Вена не верит слезам...

      Я не боюсь, с моей работой у меня нет на это право! Просто всегда немного волнительно, когда приходишь в новый коллектив. Это только потом, когда оный перестаёт быть новым, ты понимаешь, что здесь так же, как и везде, роли статичны, сменились только рожи (простите, лица). Кто-то любимчик, кто-то формальный лидер, кто-то серый кардинал, кто-то крот, кто-то сфинкс, держащийся особняком, а кто-то груша для битья… И дай Бог не оказаться этой самой грушей… Однако с новичками, приходящими в устоявшийся костяк, так и происходит… Но не будем о грустном!       Как говорят, первое впечатление неизгладимо, и мне нужно доказать раз и навсегда, что глаза у меня не только для штукатурки, в голове у меня не опилки, а мозг и что вообще мой путь в этот отдел (и в полицию в целом) лежал не через постель. Выходим из машины, вдох-выдох… — А вот и коллеги, — послышался голос шефа, который без лишних церемоний широким шагом направился к двум мужчинам.       Дааа, судя по тому, как на нас уставились эти двое, это, действительно, мои новые коллеги. Вот и познакомимся на месте преступления и с местом преступления. Одним ударом двух зайцев! А как иначе в очередной раз начинать жизнь с нового листа? — Интересно, почему Рихард задерживается? Я взял с собой кофе! — проворчал Бёк, вылезая из служебной машины. — Думаешь, он должен учуять его запах в любом уголке Вены? — усмехнулся Хел, ловко выскакивая из машины, что при его комплекции было удивительно. — Нет, конечно, просто термос сломался, кофе стынет, и мне одной чашки было мало! — Не ворчи, с меня, например, сегодня булочки с колбасой, иной раз порадуешься, что в полку пребудет! — Ты же не будешь заставлять даму покупать нам булочки? — изогнул бровь Кристиан. — Бёк, не даму, а коллегу, — поправил Хел, подкрепив своё замечание многозначительным взглядом поверх очков. — Какая разница? — Бёк, если не хочешь попасть в чёрный список так называемой дамы, не вздумай ей ставить на стол чашку с горячим кофе до её прихода или, того хуже, букет цветов. А равно Боже сохрани открывать перед ней дверь или подавать пальто. — Если мне девушка понравится, я буду ей и варить кофе, и дарить цветы, а открывать дверь и подавать пальто — это просто правила хорошего тона, — не согласился Кристиан, всё поглядывая на заветный термос с кофе. — Что ж, коллега, попутного ветра в горбатую спину, а как по мне, если девушка пришла в убойный отдел, значит, женское она в себе заглушила, как рыбу динамитом… И вообще, пора за дело, доктор Граф уже на месте, а вон и машина Рихарда, кстати!       Хел махнул рукой подъезжающему шефу и нагнулся, чтобы поправить язычок кроссовка, но его остановил Кристиан: — Хел, а Рихард не один! — Естественно, он с Рексом! — Хел, он с девушкой! — Бёк, да с каких пор Рихард берёт на задания девушек… А да, действительно… Интересно, когда он успел? Утром никаких намёков на это на неё не было… Неужели в спортзале подцепил? — А, может, это наша коллега? Хел, да она красавица! — Бёк, не теряй головы, красивая — значит, характер скверный, а по мне, просто молоденькая и симпатичная, ничего такого, — пожал плечами Петер.       Я еле поспевала за шефом, неумолимо приближаясь к двум фигурам, застывшим перед нами, как два изваяния. — Надеюсь, вы дело так оживлённо обсуждаете? — спросил Мозер своих (то есть наших) коллег, беря у светловолосого парня из рук термос, источающий приятный аромат кофе. (Наверное, в этой лавочке он отвечает за харчи для шефа, ох, парень не надейся, что спихнёшь на меня свои обязанности!) — Да, — ответил ему плотненький мужчина в очках, — а это, — кивая на меня, спросил он, — родственница жертвы? — Это наша новенькая, — пояснил шеф в перерыве между глотками кофе, — Леманн, кстати, это твои коллеги, Хел и Бёк. — Петер Хеллерер, — флегматично-важно ответил упитанный мужчина, протягивая для рукопожатия свою руку. — Тесса, — всматриваюсь в серо-голубые глаза, в которых, кажется, даже ясновидящий не считает истинных эмоций этой ходячей флегмы (напускной отчасти). Белой завистью завидую таким людям! У них нервы, как железо. — Кристиан, — упираюсь взглядом в другую ладонь. — Тесса, — на всякий случай повторяю своё имя (ну да, а вдруг не услышал?).       Боже, если бы в их отдел выбирали по цвету глаз, я бы со своими светло-карими пролетела, как фанера над Парижем. У Бёка тоже голубые глаза, как у Мозера…       Хотя нет, неправильно. У шефа глаза напоминают зимнее небо, от них отдаёт морозом, эдаким холодком, а у Кристиана просто весенняя лазурь, такая крышесносная, пьянящая, тёплая, солнечная… А ведь весна моё любимое время года! Так, Тесса, стооооп. Отвожу взгляд, не так, чтоб быстро, но незамедлительно отвожу. И зарекаюсь смотреть в эти глаза дольше трёх секунд (а ведь правильно говорят, не зарекайся!). А если серьёзно, кому и сколько он заплатил, чтобы иметь такие глаза? Спрашивать бесполезно, не расколется. Знаю одно, эта по-весеннему радостная лазурь никак не вяжется с грязной сделкой…