Не растворяйся...

После того, как Чонгук уехал, Чимин заснул нормальным сном, это первый раз за два года. Ему снилось поле, в котором гулял Чон Чонгук и звал с собой. Лёгкий ветер развивал блестящие волосы, а мягкая улыбка кружила голову. Проснувшись из-за криков, которые доносились с низу, Чимин встал и приоткрыв дверь, стал прислушиваться. Это был голос брата. Он на кого-то кричал, требуя объяснений, не понимая, что от такого тона, никто отвечать не сможет. Проклиная свою любознательность, Чимин как вор крался по лестнице, пока не увидел Кая в гостинной. На молочном ковре красовалось уродливое пятно чёрного кофе, осколки фарфоровой чашки хрустели под дорогими туфлями брата, а сам он притянув парня из прислуги за рубашку, кричал на него. — Чёртов ублюдок, этот ковёр стоит дороже твоей шкуры! Я тебе руки переломаю, ты всё равно ими пользоваться не умеешь, отсталый урод! — Кай скрутил руку бедного парня и стал уже выгибать под неестественным углом, как Чимин, путаясь в ногах бежал по лестнице. — Кай стой! Не надо, отпусти его, он же неспециально! — всё же запнувшись о край ковра, Чимин упал прямо брату в ноги. Острые осколки вонзились в нежную кожу ладоней и окрасили их в красный. Кай оттолкнул прислугу со словами: «Исчезни», и присел возле Пака. — Дорогой мой брат, кто тебе разрешал указывать мне что делать? Ты меня учить вздумал? — резко встав, Ким рывком поднял Чимина за руку, тем самым, заставляя его наступить на стекло. — Прекрати, я совсем не это имел ввиду, — по мере наступления Кая, Чимин пятился назад, пока не врезался в дубовую дверь. «Чёрт, зачем этот парень закрыл её», Пак уже пожалел, что заступился за него. — Чимини, я же просил, будь хорошим мальчиком и я буду хорошим, не нужно проверять на прочность моё терпение, ты же как никто знаешь, оно у меня почти отсутствует, — Кай взяв в ладони лицо брата и прислонившись к его лбу, прошептал почти в губы. Чимин часто задышал, не задумываясь, что опаляет чужие губы. Он дрожал в руках Кая от страха, который парализовал всё тело, он хотел оттолкнуть брата, сбежать и спрятаться так, чтобы никто не нашёл, но только тело его не слушало. Неосознанно Чимин облизал губы из-за нервов, но на Кая это произвело «неожиданный» эффект. Он не сводил глаз с губ брата, которые блестели от слюны. В этот момент он не мог понять кого ненавидит сильнее, себя, за неправильное желание, которое сжигало изнутри или брата, который вызывает это желание. — Клянусь Богом, в которого не верю, если ты сейчас не прекратишь, я совершу то, за что ненавижу тебя столько лет, — прикрыв глаза и гулко сглотнув, произнёс Кай на грани слышимости. Он ненавидел маленького Чимина за то, что из-за него и его матери разрушилась его «счастливая» семья. Чимин рос и вместе с ним росла ненависть Кая. Его раздражали медовые глаза, которые всегда смотрели с высока, пухлые персиковые губы, которые никогда ему не улыбались, шёлковые волосы и желание в них зарыться носом, маленькие руки, что до тошноты идеально помещались в одну его ладонь. Он ненавидел Чимина за то, что он заливисто смеётся, но только не с ним, к примеру, с Ким Тэхёном, которого он тоже ненавидит, за то, что может обнимать Чимина, зная что не оттолкнет. Ненавидит всей душой за то, что любит, своей неправильной, порочной любовью... — Но я ничего не делаю, я не понимаю тебя, о чём ты го... — последнее слово Кай утопил в злом поцелуе. Он целовал до крови и ненавидел, но не Чимина, а себя. Чимин застыл, не понимая, что происходит. Он не мог осознать и принять действительность, в которой его брат, пусть