Is It Scary/Страшно ли

<Пришла пора, друзья мои, подумать о делах > Самый обыкновенный день на фабрике мистера Вонки. Умпа-лумпы, как и всегда, трудились как пчёлки. В ветхом, но поразительно устойчивом жилище семьи Бакетов бурлила небывало бурная деятельность. Совершенно неподалёку остался самый счастливый мальчик на всём белом свете — обладатель пятого золотого билета и наследник целой съедобной империи. На сегодняшний день мистер Вонка дал указание своим перспективным опытом (каждый не выше человеческого колена) найти себе занятие в других цехах, так что в Шоколадном Цехе сейчас царили уединение и покой. Монотонный гул потребления шоколадного водопада разбавляло лишь периодическое жужжание автоматических всасывающих установок. совсем немного времени прошло с того дня, как всё многочисленное семейство обосновалось здесь, но мистер Вонка уже успел понять, как это событие возникло в его привычном укладе жизни. — Чарли! — чирикнул загадочный кондитер. Однако сегодня его мысли были обнаружены в связи с весьма важным. Об этом можно было догадаться по выражению серьезного намерения, застывшего на бледном лице. Решительный взгляд лишь подчёркивался высоким цилиндром, напоминающим о высоком авторитете своего обладателя. Худенький и бледный английский мальчик оторвал внимание от книги и, увидав мистера Вонку, залучился радостью. Несмотря на то, что его благодетель давно увидел свою одежду, мальчик всё ещё не мог расстаться со своими обносками: с узорчатым свитером и коротковатыми потрёпанными штанцами. В конце концов, он ведь всё равно остался тем же Чарли Бакетом: скромным, застенчивым и вежливым. Так почему должна была поменяться его одежда? Ребёнок сидел на траве, вытянув ноги и привалившись к стволу дерева, кора которого пахла мятой, сладостью и ванилью. На ветвях распускались пышные бутоны розово-белых зефирных цветов. Это чудо садоводства служило мальчику опорой его и окутывало облачком чистого и нежного аромата. — Ох, прости, я отвлёк тебя, — спохватился шоколадный мастер. Он застал Чарли с «Алисой в Стране чудес», изъятой из библиотеки. Для Вилли Вонки эта книга была одной из любимых. Свой экземпляр он оформил в кожаную обложку с тиснением из настоящего золота. множество оригинальных иллюстраций были представлены на плотной бумаге с плотностью клеток. Было приятно узнать, что мальчик стал использовать выделенную небольшую связку ключей — в особенности темы из них, что выделялись для комнат в особенности расположения Вонки. Он не решался напрямую предложить мальчику сделать шаг к сближению и потому мог лишь стимулировать подобные эпизоды. — Ничего страшного. Всё равно я никак не могу сосредоточиться. Большие голубовато-зелёные глаза мальчишки встретились с мерцающими фиолетовыми глазами Вонки, которые сейчас, казались чисто-синими. Для мальчика остается загадкой способность выглядеть тёмными и убедительно сочетаться. Было что-то необыкновенное в них самих по себе, даже без учёта других особенностей их обладания. Неспроста ведь говорят, выражение: «Глаза — зеркало души». А если так, то что о мистере Вонке могли поведать его глаза? — Ах да, со мной такое тоже часто бывает, — ответила Вонка с глупой ухмылкой. Улыбка мистера Вонки всегда производила самое необычное впечатление на людей, а всё благодаря его зубам. Каждый зуб был совершенно плоским — не круглым, не заострённым — а просто плоским. А ещё они были безукоризненно белыми. То есть не просто белые, а абсолютно белые, можно даже сказать, светящиеся, прямо как нос Оленёнка Рудольфа. Привлекательные зубы наряду с уникальными результатами, созданными причудливыми брекетами его отца, его губы, казалось, навсегда окрасились в красноватый оттенок. Это сделало блеск его улыбки еще более заметным, а форму его идеальной формы губ невозможно было игнорировать. Сочетание всех этих элементов делало улыбку мистера Вонка способной выглядеть неземно красивой, пластиковой или даже… довольно злой. Мужчина на мгновение даже позабыл о цели своего прихода, поддавшись очарованию мальчика. Его тихий голосок, его сияющий восторг, милый носик пуговкой, оттопыренные уши, не прикрытые ни тени, ни головным убором, ни даже кривые зубы. Такой чистый, такой неиспорченный. Мысленно Вонка проанализировал себя в этом же отношении и видел, какой между ним с Чарли контраст. Все было так чисто, так незапятнанно. Его разум мысленно вернулся к тому, что изначально касалось его, к контрасту между ними двумя. Его беспокойство о том, что он может испортить этого идеального ребенка, было последним, чего он хотел. Вилли Вонка всем сердцем желал быть хорошим человеком, в особенности ради Чарли, но правда в том, что он таким таким не был. Не было даже ещё до того, как утратил остатки, вполне возможно. Окружающие обрекли его на страх, обиду и гнёт отшельничества. В возрасте Чарли он уже был бунтарём и гедонистом. Таким образом и происходит по сей день. Но Вонка твердил себе: «Ради Чарли я обязательно стану лучше». Хотя и не было представлений, с чего начать. Обнаружил, само мироздание потворствовало мистеру Вилли Вонке в затеях, корректируя его нужды своими законами, обнаруживая творить новые, с каждым разом всё более невероятные конфеты. Мистер Вонка не давал значения сему факту, потому что даже не подозревал, что такие