Кофе с соком

Настоящее рождество наступило через неделю. Жаль только, что рождество — не национальный праздник, а значит, в институт ходить всё ещё надо. Этот день не отличался от любого другого ничем, кроме нескольких декораций в столовой и пары человек в ярко-красных шапках, и всё-таки он ощущался по-другому. Может, дело в положении планет, может, в грядущем апокалипсисе, а может, это просто предвкушение чего-то хорошего — точно сказать нельзя было, но именно это чувство и отличало канун рождества от любого другого дня. — Хэй, Катсу, ты же зайдёшь сегодня после пар, да? — говорил голос Эйджиро через динамик телефона, пока Бакуго собирал сумку в институт. — Только попробуй ещё раз подложить мне тот отвратительный пряник, — ворчал в ответ парень, в последнюю очередь укладывая небольшую яркую коробочку. — Да он же вкусный был! — Ага, а ещё им можно пробить кирпичную стену, если очень захотеть. — Если очень захотеть, стену можно пробить и круассаном, — почти обиженно сказал Киришима, и Бакуго на несколько секунд завис, пытаясь понять, это Эйджиро так прикалывается или реально так считает. — Ты… ты как себе вообще это представляешь?! — Да никак! Мне как-то не особо хочется круассаном стены пробивать. — Ну ещё бы тебе хотелось! Бакуго вздохнул, качая головой, и взял телефон в руки. — Давай, Эй, я пошёл, — сказал он в динамик, и ему показалось, что Киришима слегка расстроенно вздохнул. — Окей! Только не забудь зайти, ладно? Я обещаю, что не дам Денки ничего тебе подкладывать! — Договорились, — кивнул Бакуго, сбрасывая трубку, и посмотрел на свой будильник. Время ещё есть, может, успеет банку энергетика купить. Бакуго всё ещё выражал своё недовольство касательно ночной смены Киришимы всеми возможными способами, но не то чтобы он мог с этим что-либо поделать, кроме как найти того самого «старика», оставившего студентов дежурить в праздник, и поговорить с ним «по-мужски». Проблема была только в том, что сами страдающие студенты такой подход ни за что бы не одобрили. А потому ему оставалось просиживать штаны на парах, пока в рюкзаке между слоями тетрадей с конспектами затесался небольшой рождественский подарок, с нетерпением дожидающийся своего часа. На перерыве Катсуки достал заранее приготовленные онигири, один из них положил на салфетку и подвинул Серо — знал ведь, что тот рано или поздно протянет свои лапы к его обеду, так что на этот раз приготовился заранее. Ханта выглядел почти удивлённым, но пару овощей с его тарелки всё-таки стащил, бессовестный. А ещё он явно слишком долго пялился на его открытый рюкзак, из которого торчал рукав красного свитера с оленями — того самого, о котором все шутят, но никто не носит. Если бы только Серо знал, каких усилий стоило Киришиме с утра пораньше уговорить Бакуго хотя бы взять свитер с собой на случай, если будет очень холодно. Катсуки, естественно, к подобным аргументам не прислушивался (в конце концов, у него в шкафу всё ещё лежала Эйджировская толстовка), но свитер взять всё-таки пришлось, иначе бы они и спустя час не договорились бы, а опаздывать на пары — это даже хуже, чем не приходить совсем, так что пришлось пойти на попятную. Киришима, конечно, остался собой очень доволен, гад такой. В общем и целом, Бакуго было абсолютно наплевать на Рождество, да и на какие-либо праздники в принципе, поэтому своим привычкам он изменять не собирался, а потому после пар твёрдо намеревался зайти в пресловутое идиотское кафе и взять свой законный кофе, приготовленный не то с помощью магии, не то травки — иначе непонятно, какого чёрта так вкусно получается. Зная Эйджиро, Бакуго склонялся к первому варианту. А ещё у него в рюкзаке под свёрнутым в неаккуратный клубок свитером лежала маленькая тёмно-красная коробочка — но это не