9 октября 2039 год.
Мичиган, Детройт, Кастер.
Пятница, 6:10.
Рука запуталась среди растекшегося по подушке жженого чёрного пластика, и пальцы никак не могли сбросить эти предательски вязкие, но любимые путы.
Этой ночью детектив Рид пришёл домой и выключил всю технику, что была в доме. Коннор отправился выпытывать у своей подружки правду об Адамсе, а он... Что же... Он почувствовал себя легче.
Теперь он знал всё об убийстве Лизы Филчер. Вина, которая уже год вилась вокруг шеи и иногда стягивала до потери пульса, исчезла. Как это было связано? 1984-2038-2039. Да, ответы нужно было искать в прошлом.
В Линкольн-парке занялись расследованием дела пятидесятилетней давности. Он передал им всё, что нарыл. Записи, беседы со свидетелями. Судебный процесс вот-вот должны будут возобновить.
А Фаулер поднял прошлогоднее дело.
Кэти О’Кортни. Дочка Бет. О ней наверняка снова заговорили по телевизору. Журналисты взялись за свои поганые статейки, а он... Он ни о чём не переживал.
В любое другое время он бы сотню раз проклял себя и заставил смотреть телевизор до утра. Выебал бы мозги всем в департаменте, докопался бы до Тины и напросился в патруль.
Но всё это не имеет никакого смысла. Смысл имеет правда. И об этой правде теперь узнали все. Гибель девочек не останется безнаказанной. Это главное.
И никакого гниения больше. Новый воздух, новое время. Прощай 2038. Здравствуй, 2039.
Когда в дверь позвонили, он неприятно поёжился. Шестой что-то нарыл. Или к нему заглянул кто-то из участка, чтобы поговорить о деле Кэти. Ему не хотелось думать ни об одном, ни о другом.
Ленивая и тяжёлая походка, но лёгкий дух. На секунду Рид задержал дыхание, прикоснувшись к дверной ручке. Терпение. Судебный процесс будет затяжным, но... ведь он добился справедливости.
Открыл.
Сердце приятно екнуло. Осенний ветер прогладил руки и спугнул мурашки по коже. Косой дождь молотил по полу и заливал прихожую.
— Я смотрела телевизор. Я впервые плакала от счастья, знаешь. Ты почувствовал себя свободным? Голова гудела, я думала, что они скажут о тебе и... Ты окажешься в кадре. Но тебя не было. Ты не отвечаешь на телефон сегодня? Это правильно. Это так правильно, Гэвин.
Насквозь промокший плащ Бет оставил в прихожей огромную лужу. Холодные чёрные волосы прижимались к щеке с двухдневной щетиной. На ресницах сверкали капельки воды.
— Это не я раскрыл, тебе надо знать.
— Это неважно. Мы теперь живы. Оба. И можно больше не бояться близких, не страдать подозрениями к каждому. И ты наконец-то... Наконец-то... — Бет отстранилась от детектива и прикоснулась ладонями к его щекам. — Прежний.
Она вернулась. И почему-то внутри была стойкая уверенность, что навсегда.
Преодолев угрозу облениться в край и сделать вид, что не проснулся, детектив Рид всё-таки дотянулся до телефона и взглянул на экран монитора. От слепящего после сна синеватого экрана глаза вытянулись щёлкой и с трудом разобрали, что пришло новое сообщение.
Судя по размеру ползунка сбоку, в нем содержалось что-то очень объёмное.
Гэвин устало вздохнул и скомканно пробормотал:
— Последние принятые сообщения зачитать, — и отложил телефон на тумбочку.
— Брось, не ходи на работу. Останься со мной, — также сонно пробубнила Бет и поелозила рукой по лицу Рида.
— Может, это Коннор. Тот, который Шестой, помнишь? Наверное, нам надо попробовать ещё раз встретиться с ним у нас. В этот раз всё пройдёт хорошо, да?
Женщина засмеялась в подушку, и детектив заметил, как покраснели её уши.
— Мы ему теперь обязаны. Пригласи его сегодня или завтра. Должна же я увидеть самого выносливого и терпеливого андроида в городе.
Механизированный голос из телефона начал читать с искаженными расстановкой и интонацией:
«Я заставил вас повозиться, детектив. Мне не хотелось доставлять неудобства непричастному лицу, однако ваша профессия вызвала у меня массу неприятных воспоминаний. В конце концов, трудиться не покладая рук – ваша работа. И знаете, я вами доволен.
Мне понравилась ваша отзывчивость и проницательность, а ещё ваша напористость. Знаю, робот мешал вам, но вы с ним отлично справились. Хотя он не ошибся. Но он искал не то, что нужно было искать.
Вам понравилось в Линкольн-парке? Отличное место, правда? В юности я мечтал открыть там отделение анестезиологии и привлечь талантливых коллег. К сожалению, вы знаете, судьба сложилась иначе. Вернее, если говорить серьёзно, её
сложили иначе извне.
Вы, должно быть, многое узнали от чудной Маргарет Стоун из «Челси», но мне бы хотелось прояснить детали.
