Вдали от обезумевшей Конохи

— …но, полагаю, письмо в руки к нему так и не попадёт, — заканчивала свой душещипательный рассказ Каори, причёсывая сонную белокурую малышку, что тем временем вяло грызла орех, засунув пальцы в рот вместе с ним. Минами сидела напротив своей наставницы и внимала повествованию, крутя в руках пустую пиалу. — Проснулась я той же ночью от того, что на живот упало что-то тяжёлое. Раскрываю глаза — а это голова Мацусимы, — Минами громко ахнула после этой фразы, а Каори продолжила: — И Мадара над душой стоит, весь из себя на взводе. Ни слова не проронил. И три дня уже со мной не разговаривает, — протяжно выдохнула женщина, отложила гребень и принялась обвязывать лентой небольшой белый хвост. — Не смотрит на меня, избегает моего общества, спит в отдельной комнате, а все распоряжения передаёт через Амари, — доделав несложную причёску, она поднялась с нагретой жарким днём террасы и ушла вглубь дома прятать гребень. — Думаете, не простит? — громко спросила Минами, отложила пиалу и поманила к себе дочь, что всё с тем же усердием смаковала грецкий орех. Малышка в жёлтом хаори помотала головой, прищурилась от вышедшего из-за туч солнца, а затем засунула пальцы второй руки себе в рот, размазывая слюни по подбородку.       Спустя минуту Каори вернулась со второй пиалой и наполненным чайником. — Скорее всего сейчас размышляет о цене этого прощения и всё никак не может её назначить, — она снова села на своё место, подлила жидкости в чашу Минами и наполнила ещё одну. — Но вскоре придумает метод расплаты, перестанет делать вид, что меня не существует, и озвучит приговор, — резюмировала она и, взяв пиалу в руки, посмотрела во внутренний сад, ослеплённый солнечным, послеполуденным часом. — А вы в очередной раз согласитесь… — с грустной улыбкой вздёрнула брови Минами. — Так странно видеть в вас покорность… — она посмотрела туда же, куда и наставница. — Помнится, когда-то вы хотели стать независимой куноичи и даже затратили немало усилий, чтобы приблизиться к этой мечте.       Каори молча усмехнулась, поставила пиалу на деревянный, отполированный пол, поднялась и сцепила руки на груди, всё так же смотря вглубь сада. — Куноичи… — протянула она. — Мадара мне часто говорил, что я «кто угодно, только не шиноби», — женщина хмыкнула и умолкла. — И нет вещи более непостоянной, чем жизненные цели, Минами-чан, — чуть погодя, добавила она. — Особенно когда у тебя есть дети. — В этом вы правы, Каори-сама. Однако… Если бы когда-то Мадара-сама не положил на вас глаз, всё могло бы сложиться иначе, — сказала она и попыталась вытащить детские пальчики изо рта малышки, которая тут же издала рёв недовольства, отчего девушка оставила ребёнка в покое. — Он заприметил меня куда раньше, чем тебе кажется. Так что правильней говорить «если бы я не сбежала с Тецуо, всё сложилось бы по-другому», — Каори выдала тихий смешок и вздохнула. — Как вы могли этого не заметить, раз всё началось настолько давно?       Сдвинув брови, Каори почесала переносицу, а затем пустилась в ностальгическое повествование: — Честно говоря, я только здесь начала вспоминать детали, предпосылки… — она замерла, уставившись в одну точку. — Мадара смотрел на меня по-особенному с первой минуты нашего знакомства, — она вновь нахмурилась, вспомнив их ранние встречи, — слишком пристально, что ли… И при этом сторонился меня изо всех сил, в разговор даже не вступал, — она оглянулась и посмотрела на внимавшую рассказу Минами. — Оно и не мудрено, ведь я была замужем и упивалась счастьем семейной жизни, а он не смел рушить счастливый союз. А потом Мадара стал лидером клана… — Каори усмехнулась. — И стоило насторожиться, когда он ставил перед Тецуо порой неподъёмные, опасные задачи, а меня постоянно держал в тылу или давал пустяковые миссии, — она сделала пару шагов к опорной балке крыши и прислонилась к ней, — словно берёг для чего-то. А вот Тецуо всячески толкал на смерть. А он всё не умирал и даже не собирался, — женщина замолчала, полностью погрузившись в моменты десятилетней давности, глядя на них сквозь опыт прожитых лет и, чуть помолчав, тихо добавила: — Мадара наблюдал годы за мной, за моей влюбленностью, которая меркла день за днем, и таки дождался того