подарок, вы не подумайте. Это месть дерьмоволосому за новый чехол для телефона, под которым теперь лежала фотография с аллигатором. Киришима умудрился найти золотую середину между тем, что нравилось Бакуго, и тем, что хоть как-то ассоциировалось с оптимизмом и жизнерадостностью: на чёрном матовом чехле были две перекрещивающиеся полоски оранжевого цвета, а на одной из них — ещё две чёрные точки. Эйджиро долго крутил его в руках, всё думая, не означает ли этот рисунок что-то страшно секретное, но в итоге сдался, не заметив ничего, кроме двух полосок и двух точек. А теперь в рюкзаке Бакуго лежал похожий — тоже чёрный, но с красной фигурой, напоминавшей полую шестерёнку. И пусть только попробует это потом с телефона снять, Бакуго ему это до конца света припоминать будет, а потом сам же этот конец света и устроит. Один квартал, потом поворот направо, потом ещё полтора, и он будет стоять около щедро украшенному к главному празднику зимы кафе, в котором всё ещё дурацкие салатовые стены, на стенах висят старые постеры с супергероями, а за кассой каждому встречному улыбаются банка горчицы и банка кетчупа — незаменимая комбинация, без которой это самое кафе этим самым кафе уже и не будет. Бакуго остановился на пешеходном переходе, пролистывая на телефоне одну песню за другой, но так и не находя ничего подходящего его настроению. Раздражённо пробурчав себе под нос что-то нецензурное, Катсуки резко выдернул наушники из ушей, а сразу за этим где-то по близости послышался неслабый взрыв. Вздрогнув от неожиданно громкого звука, Бакуго оглянулся, пытаясь отыскать в унылом городском пейзаже хоть какие-то признаки того, что ему только что не показалось, но тут же проклял сам себя последними словами, потому что лучше бы ему показалось. Потому что дым шёл со стороны идиотского кафе. Плевать ему было на сигналы светофоров, на недовольные гудки водителей и перешёптывания прохожих — в глазах стоял столп чёрного дыма, поднимающийся над до боли знакомым зданием. Зеваки задумчиво размышляли, как же в центре города посреди бела дня могло произойти что-то подобное, и это был чертовски хороший вопрос, отвечать на который совершенно не было никакого времени. Бакуго повернул направо, едва не врезавшись в женщину с тяжёлыми сумками, но до этого ему не было абсолютно никакого дела. Потому что чем ближе он оказывался к пресловутому кафе, тем меньше оставалось сомнений в том, какое именно здание горит. Перепуганные посетители толпились у дороги, кто-то кашлял, надышавшись ядовитого дыма, а за окнами пламя безжалостно поглощало занавески, и невозможно было разглядеть, что происходит внутри. Дверной проём был объят огнём, закрывшим единственный проход, и в двух шагах от него двое мужчин удерживали рвущуюся внутрь женщину. Бакуго застыл в нескольких метрах от полыхающего здания и уже там он чувствовал небывалый жар, а по виску скатилась капля пота — и непонятно, то ли от температуры, то ли от мысли, что внутри ещё остались люди. И что Эйджиро среди стоящих у дороги нет. Из здания, переступая через горящий порог, показался Каминари, удерживая на руках потерявшего сознание человека. К нему сразу подбежали несколько человек, уложили пострадавшего на пол, и бариста закашлялся так, что заслезились глаза, но оставаться на месте он себе позволил не больше, чем на секунду, и тут же повернулся обратно ко входу. Он бросился внутрь, перепрыгивая языки пламени, но Катсуки успел разглядеть его лицо — страшно, но не потому, что перед ним неуправляемый огонь. Страшно, потому что внутри ещё есть люди, а Денки едва может сделать глубокий вдох. Зрелище исчезающего в горящем здании Каминари словно заставило Катсуки очнуться, и он последовал за ним, спрятав рот и нос в сгибе локтя. Стоило только переступить