Я познакомился с Кларой Филчер на первом курсе, на втором мы начали встречаться. Я знал, что у неё есть дочь, и она познакомила меня с Лизой спустя некоторое время. Это был прекрасный ребёнок. Даже не так. Все эти приукрашивания звучат пошло и глупо. Она просто была ребёнком, обычным ребёнком, и я любил её как собственную дочь.
Клара уехала к сестре в Детройт, и присмотр за Лизой остался на мне. Я делал с ней уроки и смотрел мультики, позже забрал её из школы и отвёз домой.
Меня видел сосед, мы с ним поздоровались, когда Лиза заходила в дом. Затем я поехал в «Челси». Извините за подробности, вы и сами знаете много, но я все же хочу рассказать всё.
Мы с Маргарет до этого долгое время не общались, а тем вечером наконец все уладили и даже разговорились. Потом я поехал в церковь Шепарда, и ключи мне выдал Дирк Эвермор. В тот момент я удивился, что он едет по направлению к жилым кварталам, ведь дом его находился довольно далеко от Линкольн-парка.
Когда после службы я вернулся домой утром, Лизы уже не было. Я не медлил и обратился в полицию.
Спустя пять-шесть дней поисков ко мне домой пришёл журналист по имени Крис Ли. Он освещал исчезновение Лизы в СМИ. Он принёс мне изрядно помятый клочок бумаги со схемой Линкольн-парка.
Это вы, я полагаю, тоже поняли, когда заглянули к Ли?
Ли сказал, что нашёл это в алькове церкви и что полиция не уделяет делу должного внимания. Он допустил, что этот обрывок может быть уликой, и предложил мне пойти в его газету с заявлением на полицию. Дело об исчезновении вёл мой друг детства – Джим Клиффорд, и я просто не мог поверить, что Джим стал бы отлынивать от работы и скрывать улики.
Он знал меня, знал Клару и знал Лизу. Он часто приходил к нам на ужин вместе с Фелицией.
Я послал Ли ко всем чертям и выставил его за дверь.
Когда Лизу нашли в том заброшенном доме, ко мне пришёл Джим Клиффорд и его напарник. Они сказали, что к ним поступили новые сведения и они должны осмотреть дом. Я не препятствовал.
Джим нашёл среди кухонной посуды нож с замытыми следами крови. Я всячески пытался убедить его в том, что это не наш нож и что в нашем доме с момента исчезновения Лизы побывал весь Линкольн-парк и вся округа – мои знакомые, соседи, друзья, родственники, случайно узнавшие обо всем люди...
Всё это было напрасным.
Когда я оказался под стражей, Крис Ли принёс в полицию тот самый обрывок бумажки и солгал им, что нашёл его в прачечной, где я проводил время на ночном дежурстве. С собой он притащил уборщика.
Вы встречались с его сыном, помните?
Тут уж Джим взялся за меня очень крепко, но... в продолжение всего расследования я чувствовал в нем сокрытую в глубине души вину и подлинный страх. Он боялся.
«Кого?» — подумал я первым делом.
В камере много времени, чтобы думать. И я думал.
На суде, когда показания моего соседа, заверения Маргарет Стоун, мои собственные доводы полностью игнорировались прокурором, я начал понимать, что в процесс вмешался кто-то очень крупный.
Но кто и зачем? Кому нужно было меня подставлять?
Вы не слепец, детектив. Вы честно выполнили свою работу. Вы искали истину, а не предмет для похвалы от начальника. Вы заслуживаете жить и вы живёте. Я рад писать вам об этом, потому что я верил в вас и надеялся на вас. Вы меня не подвели.
Эвермор оставил после себя трёх отпрысков, и все они связаны с очень грязными делами в верхах нашего округа. У меня ещё остались силы, чтобы дать вам подсказки и наказать тех, до кого дотянется рука. Вместе с тем я чувствую, как все живое во мне умирает. То, что вживили мне под кожу, вытягивает из меня душу. Но это неважно, когда пытаешься помешать злу, согласитесь. Надеюсь, наши дороги не пересекутся так, что нам обоим придётся сделать трудный выбор. Продолжайте делать свою работу, а всё непосильное оставьте тому, кто почти перестал быть человеком. Кто живёт, кажется, уже целую вечность.
Хочу прояснить только для вас, что дело заключалось не в сроке заключения, а в том, что самое большое зло мне причинили друзья и близкие. Люди, которым я доверял и которых я считал семьёй, дали истязателю маленькой девочки прожить долгую и свободную жизнь. Они отняли жизни у тех детей, которых он убил после Лизы.
Хорошего вам дня, детектив.
Скотт Адамс,
1984-2039».
.
.
.
.
«Это Коннор, детектив Рид. Вы всё узнаете из участка, но я просто хотел предупредить, что меня переводят. Точнее, уже перевели. С вами было удобно работать. А ещё вы умеете делать правильный выбор. Это редкость для людей. Я искренне так считаю. А Адамс теперь не сможет остановиться. Никогда.
Был рад знакомству.
Модель 313-248-317 60, Коннор,
2039.»