времени, когда она погасла насовсем. — Ждал семь лет? Он же мог просто подставить Тецуо! — с недоверием вскинула брови Минами и увидела, как ребёнок резво подорвался и потопал вглубь дома. — Гордость не позволила, — Каори обернулась и посмотрела в глаза девушки. — Ему было необходимо, чтобы я сама к нему пришла. В слезах, соплях унижалась и просила решить проблему, — она широко улыбнулась, — а он, как благородный воин, меня бы спас. И спас же! В обмен на одну ночь со мной… И не просто ночь, а избрал новогоднюю для оплаты услуги. Но этим история не ограничилась, — она отстранилась от балки и прошла два шага. — Ещё эта сказка про великое предназначение… — Разве оно не состоит в том, чтобы воспитывать его детей? — отхлебнула Минами свой чай и подняла голову. — Полагаешь, он думал о будущих детях в тот момент, когда мне угрожал? — спросила Каори и тихо рассмеялась. Затем села вновь на место и взяла пиалу. — Выдумал эту небылицу в оправдание собственной жестокости, чтоб хоть как-то мою ненависть смягчить! — она цокнула языком и замолчала. Посмотрев в чашу, сдвинула брови. — Вот к чему приводит запрет на эмоции в детском возрасте — вырастая, эти люди не умеют их выражать, — Каори подняла голубоглазый взгляд на Минами. — И злятся, когда это к месту, важно и необходимо, но ничего не могут с этим поделать.       Тем временем к ней подбежала девочка и вложила в её руки найденное в закоулках кухни яблоко. Каори поняла намёк ребёнка и поднялась с места, чтобы раздобыть нож для чистки и нарезки фрукта. — А если бы вместо угроз он признался вам в чувствах… — говорила вслед Минами. — Вы бы не сбежали из Конохи? — Я не знаю, — вернулась наставница с мелким ножом. — Что случилось — то случилось, — вздохнула она, снимая кожуру с яблока под пристальным детским надзором. — Сейчас я просто благодарна за то, что жива и могу дышать, — разрезав фрукт на мелкие части, отдала его малышке. — Вам бы книгу написать, Каори-сама, — улыбнулась Минами и приняла из рук заботливой дочери кусок яблока. — Такой сюжет пропадает! — И Хашираме передать. Пусть знает, что у него в деревне творится, — хохотнув, положила себе в рот зелёную кожуру Каори. — Можно тираж на всю Коноху напечатать. Ока-сан плевалась бы, но читала бы взахлёб! — рассмеялась девушка, и малышка тут же подхватила её смех. — Я ей лично экземпляр подпишу! — расхохоталась женщина и вдруг услышала: — Каори! — она обернулась на строгий баритон. — Есть разговор, следуй за мной, — увидела серьёзного Мадару в паре метров от себя.       Мужчина блеснул глубиной своего тёмного, надменного взгляда и, развернувшись, последовал к выходу из дома. — Придумал, — многозначительно подняла брови Каори, совершенно не испытывая волнения перед грядущим разговором. — Тогда я пошла, — улыбнулась Минами, хватая малышку на руки, поднимаясь с пола. — Спасибо, что присмотрели, — она поклонилась и торопливо пошла к выходу.       Через полминуты где-то за входными сёдзе слышалось, как девушка приветствует Мадару в официальном стиле, и за ней тем же моментом спешила Каори — зашнуровав сандалии, вышла из жилища, съежилась от строгого, обвинительного взгляда мужчины и устремила глаза в пол. — Твоё творчество? — послышалось над ухом, и женщина увидела, как мужская рука ей протягивает помятый самодельный конверт, подписанный её почерком. Она кивнула в полупоклоне, взяла письмо, и затем последовало саркастичное: — Складно написано. Я почти поверил, — Мадара осмотрел Каори с головы до пят, развернулся и зашагал сквозь входную арку, приглашая тем самым женщину присоединиться к своей прогулке.       Долго шли: молча и далеко. Миновали деревню и примыкающую к ней главную дорогу. Свернули полем и пустились по тропинке вниз к океану. Каори шла чуть позади Мадары, смотря, как развеваются на ветру его длинные волосы, как дёргается расшитый герб клана Учиха на спине его синего хаори, что она сшила буквально полгода назад, и он идеально сел на его плечи без предварительной примерки. Прошли вдоль обрыва над морским прибоем, и Каори уже терялась в догадках, куда ведёт её мужчина и к чему такие длинные маршруты для односложного разговора. Взошли на холм сквозь траву, покачивающуюся на ветру, — и перед ними раскинулся вид на беспокойный океан и селение, на зелёные горы и заваленное ущелье, а после они остановились.       