С точки зрения вечности мы лишь дети.

      - Если вопросов нет, все свободны, - с жестом, исполненным истинной силы и власти над студентами, произнёс Максим Сергеевич на второй день учёбы. - Не забудьте, что вечером для вашей группы будет собрание со мной и проректором, где определим старосту и ответственного за самодеятельность.       Кто-то в аудитории горестно хмыкнул от нежелания приходить в университет и вечером, но выбора, по большому счету, не было.       - Максим Сергеевич, у нас сегодня пары до пяти, - сладким голоском пропела Анфиса, привстав с места. - А встреча в шесть. Вам не кажется, что это неудобно?       Преподаватель уже заканчивал собирать свои вещи. Пока Лобова спрашивала, он неспешно надевал пиджак. Проведя рукой по волосам, он безмятежно ответил.       - Нет. Привыкайте к такому расписанию и не жалуйтесь почём зря. - Физик прихватил портфель и, перед тем как уйти на обед, громко объявил. - Со следующей недели начнём вести счёт. За глупый вопрос - минус два балла, а за хороший - балл.       Не став отвечать больше ни на чьи удивлённые возгласы, негодующие о каком-то новом правиле игры, только что им выдуманном, он ретировался.       - Ну и засранец, - недовольно шикнула Литвицкая, гневно скидывая в пенал ручки.       - Да ладно тебе… - удивлённо ответила Лена. - Разве тебе не интересно попробовать? Я вот определённо хочу выиграть.       Кормилина обожала соревнования. К сожалению, проигрывать она так и не научилась, однако от этого не перестала участвовать.       - Я тоже хочу, - быстро отмахнулась Маша, - но ты же слышала, что он сказал по поводу контрольных точек? Каждые три пары по большой контрольной, каждые пять устный зачёт, а в конце семестра, после всех этих ужасов - экзамены! Он варвар, да и только. - Она выискивала, что же ещё можно сказать плохого обо всём этом. - Ты даже заболеть не сможешь - отчислят из-за Волочикова.       - Я слышала от знакомой, что он лишь кажется жёстким, - пожав плечами, сказала Лена. - Через месяц-другой привыкнем друг к другу, и всё нормально будет.       - Спорим на шоколадку, что до конца этого года в группе станет меньше человек? - Хитро прищурившись, ответила Литвицкая, протягивая ладонь.       Кормилина подумала, что не стоит спорить на такие вещи, но азарт, океаном плескавшийся где-то по венам, не дал ей шанса отказаться.       - Спорим. На шоколадный торт, - повысила ставки она, засмеявшись и пожимая руку.       Девушки спускались вниз, когда Маша вновь вспомнила про слова физика. Кормилина уже хотела было пойти в соседний корпус, пока есть время, но подруга не дала, придерживая за рукав.       - Чтобы играть во что-то, надо знать, что ты можешь получить, - философствовала она, глядя куда-то за спину Лены. - Если мотивация недостаточна, то люди не заинтересованы в участии. - Словно цитату, проговорила светловолосая, наставительно поднимая указательный палец.       - И кто же так сказал? - поинтересовалась Лена, незаметно освобождаясь от чужих рук.       - Я, - улыбнулась Литвицкая и вдруг увидела, как подруга уходит, помахивая ручкой. - Эй! А в столовую не пойдешь?       - Не сегодня, у меня планы на это время, увидимся, - спеша, постаралась как можно вежливее ответить она.       Бесконечная энергия и страсть, завивавшая даже светлые локоны у лица подруги, сперва не понравилась ей. Все те порой грубые, яркие и необдуманные высказывания, кривые рожицы – Литвицкая напоминала Лене ребёнка. Ту, которой и она себя чувствовала. А люди никогда не могут довериться тому, кто похож на них. Для сближения нужны долгие часы и дни.       Лена быстро выбежала из здания, повернула направо, решив срезать путь до нужного корпуса через дворы. Тёплое солнце мягко касалось щек, а свежий ветерок ласково пробегал вдоль по рукам и обратно, стараясь проникнуть под одежду, к самой коже. Кормилина довольно улыбалась, глядя на опадающие листья, кружащиеся в причудливом танце.       Наконец она пришла к четвертому учебному корпусу. Вахтер удивилась её появлению, однако весьма подробно описала путь к нужному кабинету. Девушка замедлилась, изумленно оборачиваясь на лестнице. Каменные ступени потерлись от времени, то здесь, то там были видны сколы. Но великолепнее всего оказалась мозаичная фреска, которая изображала склоненную пару – девушку и юношу. Они стояли на коленях и, подняв головы, взирали на сияющую звезду – ярчайшую желтую точку с лучами, обращенными во все стороны.       