсом ни разу не видел. — Где ты был? Он его впервые видит после аварии. Вроде всё, как обычно, но что-то не так. И это даже не касается синяка за чёлкой. Не такой тактильный. И взгляд избегающий, будто ребёнок который разбил вазу стоит перед родителем. — Бандитами занимался, сказал же, — он прокашлялся. — Ты как себя чувствуешь? — Лучше. С тобой лучше. — М. — Дазай как-то прогруснел на несколько секунд, но опять улыбнулся. *** Его выписали ещё через неделю. Всё-таки сотрясение и правда было довольно серьёзным. Его ждали хронические головные боли и ухудшение зрения. Но в принципе, ему не привыкать. Дазай приходил ещё один раз. И было такое впечатление, что его заставили это сделать. Сложно было не думать об этом, когда ты постоянно лежишь в пустой палате и из разговоров только редкие диалоги с медсестрой или врачом. Но также было проще успокаивать себя, чтобы не сойти с ума. Может авария шокировала. Хотя не очень похоже на Дазая. Когда Куникида уже был в агентстве (и Есано всё-таки добилась того, чтобы вылечить ему руку.), было лучше. Он хотя бы видел Дазая. Правда, он стал чаще пропадать из агенства. Как раньше. Но его это не так сильно смущало, ведь Осаму продолжал ходить к нему, хоть и реже. Было как обычно. Фильмы, готовка ужина, близость. Но он не разговаривал как раньше. Точнее, про себя он никогда не говорил. Но и распрашивания о жизни Доппо или просто отвлеченные темы закончились. А он не решался спросить, что случилось. Всё равно ответ не даст, Куникида уверен. *** — Нужно вот это исправить. Куникида спокойно объяснял Наоми недочёты в отчетах, нависая над столом, облокачиваясь на руки. Но его опору резко подорвали, хватая за предплечье и очень быстро ведя к окну. — Ёсано-сенсей? Что вы опять- — Заткнись и смотри. — она его подвела к окну настолько близко, что он чуть не стукнулся лбом. Лучше бы так и было, чтобы упасть в обморок или разбить очки, чтобы не видеть то, что происходит на улице. Дазай. Дазай и. Какая-то девушка. Обнимаются и целуются. Как и десятки раз до этого, за чем наблюдал Куникида и злился на то, что тот не работал, одновременно завидуя. А сейчас, он просто. Молчал? Упираясь на подоконник, потому что ноги резко ослабли. А Акико стояла рядом, сложив руки на груди. Он чувствовал её взгляд на себе. Интересно, какой он? Осуждающий? «А я же говорила»? Может, сожалеющий? — Я.. -прокашлялся. — Я понял. — Слушай. — Я понял! — Доппо резко обернулся, начиная злиться. — Я сам разберусь. Куникида чуть ли не побежал к выходу. Спускаясь по лестнице, несколько раз спотыкался об собственные ноги. Хотелось, чтобы это был какой-нибудь эспер. Который меняет внешность или реализует чужие страхи. Не хотелось, чтобы это было реальностью. Но всё слишком совпадало. Эти недомолвки. Эти встречи, которые стали слишком редкими. Меньше тактильности. Меньше любви. Доппо облокотился об дверной косяк, смотря на улицу. Смотря на Дазая, который стоял уже без девушки. Она уходила. А сам Осаму смотрел в ответ на напарника. Оба молчали. На улице гул и много людей. Дует сильный, холодный ветер. Но Куникида ничего не слышит, кроме своего сбитого дыхания. Он со всей силы сжал свою руку. Больно. Значит реальность. И к собственному страху, Дазай подходил. С каждым шагом, тревога становилась всё сильнее. Будто это он изменил. — Что это? — не голос, а шёпот. Да, Куникида не может плакать. От этого тяжелее. — Что? — переспросил Дазай, голосом, которым Доппо казался издёвкой. Да ещё и руки в карманах пальто. Да, холодно. Но сейчас и это раздражало. — Что это? -он повысил голос, ровно вставая, — Мне же не показалось. Ты целовался с другой. — И? — Всмысле «и»?! Мы в отношениях, а ты позволяешь себе такое, — Куникида показал рукой на уходящую девушку, всё ближе подходя к Осаму. — А кто говорил, что мы с тобой в отношениях? — по воздуху будто провели ножом, дополнительно задевая сердце Куникиды. Он остановился, тупо смотря в ответ. — Чего? — Мы ни разу с тобой не говорили про это. Мы не разу не называли друг друга своими парнями, — теперь подходил напарник. — Мы ни разу не говорили, что любим друг друга. Он серьёзен. А Доппо от шока вообще ничего не говорил. Просто смотрел, надеясь, что он сейчас проснётся. А Дазай продолжил, в конец сминая чужие чувства в рваный, использованный кусок бумаги: — Куникида, прости, но ты не разу у меня не спрашивал о моих намерениях и чувствах. Не всё в этом мире так же правильно и серьёзно, как в твоём блокноте. Мы не пара. Я не буду с тобой в серьёзных отношениях. И если тебя это не устраивает, то мы не будем ни в каких отношениях вообще. Зима. А Куникида в одной рубашке. Холодно. Больно. И ком в горле.