и неродной, целует его. Кай медленно отстранился, разрывая кровавую ниточку слюны. Он выпрямился, смотря в шокированые глаза брата. Он выглядел потерянным и испуганным. Кай видел, как по мне принятия произошедшего, Чимин ломался на глазах, его губы задрожали, острые плечи опустились, а глаза заблестели отчаянием. Кай хотел его обнять, но Чимин оттолнул его силой, которая непонятно откуда взялась, пачкая белоснежную рубашку «брата» кровавыми отпечатками трясущихся рук. — Не смей, не смей меня трогать! — Чимин истерично закричал, толкая Кима прочь от себя, который хотел его удержать. —Чимин успокойся, — Кай держал маленькое тело, которое билось в истерическом припадке. Махая руками, Чимин перепачкался весь в крови, у него случился срыв. Это стоило ожидать, он всегда всё копит в себе, запирая под сотнями замков свою боль, без шанса на выход, но всё имеет свой предел и придел Чимина, только что остался позади. — Чимин, Чимин прекрати. Прекрати мать твою! — Пак мгновенно затих. На мокрой от слёз щеки, горела сильная пощёчина. Чимин держался рукой, за больное место, окрашивая её кровью и тихо глотая слёзы. Это первый раз, когда Кай ударил его, брат никогда не понимал на него руку и никогда не целовал его, но видимо решил исправить это за один раз, не заботясь о том, что для Чимина это слишком. Опустив голову, Чимин направился прочь из этого места, но тяжёлая рука схватив за тонкое запястье, не дала это сделать. С прикосновением Кима, у Чимина моментально подкатила новая истерика, его затрясло, мотая головой в разные стороны, он беспрерывно повторял, чтобы его не трогали. Толкая Кима от себя, который не сдвинулся и на сантиметр, он задыхался. Увидев, что Пак судорожно пытается глотнуть воздух, что безрезультатно, Кай матерясь отступил, поднимая руки. Пожалел ли он о своём поступке? Определённо нет. Столько лет он представлял, каков на вкус поцелуй с Пак Чимином, он думал что, он приторный как мед, тягучий как патока, с ноткой нежности и щепоткой невинности. Но на деле, он солёный как море, с железным послевкусием, отдает горечью дрожащих, мокрых ресниц и взглядом полном отвращения. Но Кай неразочарован. Всё, что связано с Пак Чимином, не может разочаровывать. Чимин рухнул на мраморный пол, заляпанный собственной кровью и кое-как сделал долгожданный вдох. Через мгновение, он осознал свою глупость. — Поднимайся и иди к себе, ты потратил достаточно моего времени, — зачесав русые волосы и схватив с кожанного дивана пиджак, Кай твёрдым шагом покинул гостиную. Через несколько минут послышался звук, отъезжающего автомобиля. — Господин, давайте я вам помогу, вы ранены, — в комнату, тихим шагом зашла горничная. —Пошла вон... — тяжело дыша, прошептал Чимин. — Но... — Я сказал пошла вон, оставьте меня в покое! — срывающимся голосом закричал Пак. Девушка вздрогнув, поспешно удалилась, прикрыв дверь. Кое-как, игнорируя боль в ступнях, Чимин качающейся походкой вышел из комнаты, а за тем и из особняка. Мелкие капли дождя смешивались с высохшими слезами и следами цвета шато и оставляли грязные разводы на бледных щеках. Чимин шёл, не обращая внимания на вопросы охраны и недоуменные взгляды. По мере приближения к воротам этого ада, в душу парня закрадывалась паника, что выйти за них, действие из ряда невозможых вещей. Но высокий мужчина, стоявший у них, понял намерения Пака и открыл клетку. Сделав шаг за порог этого места Чимин почувствовал, что дышать стало легче. Притормозив, он повернулся к охраннику и тихо попросил денег на такси. Без лишних слов протянув купюры, мужчина закрыл