Лена замерла пред ней, словно у иконы. Лучи, разделенные на фрагменты, узорами устремлялись к склоненной паре, к низовью лестницы, поэтому казалось, что солнце, преломленное через цветное стеклышко, тянется именно к тебе. Кормилина вдохновленно разглядывала мозаику, забыв о срочности дела. Лишь пробегающий мимо мужчина вывел её из оцепенения. Девушка вздрогнула и растерянно оглянулась, будто потеряв что-то. Ощущение тревоги испарилось лишь в миг, когда она вновь посмотрела на цветные лучи. Студентка нехотя отступила на шаг от окна и отправилась дальше.       У таблички с номером 4212 она остановилась. Нервно потягивая то один, то другой палец, девушка ждала, когда последний студент уйдёт из аудитории. Лена решила, что уже никого не будет, потому что она и так задержалась, однако из-за двери раздавался оживленный спор как минимум пяти человек. Один голос главенствовал над прочими и казался смутно знакомым.       Кормилина терпеливо ждала, будучи не в силах зайти и прервать разговор своим появлением. Ей не пришлось стоять слишком долго. Группка довольно скоро вывалилась из кабинета, продолжая обсуждать что-то уже без преподавателя.       - Это глупость! Я всё понимаю, про исторические реалии, личностей и прочее, но приплетать к анализу стихотворения то, где жил поэт именно в этот год… - сказала рыжеволосая девушка, покинувшая кабинет последней. Она была похожа на ведьму: намеренно небрежно завитые волосы цвета спелой осени, веснушки на щеках и пухлые губы, кривившиеся в какую-то загадочную ухмылку. Благодаря низкому росту её и без того прекрасные локоны казались ещё длиннее.       - Но с Достоевским же сработало! – выкрикнул парень с выпяченной нижней губой, будто бы до этого длительное время сдерживался в высказываниях. – Он жил на углу, а что говорит Соня Раскольникову?...       Группа отошла подальше, убив для Кормилиной возможность дослушать заинтересовавшую её беседу. Лена слегка сконфузилась, увидев таких увлеченных людей. Девушка всё же смогла заставить себя постучать в дверь и войти.       - Здравствуйте, Павел Петрович! – отчетливо проговаривая каждое слово, поприветствовала она, закрывая за собой. Мужчина, стоящий в отдалении, за кафедрой, указал на кресло напротив преподавательского стола. Лена вдруг подумала, что могла ошибиться с номером кабинета. Она боязливо спросила. – Я же не перепутала аудитории?       - О, нет, - мягко ответил он. – Обыкновенно именно здесь проходят лекции, которые я веду. Я Павел Петрович Бездольев, - представился он, чуть подняв подбородок. – А вы…?       - Простите, - стушевалась Лена, криво улыбаясь, - я Елена Кормилина, студентка первого курса по направлению астрофизика и радиотелескопия. Я хотела отвлечь Вас лишь на пару минут, если позволите.       Мужчина подошёл ближе к столу, вновь указав на место для неё, и Лена быстро приняла предложение. Когда она села и посмотрела на него вблизи, то будто бы вернулась на сутки назад, к беспокойному ветру, крадущему шарфы.       Девушка с раннего детства привыкла смотреть людям в глаза во время разговора. Ей казалось, что только так можно действительно понять, о чём с тобой говорят. Сейчас, при теплом освещении осеннего солнца, Лене казалось, что обыкновенный карий с зелеными крапинками цвет, которым одарила природа мужчину, превращается в нечто большее. В тёмный ореховый кабинет эпохи Петра Великого с изумрудной шкатулкой на хозяйском столе. Или же в вековой дуб с крохотными веточками, на которых едва трепетали новые листочки. Девушка видела приоткрытую резную створку окна, за которым открывался целый мир.       - Чем обязан астрономам? – повеселев, спросил Павел Петрович, прервав их взгляд.       - Это долгая история, - постаралась заинтриговать Лена, но выражение лица преподавателя не изменилось – добродушие, за которым прятались настоящие мысли, - но я буду покороче.       