порог, как всё тело покрылось холодным потом, глаза сощурились, прячась от чёрного смога, а лёгкие словно загорелись от горячего воздуха. В задымленном помещение практически ничего нельзя было разглядеть, но всё, что нужно было заметить Бакуго, это лежащий на полу стул, возле которого подрагивала в попытке вдохнуть молодая девушка. — Бакуго! — хрипло крикнул Каминари, только сейчас заметив его, и Катсуки показал ему знак «окей», прежде чем взять девушку на руки. Денки кивнул, оставляя все вопросы на потом, и взвалил себе на плечо едва живого дедушку. Они повернулись ко входу, и на их глазах балка, в некоторых местах прожжённая до углей, свалился с потолка, закрывая проход, и Катсуки закашлялся, неосознанно сделав слишком глубокий вдох. — Бакуго, сюда! — позвал его Каминари, кивая на выход для персонала, и Катсуки последовал за ним, огибая горящую мебель. От недостатка кислорода кружилась голова, а перед глазами мелькали чёрные пятна. Так жарко, что пот падал на пол тяжёлыми каплями, и Бакуго пришлось закрыть один глаз, в который со лба скатилась солёная вода. За барной стойкой Денки открыл дверь в помещение для персонала ударом ноги, не побоявшись сжечь кроссовки, и парни двинулись по узкому коридору, посреди которого пламя медленно поглощало небольшой диванчик, к спасительной двери, над которой мигала зелёная вывеска с надписью «выход». Оказавшись на улице, у Бакуго едва не подкосились ноги, но Каминари не дал ему упасть, поддержав под живот свободной рукой. — Спасибо, — выдохнул он, прочистив горло. Голос хриплый, как у старика, а горло жжёт, словно огонь добрался и до туда. — Я бы… Я мог бы не успеть. — Где Эйджиро? — так же хрипло спросил у него Бакуго, и Каминари обернулся к горящему зданию. — Он… — Кашель снова стал раздирать горло, и бариста согнулся пополам, стараясь побыстрее вернуть себе способность разговаривать. — Он пошёл в подсобку, как только всё началось. Там… там продукты лежат, мука, она, если хотя бы искра попадёт, сразу… взорвётся, — говорил он, тяжело дыша, пока Бакуго пытался заглушить в голове стук собственного сердца. — Он взял огнетушитель, чтобы там всё… чтобы не взорвалось, и должен был уже вернуться, я не… я не знаю. Драгоценная секунда ушла на то, чтобы Катсуки осознал только что сказанное, и он бросился назад, к чёрному входу, наплевав на горящие глаза и горло, и Каминари бы бросился вместе с ним, но где-то там, внутри, мелькнула искра, и Денки схватил Бакуго за руку, резко дёрнул на себя, падая вместе с ним на заледенелую землю. Прогремел второй взрыв, и после него войти в здание уже было невозможно. В голове — оглушающая тишина и пронзительный писк, от которого не избавиться. Пространство разрывается на части и уже не может собраться в одно целое, голова кружится так, что непонятно, где небо и где земля. Дыхание громкое, тяжёлое, сердце бьётся где-то в ушах, а тело скованно раскалённым камнем, и не пошевелить даже пальцем. Вдалеке начинают выть сирены, но их почти не слышно. Слышно, что кто-то отчаянно кричит, и от этого крика сгоревшее горло начинает обращаться в угли. Каминари сидел на земле с широко распахнутыми глазами. Зрачки жгло от температуры, но он не мог перестать смотреть на вышибленную взрывом дверь, за которой всё обратилось оранжево-красным цветом. Сбоку от горящего здания остановилась пожарная машина, и несколько человек побежали в их сторону, на ходу вызывая подкрепление в виде скорой помощи. Денки бросил взгляд на лежащего рядом с ним Бакуго — от его крика в голове не оставалось совершенно ничего, но Каминари ничем не мог ему помочь. Его учили спасать людей от физических угроз, и в этом плане ему другу было не помочь. Кулаки сжались, расплавив прилипший к ладоням снег, и Каминари поднялся на ноги, стараясь