исключения делаются только для него. Сам Вилли никогда в жизни ничего в себе не менял ради кого-то. Лишь не так давно сделал исключение для маленького мальчика. Да он ради него практически простил своего жестокого отца, прославленного дантиста Доктора Вонку! Чем же этот маленький человек был таким особенным? Как изменчивость движений Вилли Вонку меняется спустя столь долгие годы? Чарли уже привык к тому, что мистер Вонка часто выдерживал существенные паузы, прежде чем продолжить. Его лицо и в частности глаза в такие моменты могли сменить множество различных проявлений, но за столь короткий отрезок времени, что расшифровать их было невозможно. И всё равно мальчик отчаянно пытался понять, как устроено мышление его нового друга, как существенно удавалось создавать невероятные творения, какие мысли роились в его голове. Время от времени Чарли таки удалось его захватить за нить мышления и вытянуть ее сознание, но только не в этот раз. Наконец мистер Вонка взглянул на мальчика в лицо, как будто всё же определился, что хочет сказать, и, прежде всего, чем чаще к Чарли, немного склонился к иммунитету, используя трость в качестве опоры. На фоне ярко-зеленого газа четко выделялся его тёмный рельеф, и повышенная съедобная трава из нежнейшего мятного сахара цеплялась верхушками за подол его красивого бархатного редингота. — Ты меня боишься, Чарли? — выбранный мужчина смертельно серьезным тоном. Чарли изумил как сам вопрос, так и тон, как тот был задан. Заглянув прямо в переливающиеся лавандовые глаза, он не задумываясь ответил: — Нет, — и тут же поспешно отвёл взгляд, сглатывая. Вонка почувствовал паузу, но ничего не сказал. Дал Чарли такую ​​же возможность для глубоких размышлений, какую минуту назад дал ему мальчик. Ярмарка была справедливой. Чарли учили не лгать. И то, что он только что сказал, было не совсем правдой, но он хотел быть вежливым. Кроме того, на этот вопрос было очень сложно ответить в его нежном возрасте. — Ну... — вновь заговорил мальчик. Вонка пристально посмотрела на него, затаив дыхание. — Может быть, чуточку. Да, это было ближе к истине, подумал ребенок. В мистере Вонка всегда было что-то, что очаровывало его; это было сбивающее с толку ощущение, но приятное. Он все еще был недоволен своим заявлением и снова повернулся, чтобы встретиться с драгоценными глазами своего благодетеля. Лицо и поза мужчины полностью застыли. Он мог бы стать величественной статуей, вечно стоящей на страже обширного искусственного парка. — Но мне нравится, — добавил мальчик несколько мгновений спустя. Голос стал едва слышным, а выражение глаз наводило на мысль о хрупкости лесного строения, замершем в оцепенении перед плотным мифическим драконом. Это было то, что шоколатье сказал о его бабушке и дедушке, пахнущей «стариками и мылом». Он воскликнул: «Мне это нравится!» Именно это заставило Чарли понять, что это были правильные слова, какими бы странными они ни были. Ясно, что никто не хотел бы, чтобы кто-то пах стариками и мылом, но если этот запах напоминал вам о любви и чувстве гостеприимства, то этот аромат, каким бы скромным он ни был, становился для вас приятным. Это было то, как Чарли относился к тому, как его заставлял чувствовать Вилли Вонка. Он немного испугался, но ему понравилось. Да, это было так. От этого комментария большие глаза Вонки чуть шире открылись. Никакая другая часть его серьезного лица не изменилась. И Чарли испугался, что сказал что-то не так, несмотря на то, что был честен. Но его бесхитростность стала одной из его причин, по которой кондитер выбрал наследником своего именно происхождения своего ребенка и всех своих достижений. Что-то покалывало глубоко внутри мистера Вонка. Его сердце екнуло при этих последних словах. Никто и никогда не говорил ему этого. Он воспроизвел образ в своем сознании: появление этих невинных черт, говорящих об этом, то, как его ресницы прижались кверху, нежная округлость его щёк, привлекательность его акцента. Это было поразительно и прекрасно. Ему понравилось. — Спасибо, Чарли. Элегантно одетый мужчина наконец смог сказать. Он встал; что-то, казалось, было не так с его глазами. Они становились водянистыми. Он посмотрел на Чарли, который мило улыбнулся ему в ответ, обнажив свои ямочки на щеках. Мальчик был уверен, что не сказал ничего плохого. Вонка еще раз повторил: «Спасибо». Детское качество его голоса на мгновение покинуло его, и именно тогда Чарли услышал настоящий мужской голос. Ему нравился этот голос. Он был единственным, кто когда-либо слышал это. Мистер Вонка не скрывал, кто он такой. Он просто был многим сразу: ребенком и человеком, гением и дураком, художником и сумасшедшим. -Хорошо, тогда я просто позволю тебе вернуться к тому, что ты читаешь. Сказал он дрожащим голосом, заканчивая причудливой улыбкой. Вонка начал медленно отходить от своего юного наследника, что позволило ему вернуться к сказке об Алисе, заблудившейся в безумии Страны Чудес. Его рука слегка дрожала, пока он хромал по извилистой и проницаемой поверхности Шоколадной комнаты. Трость не слишком помогала ему с такой плохой хваткой. Вилли нужно было еще немного посидеть и подумать об этом происшествии. Один. "Ему это нравится." — пробормотал он себе под нос в восхищении. Да, действительно, это немного изменило ситуацию.