Она постаралась тезисно рассказать последние годы в школе, её любовь к литературе, стремление познать так много, как это только возможно не только в естественных науках, но и в искусстве. Девушка никак не могла передать всю значимость того, о чём она говорит. Никакие слова не описывали её ощущение искусства, как силы, текущей по венам каждого.       Однако казалось, что её поняли.       - И выбор пал на астрономию, - подойдя к самому важному, она запнулась. Павел Петрович глядел на неё с любопытством и полным вниманием. – Но я не хочу закрывать для себя двери в гуманитарные науки… Поэтому у меня было для Вас две просьбы. – Лена помолчала, ожидая хоть какой-то реакции. – Если Вы только позволите.       - Отчего же нет? – удивился он. – Мне очень интересно, продолжайте.       - Я хотела бы просить разрешения присутствовать на всех Ваших парах, на которые я буду успевать приходить. – Преподаватель легонько кивнул, даже не осознавая, что пробуждает в Кормилиной надежду. – И когда-нибудь, пускай не сейчас, я бы очень хотела написать научную работу под Вашим началом.       - Лекции, семинары, практики, - скороговоркой отвечал он, - все Ваши. Я не люблю, когда опаздывают, остальное неважно. А вот про работу надо поговорить серьёзнее, чем вот так, на бегу. – Лена вновь смутилась. Она чувствовала, как уши начинают гореть – её план оказался не таким уж и продуманным. Кто же обсуждает научные работы на обеденном перерыве? Однако Павел Петрович говорил так мягко и уверенно, что Кормилиной стало спокойно, и её волнение быстро прошло. – Сможете ли Вы зайти завтра?       - Конечно! – не подумав, ответила она, но тут же осеклась. Вспомнив расписание, она тихо продолжила. – Вообще-то нет, я поторопилась… Завтра вновь четыре пары. Только если после трёх часов.       - Безупречно, мне подходит, - ободряюще проговорил Павел Петрович, чуть улыбнувшись. – Если Вы не против, то завтра в половину четвертого тут же.       Лена радостно встала синхронно с преподавателем, чуть склонила голову в знак уважения. Она так хотела рассказать ему, как давно и, можно сказать, преданно следит за его статьями и работами, как быстро прочла его первую книгу цикла и как неистово ждала продолжения. Но всё это смыло волной счастья, унося подальше. Кормилина накинула сумку на плечо и обернулась попрощаться.       - Мне было приятно познакомиться с Вами, Елена, - первым сказал мужчина, сложив руки за спиной.       - Вы и не представляете, как я рада нашей встрече, - не удержалась она.       Попрощавшись, они разошлись каждый со своими мыслями. Лена радостно думала о предстоящих лекциях, о возможных темах работы и новых впечатлениях. Ей казалось, что её давняя мечта начала распускаться, словно весенний цветок. И когда она соберёт достаточно солнца и тепла, всё заветное наконец исполнится, открывая просторное поле для новых цветов.       Кормилина не успела поесть перед следующей парой. Только зайдя в свой корпус, она сразу направилась в аудиторию, внезапно почувствовав лёгкость и тихий покой.       Маша за перерыв успела завести ещё несколько знакомств. Казалось, что совсем скоро она подружится со всем университетом, за исключением преподавателей. Девушка не понимала их, а потому часто язвила и грубо отвечала на мирные вопросы. Сейчас она сидела с симпатичным, но слишком стеснительным парнем за одной партой и весело болтала. Лена собиралась пройти мимо, выбрав другое место, но вдруг Литвицкая обернулась к ней.       - Сколько можно меня одну оставлять? - Маша бесцеремонно прогнала парня, мило улыбаясь. - Петь, потом поговорим. Подружка моя пришла, а ты тут сидишь. Давай-давай, иди.       Петя Кирков, как позже узнала Лена, был олимпиадником, выигравшим ещё в десятом классе международную астрофизическую конференцию, а потому мгновенно занявшем место в любом техническом вузе. Всё это скороговоркой поведала Маша, для которой эта информация была будто бы самой обычной.       - Тихий он. И так смотрит загадочно, словно матрицу в голове высчитывает. - Пояснила Литвицкая перед самым началом пары. - Потом расскажешь, куда ходила?       - Может быть, - шепнула Лена, уже открывая тетрадь.       