убрать эмоции на задний план. Приехали профессионалы, надо им помочь, объяснить ситуацию. Господи, пускай только крик Бакуго не обратится в плач — тогда и у Денки не останется ни шанса. Он рассказал прибывшим пожарным, что сначала произошёл небольшой взрыв в главном зале, потом начался пожар, а потом, когда все уже покинули помещение, произошёл второй взрыв, в подсобке. Один из спасателей, кажется, главный в этом отряде, даже похвалил его за смелость и стойкость, пусть и второпях, пока у Каминари постепенно размывалось зрение. — Говоришь, там уже никого не было, когда всё во второй раз взорвалось? Чёрный вход пожарные заливали пеной, но там всё ещё можно было различить огонь. Несколько человек огораживали территорию, не давая прохожим подойти слишком близко, ещё несколько оказывали первую помощь пострадавшим. Кажется, Бакуго наорал на них, когда ему попытались помочь, но Каминари не был уверен. Он уже ни в чём не был уверен. — Я не знаю, — тихо сказал он пожарному, и тот бросил своей команде новые указания. Скорая помощь приехала уже через несколько минут, и за это время не успело произойти ничего. Бакуго сидел на холодной земле, уставившись в никуда, рядом с ним стоял Каминари, которого не пустили внутрь, даже когда он предъявил свою лицензию, что всегда лежала в нагрудном кармане его рубашки. Один из пожарных принёс ему плед, но Денки его словно бы и не почувствовал, потому что сам не мог разобраться, то ли у него внутри пожар, то ли всё обратилось вечной мерзлотой. К ним подошёл врач, но Каминари удивительно спокойным для себя голосом сказал, что им пока не нужна помощь. Врачу, конечно, не понравилось такое обращение, но к нему подошёл высокий парень и самым вежливым тоном на свете сказал, что позаботится о них самостоятельно. Денки сразу узнал этот голос — Серо. Всё-таки пробрался под ограничительную ленту. — Я его видел, — сказал он полушёпотом, опасаясь реакции Бакуго, но тот его совершенно не услышал. — Когда?.. — резко оживился Каминари, и край пледа свалился с его плеча на голову Катсуки. — Я шёл сюда, когда услышал взрыв, — стал объяснять Ханта, и Бакуго попытался его услышать, хотя голова совершенно не была готова воспринимать хоть какую-то информацию. Всё осталось там, в сгоревшем до основания кафе, и обратилось в уголь вместе с ним. — Побежал сюда, увидел, как вы забегаете внутрь, а потом там что-то с потолка упало, и все решили, что вам теперь не вырваться. Каминари словно только сейчас вспомнил, что посетители кафе всё ещё стоят с другой стороны, и, пожалуй, стоило бы выйти к ним и попытаться успокоить всех, но, видимо, было уже поздно — машина скорой помощи уже увезла кого-то в больницу, а некоторые уже расходились по домам на негнущихся ногах. — Я решил обойти, проверить, не здесь ли вы, — продолжал Серо, и у Каминари поджались пальцы на ногах. — Тогда я увидел какого-то парня, он что-то бросил в кусты, а потом пошёл вон в ту сторону. — Он указал направление, противоположное дому Бакуго, и Денки нахмурился, прокручивая у себя в голове слова старого друга. — И он тащил на себе Киришиму. Кажется, он был без сознания. Катсуки резко поднял голову, нахмурившись, и Ханта прикусил губу, стараясь сохранять такое привычное для него спокойствие, пускай сегодня это и было до отвратительности тяжело. — Ты уверен? — переспросил напрягшийся Каминари, и Серо кивнул, сжимая пальцы в карманах. — С такой причёской его сложно с кем-то перепутать. — Кто это был? — хриплым голосом спросил Катсуки, и не было понятно, чего в этом тоне было больше — облегчения или чистой ярости. — Кто утащил Эйджиро? — Не знаю, — покачал головой Серо. — Какой-то парень с серыми волосами, я не всматривался. Тогда случился второй взрыв, я отвернулся, а он уже успел скрыться. — Куда