Вдали от обезумевшей Конохи

      Ноябрьский холодный дождь начался с утра, пролил весь день и усилился к вечеру, одаривая обильной влагой землю деревни, скрытой в осенней листве. Ранее разведка Конохи доложила, что в радиусе двадцати миль всё чисто и взято под строжайший контроль, поэтому лидеры деревни дали волю жителям расслабиться и пожить в своё удовольствие, заверив, что в ближайшие сутки диверсий не предвидится, и оттого этим вечером местный идзакая пользовался небывалым успехом, треща по швам от количества желающих повеселиться и выпить в дружных мужских компаниях. Многие женщины, зная традицию своих мужей оккупировать питейное заведение в подобные полупраздничные вечера, собрались в уютных, нагретых домах за игрой в карты и распития наливок, чтобы по-своему интересно провести освободившееся от быта и рутины время.       Каори также звали на одну из таких посиделок, однако она вежливо отказалась, солгав, что занята и у неё много забот, но на деле обстоятельства были иными — у её мужа Тецуо вчера был приступ необоснованной ярости, в которой она пострадала: мужчина в пылу гнева ударил Каори в живот, разорвав тем самым брюшную мышцу, и девушке пришлось тайно вызывать лекаря, чтобы тот залечил травму и помог быстрее встать на ноги. Но не по причине пошатнувшегося здоровья она отказалась от женских собраний — шок всё ещё владел её разумом, а подавленное настроение, граничащее с отчаянием, могло вызвать ворох неудобных вопросов.       Сидя в тусклой мастерской, она, как обычно, зашивала своё беспокойство в новый пояс оби, стараясь сосредоточиться на орнаменте, и с тревогой ожидала тот момент, когда некогда возлюбленный муж вернётся со встречи со своим братом, на которой мужчины, скорее всего, вспоминали былые времена, разбавив беседу парой литров креплёных настоек. Ей не хотелось разговаривать с Тецуо, видеть его, слышать… Ей вообще уже давно не хотелось с ним жить. Всё, что казалось когда-то общим, стало давным-давно прошлым, и сейчас Каори недоумевала, как могла быть настолько наивной и не распознать жестокость в мужчине с самого начала. «Ох, уж этот шаринган» — вслух произнесла она фразу и следом тяжело вздохнула. Да, во всех вспышках ярости она винила его — Тецуо постепенно терял зрение из-за частого использования своих алых глаз, а иногда мужчину и вовсе настигал приступ полной слепоты, из-за чего он мог скатиться в истерию и невменяемое состояние, в которых не отвечал за последствия своих действий. Каори цокнула языком и слабо улыбнулась вслед своим мыслям: «Скорей бы уже ослеп окончательно. Может, наконец-то успокоится и сядет корзины на ощупь плести», а затем прислушалась к мерному шуму дождя за окном. — Каори! — послышался голос со стороны входа в дом. — Принеси сухую одежду! И побыстрей!       Девушка с раздражением отложила вышивку и покрылась мерзкими мурашками отвращения, которые стали в последние полгода частым ощущением при разговоре с мужем. Встав с места, она вышла из мастерской, увидела Тецуо, сидящего на высоком пороге и развязывающего свои сандалии; заметила, что он насквозь промок: его чёрные волосы, затянутые на затылке в хвост, сочились дождевой водой, а с синего, плотного жакета с типовым клановым гербом стекали капли на недавно отмытый пол. — Вы что, на улице свои настойки распивали? — спросила она и прошла в другую комнату, где начала поиски одежды в скрытом шкафу. — А это не твоё дело, где и чем мы занимались, — грубо произнес мужчина и, справившись с обувью, покачиваясь, поднялся с места. Шлёпая мокрыми ногами по отполированным доскам, бликующим в свете ирори, прошёл в комнату, в которой хлопотала Каори. — Чего так долго? Не знаешь, где одежда лежит? — он посмотрел на Каори, что не глядя на мужчину, передала ему с поклоном вещи. — И фонарь принеси, а то темень в доме развела, — скомандовал он, дёрнув аккуратно сложенный комплект из её рук.       Каори сжала челюсть и кивнула, а затем покорно вышла из помещения, направившись за свечами. — Собирай на стол, — послышалось из комнаты через пару минут. — Я голодный, как шакал.       «И скулишь так же» — мысленно додумала фразу девушка и, натянув на каркас фонаря абажур, понесла его в комнату.       