ворота. Спрятав деньги в карман пижамы, Чимин побрел по пустой дороге. Его голова была пуста или он так просто думал, потому что тяжело, потому что Чимин возможно меньше, но никак не больше, чем обычный человек. Чувство, которому нет названия, но которому синоним точно «безысходность», впивалось словно иглы в лёгкие, которые и так качают ненавистный воздух через раз. Он прекрасно знал, что обманывая себя в том, что он не замечает того, как «брат» на него смотрит, ничем хорошим не кончится. От этого вовсе не легче. Он всегда боялся, что недосказанность и неопределенность между ними, может смениться чем-то чётким и от этого более сложным. Редкие машины, проезжающие мимо, не были виновны в равнодушии своих хозяев. Чимин не в обиде. Его целью было не место, а сам факт того, что он куда-то направляется, даже если конца пути может и вовсе не быть. Не ощущая холода, который пробирал каждую клетку тела и боли в израненых ногах, парень нёс другую, более извращенную боль. От неё не избавиться, приняв анальгетики поход к доктору тоже не увенчается успехом. Она как раковая опухоль, прогрессирует, оставляя метастазы на поломанной душе и разуме человека. Убивает медленно, проводя любезно за руку по всем кругам Ада, конечно по Данте, но не как просто зрителя, она в полном объёме превращает тебя в завсегдатая. Вдруг серебристый мерседес резко тормозит около Чимина. Очень знакомая машина. Как в замедленной съемке, окно с водительского места опускается. — Чимин?! — Чонгук был шокирован видом парня. Выскочив из машины, он стал осматривать Пака на наличие серьёзных повреждений. Он не понимал, что могло случится, что этот парень с лицом ребенка, выглядел таким убитым. На его хрупком теле висела насквозь мокрая светлая пижама, которая пугала бурыми следами. На лице был виден свежий, большой синяк. Красивые глаза были заплаканными и даже дождь это не смог скрыть. Взяв в свои теплые руки дрожащие руки Чимина, Чон увидел глубокие порезы. Ни говоря ни слова, Чонгук открыл дверь, подталкивая Пака сесть, но тот стал упиратся. — Нет, я не поеду,— скидывая чужую руку и отступая на два шага назад, прошептал Чимин. Он не хотел возвращаться в то место. Он был уверен, если сейчас он встретит Кая, то это будет последним гвоздём в крышку его гроба. —Не упрямся, ты можешь заболеть и твои раны нужно скорее обработать, — Чонгук мягко улыбнулся, подходя к Чимину. —Мне всё равно, я не вернусь туда, — словно ребёнок затряс головой Пак. Чонгук уже ненавидел того, кто посмел причинить боль этому мальчишке. Тот, кто это сделал, не может называться человеком. — Чимина, не бойся, я не отвезу тебя туда, куда ты не хочешь. — Чонгук аккуратно взял в свои крошечные ладони. — А давай поедем ко мне в гости, я познакомлю тебя со своей собакой. Уверен, вы подружитесь, — заглядывая в бездонные глаза, тихо проговорил Чонгук. — А она большая? — шмыгнув красным носом, спросил Чимин. Он не сбросил чужие руки, которые в этот момент, казались совсем нечужими. — Да, Бам большой, но его доброе сердце ещё больше его самого, —Чонгук заправил чёрную прядь чужих волос, и не отпуская холодную руку, усадил Чимина в машину. —Давай я тебя пристегну, — сев в тёплый салон, Чонгук пристегнул парня, который теребил длинный рукав. Заметив это, Чонгук накрыл чужую руку, —Не волнуйся Чимин, я никогда не сделаю тебе больно и не обижу тебя, — Пак поднял глаза и слабо улыбнувшись сказал: — Я это уже слышал. — Посмотри мне в глаза и скажи, разве я похож нам человека, который лжёт? — Чонгук серьёзным взглядом смотрел в глаза напротив. — Нет...