Лидирующая часть студентов отчего-то решила, что на последней паре можно и отдохнуть, поразвлечься. Только зря они выбрали "Теорию поля", зря начали смеяться над преподавателем. Только зайдя в аудиторию, старичок с серыми волосами оттенка свежего асфальта громко представился, выкрикнув скороговоркой.       - Оркиш Мстислав Ильич.       Девушки криво улыбались, парни же от души смеялись над нелепыми жестами учителя, пока он доставал вещи. Толстая папка, ручка и карандаш, ежедневник. Последней на стол опустилась небольшая корзинка с мелом. Этого могло хватить на месяц при постоянном использовании. Мстислав Ильич что-то пробурчал про экзамены, глупо улыбнулся, посмотрев на Лобову, и начал лекцию. На доске спустя минуту монолога появилось три вывода формул, даты и имена, какие-то странные пометки и случайные латинские буквы. Старательные ученики записали всё, но а оставшиеся продолжали подтрунивать над старичком.       Преподаватель не отворачивался от доски, не ругался на шумных - а таких становилось всё больше. Материал, старательно и очень подробно объясняемый Мстиславом Ильичом, был слишком сложен, чтобы усвоить на такой скорости, с которой шла лекция. Преподаватель периодически ломал мел, резко дергая рукой. Не запнувшись ни в едином слове, мужчина брал новый кусок, отбрасывая старый за спину. Первый раз мел улетел в самую шумную парту - вторую, за которой сидела пара близняшек с каштановыми волосами. Они мгновенно замолчали, испугавшись. Но других репрессий в их сторону не последовало. Когда надломился следующий мел, его куски полетели за спину, но чуть левее - в болтающего соседа близняшек.       К четвертому куску мела, магическим образом прилетевшему прямо в цель, замолчали все, сконцентрировавшись на конспектировании. Вдруг оказалось, что Мстислав Ильич решил усложнить задачу. Каждые семь минут он стремительно и комично разворачивался на одних пятках и спрашивал что-то по объясненному материалу. В вопросе всегда была ловушка, но даже без неё мало кто отвечал. Катастрофически не хватало времени на записи. Подождав ответа секунд десять, преподаватель возвращался к доске, медленно и как-то меланхолично всё стирал, несмотря на просьбы студентов, но всё же проговаривал наиболее важные моменты заново.       Мучительно много информации по теории поля вывалилось на головы учащихся за какие-то полтора часа. Под конец пары выжатые и опустошенные они переписывали по инерции, не вникая и не реагируя на вопросы преподавателя. Мстислав Ильич весело улыбнулся, оглядывая аудиторию.       - Ну устроим опросик на следующей паре-с? - Пропел он, бережно складывая мел в портфель. Оглядев разбросанный по полу мел, старичок злорадно улыбнулся. - Аудитории держим в чистоте. Но не эту!!       И мужчина радостно рванул прочь, словно покидая место преступления. Не слышал он вдогонку, как кричали студенты о забытой папке. Открыв её, группа увидела конспект только что прочитанной лекции. Исписанные кривым почерком лежали двенадцать белых листов в мультифоре. Перевернув её, все хотели уже было найти все нужные на год записи, но в следующих мультифорах было пусто. Штук тридцать пустых файлов. И лишь в самом последнем клочок бумаги с надписью "Вернуть в 3011 на рассвете".       Подивившись находке, преднамеренно оставленной как подарок, студенты быстро сфотографировали всё, сложили как было и хотели было гадать про "рассвет", но последняя пара должна была начаться через минуты. Папку спихнули первому попавшемуся парню - Игорю, который жалобно пискнул, но согласился прийти на рассвете в 3011.       Еле дожив до конца занятий, первокурсники готовы были заключить любую сделку с дьяволом, лишь бы оказаться дома, как можно дальше от преподавателей, тетрадей и нескончаемой учёбы. Кто-то действительно проклял всё и ушёл из университета, но остальные мученики, спешно перекусив кто чем мог, поплелись на собрание с Максимом Сергеевичем и неизвестным никогда проректором.       Огромная блочная аудитории встретила всех ледяным ветром, врывающемся в незакрытое кем-то окно. Студенты злобно озирались вокруг, выбирая самое неприметное место, чтобы - не дай Бог - им не поручили роль старосты.       