Сказки могильного камня

Иголка была слишком острой. Девочка отдёрнула от веретена руку и сунула палец в рот. Вкус крови показался ей не металлическим, как это обычно бывает, а уж очень странным: как будто подмешали диких трав. Кормилица не поверила, но отчего-то нахмурилась. Во дворце издавна ходил слух, что карга-ведьма наслала проклятие на королевскую дочку, когда та была ещё совсем младенцем. За что – неизвестно. Просто не понравились ей ясные глаза малютки, бесстрашно глядящие в её отвратительное лицо. С тех пор всякая неприятная случайность вызывала тревогу в окружении принцессы. Но вот уже как четырнадцать лет подряд беды обходили стороной её золотистую, озорную голову. Девочку увели и больше то веретено не вспоминали. Но именно тогда загадочная болезнь накинулась на неё. На следующий день принцесса устала раньше обычного. Через неделю стала вовремя засыпать, а через две – проситься в опочивальню с первыми лучами заката. Кормилица была рада: неугомонная девица наконец-то перестала носиться с утра до ночи по саду и дворцу. Но время шло и спустя месяц-другой состояние принцессы начало тревожить. Юная девушка избегала появляться на публике, предпочитая тёмные углы и старые кресла. Шумные мероприятия её утомляли. Равнодушным взглядом красавица провожала снедаемых любопытством придворных. На прогулках она стремилась найти удобную поляну или хотя бы сук дерева, на котором можно если не прикорнуть, то посидеть в спокойствии. Он стала лениться на занятиях, хотя прежде проявляла интерес и такие способности к наукам, какие и в юношах не часто сыщешь. Ела мало, спала зато часто. Так шёл год за годом, и когда королевской дочери минуло двадцать лет, она была похожа на собственную тень. Родители не утруждали её больше наставниками и учителями. Они ждали возможности поскорее выдать дочь замуж. Но увы: все иностранные государи, их сыновья и братья были заняты. Наконец рядом с этой прекрасной как роза, но вялой как омертвевший лист девушкой не осталось никого, кроме старой кормилицы. Вскоре после двадцать первого дня рождения принцессы её состояние ухудшилось. Она спала целый день, и еле добудились её к вечеру. Девушка уже не напоминала даже себя прежнюю: с вечно сонного лица исчез румянец, неподвижные обычно глаза казались неживыми. Даже золотистые волосы не колыхал ветерок. Всё, о чём могла думать принцесса, это сон. И хоть на задворках сознания она понимала сколь плачевно такое положение, бороться с этим наваждением не было сил. От природы добродушная, принцесса горевала, что доставила своим родным столько разочарований, но ничего не могла сделать. Волю её парализовало. Кровь стала двигаться медленнее. А веских причин чтобы сопротивляться проклятию она не находила. Да, это было проклятие. То самое, о котором много лет назад судачили болтливые языки, упоминая иглы веретён и поцелуи чистокровных принцев. Считалось, что одно разрушит чары другого. А принцессе было всё равно. Ей не хотелось ничего менять, всё, что ей было нужно – это сон. Провалиться, сгинуть в тёмных царствах своего сознания, не слышать, не видеть окружающего мира. Пребывание в нём приносило лишь неудобства, усталость и раздражение. Безразличны стали лица родных и близких, не трогал больше голос старой кормилицы. Принцесса зарывалась лицом в перину и отключалась. Ах, какое это было упоение! Чувство сладостное, томящее, хотелось спать ещё и ещё. И больше никогда не просыпаться. Это было похоже на лучшее из вин, которым упиваешься до смерти. На величайшее из наслаждений, которое стоит того, чтобы потерять всё. На избавление от горестей и бед. Однажды вечером принцесса скушала пару виноградин, кинула долгий взгляд на окно и закрыла веки. Больше она не просыпалась. Паника утихла во дворце так же быстро, как и началась. В меру погоревав, родители приказали сколотить красивую башню рядом с дворцом, окружить её рощей высоких деревьев, да и разместить там принцессу. На лучших перинах, в тепле и уюте. Каждый день кормилица приходила проведать своё чадо. Каждый день она докладывала королю и королеве, что изменений нет. И так шли месяцы и годы. Кормилица дряхлела, у родителей спящей красавицы не переводились важные дела. Со временем они перестали призывать к себе старую женщину, а затем и вовсе о ней забыли. Да и о дочери тоже. Кормилица умерла. Умерли король и королева. Почили в бозе их