Мадара молчал, глядя прямо перед собой, будто старался рассмотреть какую-то точку за горизонтом. А Каори с тоской ожидала приговора — пора было услышать решение, что принял хозяин её жизни. — Ты понимаешь почему я тебя не убил? — вдруг громко проговорил он, не оборачиваясь. — Время смягчило твой характер и поумерило ярость? — подняв бровь, произнесла Каори, глядя в его спину, и увидела как плечи вздымаются от протяжного вздоха.       Чуть помедлив, мужчина обернулся: — Я не хотел, чтобы дети после этого встали на путь мести и превратили свою жизнь в бесконечную погоню за возмездием, — сурово поговорил он, а на его лице отразилась притязательность. — Это не то будущее, которое я для них готовлю, — и вновь обернулся к горизонту. Помолчав, со вздохом выдал: — Это моя вина. Не нужно было давать тебе столько свободы — идя на поводу своих эмоций, ты совершаешь ошибки, — Каори в ответ виновато опустила голову, — к тому же, глупо было ожидать верности от женщины, которая возжелала смерти своему мужу, — Мадара ухмыльнулся, — и успешно свела его в могилу.       Каори поджала губы и ощутила, как тёплый ветер пробрался в слои её кимоно, а когда Мадара развернулся к ней, сцепила руки в замок и посмотрела ему в глаза. — Я дам тебе выбор, — он сдвинул брови и опустил подбородок, — ты можешь исполнить свою мечту стать независимой и уйти из селения, пообещав мне, что ни я, ни дети тебя больше никогда не увидим, — провёл пальцами по её щеке, — или же остаться, но не в качестве моего доверенного лица, или соратника, или человека, с которым можно строить совместные планы… — Мадара ухмыльнулся. — А как во всём послушная рабыня, не имеющая ни прав, ни авторитета, ни положения, — он заправил прядь белых волос на женское ухо. — Как в Конохе? — вскинула брови Каори. — Хуже, — кивнул мужчина и добавил с насмешкой: — Там тебе хотя бы разрешали разговаривать.       Каори повернула голову и со вздохом посмотрела на гребни далёких волн. — Итак, твой ответ? — требовательно проговорил мужчина.       Каори в недоумении дёрнула плечами: — Странный выбор: в любом случае я лишаюсь всего. — Зато голова на месте, и через неё ты даже что-то вещаешь, — процедил укоризненно Мадара, оторвался от созерцания задумчивого лица своей женщины и увидел вдалеке бегущих сыновей. — Ото-сан! — радостно кричал Масамэ, пробираясь сквозь поле и траву, размахивая чем-то зелёным в руке.       За ним поспевал Изуна, пребывая в таком же взволнованном состоянии. Добравшись до отца, Масамэ вложил ему в руки старый, потрёпанный свиток и затараторил: — После завала ущелья и перевала обвалилась часть утёса… — он с волнением смотрел, как Мадара, нахмурившись, разворачивает артефакт. — И там, внутри, оказались пещеры с какими-то большими кувшинами! А в них был песок, а в песке вот! Что это за язык?       Изуна также добежал до родителей и застыл в волнительном ожидании. — Старояпонский, — сощурив глаза, выдал Мадара, явно пытаясь понять содержимое свитка. — И что тут написано? — Масамэ с интересом заглянул в бумагу. — Пока мне удается распознать только одно слово, — он склонил голову, читая иероглиф, — Ооцуки. — А что оно значит? — Масамэ попытался отыскать слово на бумаге. Изуна, вцепившись в руку Мадары, также заглядывал в свиток. — Похоже на фамилию героя из сказки про Мудреца Шести Путей, — протянул Мадара и с любопытством прикусил губу. — И много там таких кувшинов? — он посмотрел на старшего. — Больше тридцати! — воскликнул мальчишка и, схватив край отцовского рукава, потянул мужчину в сторону поля. — Там ещё пещеры есть! — он махнул рукой на развалившийся от тряски утёс. — Но они уходят аж вглубь!       Мадара с азартом улыбнулся, свернул свиток, спрятал его в рукав, взглянул на Каори, что с интересом наблюдала за происходящим, и проговорил: — Стоит на это посмотреть, — и двинулся быстрым, уверенным шагом вперёд, мальчишки же, радостные до безумия, стартовали за ним.       А Каори, вздохнув, с грустью улыбнувшись и скрестив руки на груди, медленно побрела следом, смотря на удаляющиеся синие спины с расшитыми гербами клана Учиха, и вновь погружалась в свои тревожные мысли…