Анфиса смело села на первую парту, словно стараясь доказать всем своё бесстрашие. Она сияла - тяжелый день не отразился на ней никоим образом. Но вскоре выяснилось, что она сделала неверный выбор. Первый ряд находился на полметра ниже кафедры, за которую и присели вошедшие преподаватели, что автоматически прятало её от их внимания.       - Почему так мало? - громогласно вопросил Максим Сергеевич, резко прервав все вялые беседы полушепотком. - Решили, что, если поступили, можно сразу начать халявить? - Он обворожительно улыбнулся и саркастично хмыкнул. - Ну-ну, поглядим.              Быстро проведя перекличку, он шутливо-официально представил даму, до поры до времени молча сидевшую рядом.       - Дамы и господа, Марина Александровна Шебони, проректор по учебной работе и ваш худший кошмар.       Женщина привстала с легкой полуулыбкой.       - Прошу, не пугайте детей мнимыми кошмарами. - Негромко обратилась она к преподавателю, но так, чтобы услышали все. - Из нас двоих вы будете пострашнее.       - Сочту за комплимент, Марина Александровна, - склонив голову, благодарил он, хитро щуря глаза.       - Хватит паясничать, пора к делу перейти, - уже более сухо продолжила она. Лена с удивлением отметила резкую перемену в физике - он разом перестал кривляться, став словно нормальным человеком. - На повестке дня важные дела. Хоть вы устали, я прошу вас собрать свои мысли на полчаса, дабы сделать правильный выбор насчет старосты - того, кому вы доверитесь полностью в вопросах регулировки учебного процесса.       Анфиса уже поднимала руку, чтобы выдвинуть себя на этот пост, но проректор проигнорировала.       - Замечу, что вы пока плохо знаете друг друга - а мы, то есть администрация, и вовсе не обладаем информацией о вас. Обыкновенно группам выделяется около полумесяца для знакомства, выбора "лидера". Но в этом году у нас в университете слегка смещены даты посвящений, а соответственно и всех прочих организационных мероприятий. Если сегодня кто-то не сможет остановиться на одном кандидате, то этим группам будет дано ещё несколько дней - но тогда выбор будет уже окончательным.       Она замолчала, чтобы внимательно оглядеть присутствующих. Студенты понимающе кивали - кто-то больше от усталости, чем из-за заинтересованности. Но все старательно делали вид сопричастности к великому.       Марина Александровна отчего-то довольно улыбнулась и повысила голос.       - Есть ли те, кто уже определился?       Несколько групп тотчас же подошли и представили своих старост. Их надежда на скорое покидание нудного и бессмысленного собрания не оправдалась. Получив похвальбу, проректор всё же усадила всех добровольцев обратно, сказав, что будет ещё очень важная информация.       Максим Сергеевич со скукой оглядывал своих студентов, периодически останавливая взгляд то на одном, то на другом, чем до безумия пугал объект своего внимания. Когда мужчина перевёл взгляд на Лену, то встретил лишь спокойно-усталые глаза, без особой причины устремленные на него. Физик улыбнулся и отвернулся вовсе, углубившись в изучение своего ежедневника.       Когда Марина Александровна в ласково-принудительной форме заставила всех выбрать старост - для Лениной группы ею стала Анфиса, активистов по самым разным направлениям и даже тех, кто потенциально войдет в профком, проректор успокоилась. Только-только она вышла, попрощавшись со студентами, они начали судорожно собираться - был уже восьмой час. Но физик неожиданно жестоко посадил всех назад.       - Други мои, вы уйдете только тогда, когда я разрешу. - Студенты шокировано сели обратно. - Последнее на сегодня - обмен контактами. Старосты получат мой номер телефона, когда я смогу убедиться в их адекватности. До этого момента свои проблемы сообщаем мне на почту, - он аккуратно вывел адрес на доске. - Но используем её только для важных писем. Будет неловко, если вы окажетесь в папке спам и по этой причине я не смогу проверить вашу работу... - Он невинно пожал плечами. - Теперь всё. Идите.       Аудитория стремительно пустела. Лене потребовалось на минуту больше, чтобы разбудить мирно спящую Машу. Когда они спускались вниз, Кормилина пересказывала всю информацию подруге. В момент, когда они поравнялись с кафедрой преподавателя, физик, неспешно раскладывающий вещи в портфеле, вдруг бросил в них монотонную фразу.       - До завтра.