дети, внуки, придворные, заморские послы. Исчезли все свидетели проклятия принцессы. Не осталось даже тех, кто знал, какой секрет скрывают замкИ старой башни. Да и до того ли было людям? Столица переживала не лучшие времена. Маленькое княжество отступало под напором диких лесов и полчищ разбойников. Настал день, когда все жители покинули город, отправившись в другие, более благополучные места. На улицы пришла разруха. Обваливались крыши домов, крошились каменные стены, песок и высокие травы проникали во все щели, погребали под собой историю и память этого места. Только башня гордо возвышалась, венчая собой руины. Рубин в короне запустения. Нередко одинокие путники забредали сюда. Одних вела любознательность, других – жажда славы, а третьи просто заблудились. Таким был и принц. Это был принц той же страны, но трижды поменявшей название и дважды – династию. Нерадивый юноша отбился от остальных охотников и теперь слонялся по лесу. Вид развалин удивил его. Не сведущий в истории, королевский сын и знать не знал, что отыскал древнюю столицу. Всё, что он увидел – груды камней, да указующий в высь перст башни. От нечего делать, к ней принц и направился. Рискуя сломать себе ноги, юноша отважно поднимался по старинной лестнице, неловко наступая щёгольскими сапогами на осколки камней. Добравшись до верхнего яруса, он увидел запертую дверь. В характере принца было отступаться от сложных задач, однако он заметил, что доски обратились в труху, а замок поела ржавчина. Юноша лихо справился с препятствием и вскоре оказался в заветной комнате. Ещё не успела улечься пыль, ещё не закончил принц отряхивать свои пышные рукава, как взору его предстала дивная картина. В роскоши, достойной королев, на изысканном ложе, в окружении шелков и мумифицированных роз лежала девушка. Прекрасная, как весенний цвет. Казалось, что это правительница лесной страны прилегла отдохнуть. Из стрельчатых окон и полуразрушенной крыши тянулись вьющиеся растения. Солнечный свет ласкал золотистые волосы, оживлял бурную зелень. Воистину волшебная картина, достойная кисти лучшего живописца. Но таково было лишь первое впечатление принца. Переборов волнение, он подошёл ближе. На волнистых локонах и нежной коже покоилась вековая пыль. Жемчужины отрывались с бархатных рукавов и падали на покрывало, оставляя после себя рваные серебряные нити. Глаза были плотно прикрыты, и принцу показалось, что на густых ресницах виднеются другие нити – паутинки. Ему вдруг стало тошно. Девушка, безусловно, была жива. Её грудь равномерно вздымалась, а от тела исходило тепло. О, это пышная грудь, нежная шея и изящные руки! Незнакомка не казалась измождённой, как большинство аристократок, но обладала станом упругим и гибким – юноша был без ума от женщин, подобных этой. Пресытившись в компаниях знатных дам и безвестных простолюдинок, уже замечая признаки болезни от неуёмных развлечений, принц рассматривал лежащее перед ним тело. Мысль порезвиться с этой лесной нимфой, этой феей древних руин показалась ему забавной. Однако нездоровое любопытство тут же сменилось отвращением. Удобное ложе было засыпано сухими листьями, ветками, мёртвыми мухами и мотыльками. Ткань в нескольких местах порвалась и расползалась волокнами. Меж подушек новые пауки сплетали лабиринты над окоченевшими трупами предшественников. Десятилетиями, а может даже сотнями лет пыль опускалась на кровать безымянной красавицы. Переведя взгляд на её лицо, принц нервно усмехнулся. Коралловые губы были манящи, но бледны. Глаза, нос и лоб безупречны, но фарфоровая кожа давно стала тонкой и голубые вены проступали на висках как у покойника. Отступив на шаг, пришелец усмехнулся снова: какое безумие! Ему вдруг пришло в голову, что он мог бы припасть к этим тёплым, но таким бескровным губам. Какое-то чувство, пришедшее извне и будто внушаемое кем-то, подталкивало сделать это. Казалось, что тогда глаза спящей распахнутся и щёки вновь наполнятся румянцем. Но принц был упрям. Отвращение завладело им и избавило от наваждения. В насмешку над неизвестным, он поднял крупную ветку и грубо ткнул девушку в бок. Она не проснулась и её дыхание не нарушило ритм. Зачарованная сном, незнакомка продолжала ждать то единственное, что вернёт её к жизни. Но юноша не желал в этом участвовать. Удобнее перехватив свой охотничий рог, принц стал осторожно спускаться по разрушенной лестнице. Он не обернулся ни разу.