Позже, когда низенький столик с закругленными ножкам был накрыт рядом с открытым огнём, над которым кипел казан, что нагнетал своим паром тепло в помещении, Каори села рядом с жующим свой рис Тецуо и подлила ему в стакан горячего питья. Она всё также не смотрела на него, хотя мужчина с годами становился красивее и привлекательней: его губы больше не манили её, острые скулы не вызывали восхищения, а внимательный взгляд стал ненавистным, — слишком противным казался его облик, которым она когда-то любовалась. — Мне Масаи тут одну новость рассказал, — проговорил загадочно Тецуо, прожевав пищу. Он повернул голову и посмотрел на Каори: — На днях тебя видели хохочущей рядом с главой клана Харуно, — он сдвинул брови, — потрудишься объяснить, чем он тебя так развеселил?       Каори закатила глаза в предчувствии нового скандала. Сглотнув волнение, аккуратно начала: — Был дождь, он предложил мне зонт и… — С чего ты вообще начала с ним разговаривать?! — Тецуо словно её не слышал. — А ведь он мужик видный, холостой… Уже замену мне ищешь? — он вдруг замер и шумно выдохнул, пытаясь словить взгляд своей супруги. — Он просто предложил мне зонт, — вдруг громко отчеканила Каори. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! — вскрикнул Тецуо и схватил Каори за локоть. Девушка с раздражением подчинилась. — Если ты считаешь, что моё паршивое зрение — повод искать нового мужа, то ошибаешься! — проговорил он ей в лицо и сильнее сжал конечность. — Мне больно! — воскликнула Каори и попыталась выдернуть руку, но мужчина только стиснул её сильнее. — Хватит! Совсем уже спятил со своей слепотой! — она снова дёрнулась. — Я тебя предупреждаю: если ещё раз мне донесут о твоих заигрываниях с мужиками, то ты будешь сидеть дома, вообще ни с кем не общаясь! — угрожающе воскликнул мужчина.       Каори почувствовала, как у нее запылали щёки, а вся кровь прильнула к лицу. Она попыталась рассмотреть в его глазах благоразумность, но кроме злобы в них ничего не находила. — Как же ты мне противен, — процедила она сквозь зубы.       Губы Тецуо вдруг затряслись, ноздри раздулись, грудь поднялась от шумного вздоха, и он грубо дёрнул руку Каори, затем ударил её об стол. Вскрикнув, девушка почувствовала резкую боль, отчего на мгновенье потемнело в глазах, а спустя секунду кровь забушевала в ушах, отбивая сумасшедший ритм сердца. С протяжным, громким воем, выдохнув от болезненных ощущений, Каори выдернула пострадавшую руку и прижала к себе. Раскрыв рот от частого, порывистого дыхания, она в шоке подняла брови: — За что?! — Это предупреждение, — вдруг спокойно выдал Тецуо. — В следующий раз сломаю ногу, — он снова зло посмотрел на девушку, обдал её лицо горячим дыханием, а затем встал из-за стола и проследовал в комнату.       Каори вскочила с места. Нацепив впопыхах сандалии на босые ноги, выбежала из дома и ринулась сквозь ливень к лазарету. Слёзы обиды, боли и несправедливости сами покатились из её глаз, и в тот момент их было сложно прекратить. Внезапно Каори остановилась посреди тёмной и пустой улицы и, промокая под дождём, начала реветь в голос, проклиная тот день, когда вообще увидела Тецуо. Громкие завывания тонули в шуме льющейся с небес воды, и девушка дала себе волю как следует проплакаться, пока её никто не видит и не слышит. Но слёзы не кончались, а чувство отчаяния проникало глубже, вместе с холодной водой, что уже добралась до нижнего кимоно.       Каори вдруг замерла от внезапно пришедшей к ней мысли, отчего успокоилась, почувствовала, как замерзает, но к лазарету не пошла, а направилась к человеку, что мог ей помочь, — главе клана, у которого хватит власти решить её проблему. Она уже обращалась к нему с жалобами, и Мадара вроде как проводил воспитательные беседы с Тецуо, но они, видимо, не помогли. И сейчас придётся вновь унижаться и раскрывать перед главой постыдные семейные тайны, но это был единственный выход из положения.       Дойдя до дома Мадары, Каори, дрожа от холода, снова залилась слезами, захлёбываясь в жалости к себе. Взглянув на освещенный тёплым светом угол жилища, откуда доносился мужской хохот Мадары и Хаширамы — мужчины, по всей видимости, расслаблялись за игрой в карты и вряд ли ожидали плачевных вестей, она вдруг передумала идти на исповедь, боясь нарушить веселый досуг лидеров деревни своими проблемами, и уже развернулась, чтоб побрести обратно, как услышала хлопок входных сёдзе позади себя. Обернувшись, увидела в освещённом проёме фигуру Мадары и тут же низко ему поклонилась, прижимая к себе сломанную руку. — Подойди, Каори, — вдруг строго скомандовал он.       