Нет.

Дазай молчал. Ничего не говорил после похорон. Он снова вернулся в квартиру Куникиды. Странно, ведь это не его дом. Но Осаму продолжал жить тут, пока это было возможно. А эта возможность закончится очень скоро. Когда разберут его вещи и отдадут ключ хозяйке, у которой он её и снимал. Повсеместная печаль от утраты ещё и усугублялась тем, что никто не знал, что делать. Что делать с его вещами? Главное — что делать агентству? Никто не представлял то, что оно может двигаться без Куникиды. Заместитель директора, тот, кто должен был заменить Фукудзаву, резко исчез. Исчез тот, кто во многом двигал агентство вперёд. Тот, кто давал надежду. «Как же это глупо», — постоянно проносилось в голове Дазая. Для такого человека как Куникида это слишком безобразная смерть. Он должен погибнуть либо от глубокой старости, удовлетворенный прожитой жизнью, либо во время миссии, героически спасая чужие жизни. Но не так бессмысленно. Куникида был достоин большего. Это всё также глупо, как и их «отношения». Дазаю стыдно. Особенно от понимая, что не могло быть по другому. Осаму и правда был не способен на серьёзное. Сам не понимал — как? Куникида прав — он не нормальный человек. Они разные. Слишком. Противоположности, как зеркальное отражение. Все перевернуто. И почему-то они подумали, что всё могло получится. Не только Куникида. Дазай тоже хотел этого. Ведь всё началось из-за него. Это он поцеловал Доппо. Это он заставил разговаривать с собой. Это всё он. Только он. Дазай только с ним не думал, что будет дальше. Не раздумывал план. И наверное это не лучшая тактика для отношений. Осаму постоянно думал об этом, смотря на могилу. У Куникиды через месяц день рождение. Тяжелый вздох. Теперь Дазай навещает две могилы, вместо одной. Целыми днями он лежал на кровати и смотрел в потолок, прерываясь только на глоток алкоголя. Дазай не понимал, бодрствует он или спит. Чтобы это ни было, его разбудил открывающийся замок двери. Проскочила мимолетная надежда, что это Куникида. Но нет. Вошла низкая, лохматая макушка. — За сколько лет впервые вышел на улицу, Катай? — хриплый голос из-за долгого молчания, удивил немного даже Осаму. Но тот промолчал, нахмурившись. Только ему известно, насколько тяжело ему далась эта вылазка. Только ради того, чтоб оставить хоть какую-то память о друге. О единственном друге. Осаму не знал, сколько времени Таяма шарил по полкам, кладя в коробку разные вещи, от книг до какой-то мелочи, которой было не особо много. Еле нашёл силы хотя бы сесть. Смотрел на спину парня пару минут. Всё размывается. — Что будешь делать дальше? Катай на некоторое время перестал шевелиться. Возможно даже дышать. — Не знаю. Нету больше смысла ни в чем. Он встал. Но не расправил спину, как бы это сделал Куникида. Остался всё таким сжатым. И наконец-то повернулся. Глаза красные, а слезы уже кажется не переставали течь несколько часов. Но при этом голос такой спокойный. Не дрожит, не осип: — Это же всё из-за тебя. Зачем только он встретил тебя? Дазай выдохнул. Но промолчал. Снова ничего не говорил смотря, как Катай уходит с наполовину заполненной коробкой. Если логично подумать, как Осаму может быть виноват в том, что Куникиду сбила машина? Но он понимал, что тот имел ввиду. Наверное, Доппо и правда умирал морально рядом с ним. Но у него был шанс. Дазай верил в это. Если бы сам Куникида нашёл силы расстаться, то точно. Возможно, даже бы сошёлся с Харуко. И прожил бы жизнь так, как мечтал. Женился. Завел бы ребёнка. Была бы милая, немного избалованная девочка со светлыми волосами. А сейчас. Это просто невозможно. Изнутри сжимала жалость. Но даже не к себе. А к покойнику. Дазай с самого начала был обречен. Но не Куникида. Куникида должен быть счастливым. Должен жить. Рука неосознанно потянулась к тумбе, доставая снотворное, которое Куникида только недавно обновил. Почти целая упаковка. Он закусил одну таблетку. Горький порошок попал на язык. Глоток из бутылки. После выпил ещё несколько. Ещё гроздь. Пока упаковка таблеток и бутылка не опустела. Снова опустился на матрас, смотря в потолок. Но всё-таки, что будет с агентством?