Каори выдохнула и поплелась к мужчине, съёжившись от холода, тряся мокрыми губами. Она подошла к порогу, ещё раз поклонилась и, взойдя по ступенькам под крышу, остановилась. — Что случилось? — проговорил Мадара ледяным баритоном и сделал два шага ей навстречу.       Каори почувствовала в ногах тепло, выходящее из дома, и стыд, что позволил согреться щекам. — Тецуо… — тихо произнесла она и не смогла поднять голову, чтобы посмотреть на мужчину. — Опять? — догадался Мадара и шумно вздохнул.       Противный ком снова встрял в горле Каори, и она молча шмыгнула носом, пытаясь подавить новые слезы. Тёплая, сухая рука коснулась её подбородка, принудив поднять заплаканные глаза на мужчину, и девушка увидела в уютном, жёлто-оранжевом свете сосредоточенное лицо, на котором мельком отпечаталась жалость, а затем Мадара поджал губы и, нахмурившись, задумчиво посмотрел за женское плечо. Через пару секунд вновь взглянул на девушку: — Что с рукой? — Ничего, Мадара-сама, — помотала Каори головой, шмыгнув носом, чувствуя себя побитой собакой, скулящей под чьим-то домом.       Мадара дёрнул бровью, аккуратно прикоснулся к её плечу, прошёлся вниз по руке, и Каори ощутила, как он тянет её конечность к себе. Она покорно оголила её и продемонстрировала опухшую на ней кожу, смоченную дождевой водой. Мадара, осмотрев травму, задумчиво протянул: — С Тецуо нужно что-то решать…       Каори кивнула, опустила взгляд в ноги и вдруг со злобой выпалила: — Если его не станет в моей жизни, то я не очень расстроюсь, — и в миг прикусила язык, тотчас вспомнив, с кем разговаривает.       Мадара же загадочно ухмыльнулся: — И это твоё окончательное решение?       Каори, не поверив своим ушам, вскинула голову: — Разве это возможно?       Мадара улыбнулся ещё шире, рассматривая лицо Каори, просиявшее надеждой, и, хмыкнув, ответил: — Зависит от того, на что ты готова пойти ради этого. — О каком поступке идёт речь? — спросила она, готовая согласиться на всё, что ей предложат. — Ты знаешь, — загадочно и тихо проговорил Мадара, затем медленно поднёс руку к её губам, а прикоснувшись к ним, нежно и неторопливо провел большим пальцем по нижней, оттянув её слегка к подбородку, и Каори увидела, как в его взгляде разгорелось желание, а мужской рот приоткрылся от чувственного выдоха. — Я согласна, — прошептала она, не веря, что вообще это говорит.       Мадара убрал руку от женского лица и победоносно ухмыльнулся. — Иди в лазарет, я всё решу, — скомандовал он и развернулся ко входу, добавив в проёме: — А потом назначу дату нашей встречи, — зашёл в дом и закрыл створку.       Искреннее удивление согнало отчаяние с его насиженного места и заставило Каори раскрыть в шоке рот: вот уж она не думала, что Мадара, замеченный только в безопасных связях с куртизанками в кварталах увеселений, будет так грубо намекать ей на близость! Вскинув брови, пребывая в крайней степени недоумения, она сошла с порога, вновь вздрогнула от холода, дождя и ноющей боли в руке, но внезапно улыбнулась: это будет интересное мероприятие. «Побывать в постели Мадары Учихи? Ох, сколько же девушек об этом мечтает! Да только неприступен он, как замок самого сёгуна… А тут такие заявления! Ещё и на Тецуо можно гроб заказывать…» — думала Каори и вдруг расхохоталась от мелькавшей на горизонте перспективы зажить по-новому.       Уходя прочь от дома Мадары, Каори радовалась так, словно сами боги услышали её мольбы и снизошли до решения проблемы. И ни ноябрьский холод, ни дождь, ни взвинченный дома Тецуо не смогли бы погасить разгоревшееся пламя надежды взбунтовавшегося от несправедливости раба. Осталось только дождаться, когда супруг обратится в мертвеца, — и тогда можно будет вновь вдохнуть полной грудью, и отряхнуть ржавые крылья, не боясь в будущем унижений, страданий и побоев. А под покровительством Мадары и вовсе расслабиться, не думая о тяжести жизни и превратностях судьбы… Ведь так?       Вдохновляясь фантазиями о свободе и самостоятельной жизни, Каори широко улыбалась, шагая по лужам к лазарету, прижимая сломанную, ноющую руку к груди. А ливень всё не прекращался, щедро одаривая водой деревню, скрытую в листве, и мрачный, промозглый вечер сгущал свои краски, укутывая тьмой согретые дома…