он пошёл?! — зарычал Бакуго, что с его охрипшим голосом звучало вдвойне угрожающе, и теперь даже по спине Каминари пробежали мерзкие мурашки. — В ту сторону, — кивнул Серо на нужную улицу. — Не знаю, свернул он или нет, я не видел. — Но ты сказал, что он ещё бросил что-то на землю, так? — всё быстрее и быстрее проговаривал Каминари, пока за его спиной медленно поднимался Бакуго. — Да, где-то возле стены соседнего дома. — Серо не успел повернуться в нужную сторону, а Катсуки уже шёл туда, на полпути срываясь на бег. Кровь снова прилила в голову, хотя ещё несколько мгновений назад казалось, что она навсегда остановилась, но теперь по телу начинал разливаться адреналин, а в красных глазах сверкнуло пламя — ещё более опасное, чем то, что только затушили пожарные. Прохожие оставили на снегу множество следов, втоптали улики в сугробы, но маленькую помятую фотографию им скрыть не удалось. Смятая в некрепкий комок, она лежала на снегу, наполовину притоптанная чьим-то ботинком, но Бакуго это совершенно не смутило. Подняв с земли, он осторожно развернул её, всматриваясь в чернильную картинку, в этот момент его догнали Каминари и Серо и настороженно выглянули из-за его плеча, всматриваясь в изображение. Сзади размытый тёмный вокзал, Киришима смотрит прямо в камеру, приоткрыв рот в удивлении, а Бакуго целует его в щёку, не подозревая о недремлющих папарацци. У Киришимы за спиной гитара и походный рюкзак, а на Бакуго его красная толстовка. Кажется, Мина всю дорогу до лагеря рассказывала о том, какой хороший снимок у неё тогда получился. — Какого… — выдохнул Бакуго, оглядываясь, хотя не мог точно сказать, в поисках чего или кого. — Это фотка Эйджиро, — нахмурился Каминари. — Он всегда её с собой носит. — Бакуго резко обернулся к нему, и Денки только кивнул, прикладывая руку к груди. — Да, вот здесь, в кармане. Говорит, это чтобы не потерять. — То есть какой-то парень залез к нему в карман, достал фотографию, выбросил её, а Киришиму потащил прочь? — приподнял брови Серо. — Это уже какой-то абсурд. — Это не абсурд, это грёбанный… — Бакуго сжал зубы, резко выдыхая через нос, и у Каминари не осталось никаких сомнений, что тот догадался, чьих это рук дело. Засунув фотографию в карман джинсов, он непоколебимым шагом пошёл в сторону указанной Серо улицы, напрочь забыв обо всём остальном мире. — Хэй, Бакуго, постой! — крикнул Каминари, хватая его за рукав, но Катсуки резко дёрнул рукой, вырываясь из его хватки, а в следующую секунду рядом с баристой оказался полицейский. — Молодой человек, вы работаете в этом заведении? — спросил он, преградив Каминари путь, и тот заторможено кивнул. — Проследуйте за мной, вам необходимо ответить на несколько вопросов. Денки не сопротивлялся — кивнул, молча соглашаясь, но смотрел всё ещё на стремительно удаляющуюся спину Бакуго, пока полицейский не потянул его за собой в машину. И только в самый последний момент, пока Серо ещё метался между двумя друзьями, не зная, в чью сторону податься, Каминари одними губами сказал ему: «Вызови полицию», а на вопрос на аналогичный вопрос «Куда?» ответил только «Киришима».

***

Бакуго не привык сомневаться в себе, поэтому и на этот раз у него не было никаких сомнений в том, что произошло, и в том, кто этому виной. Прохожие, сходящиеся на шум, обходили его стороной, словно за несколько метров до столкновения понимали, что оказаться ближе может быть очень опасно. По пути Бакуго бросил взгляд на автобусную остановку, но там лишь толпились недовольные люди. Спецслужбы перекрыли дорогу на случай обвала здания или повторного взрыва, а потому на автобус рассчитывать было бесполезно. И Катсуки упорно шёл вперёд, не обращая внимания на морозный воздух и проезжавшие мимо него машины скорой помощи. У него не было ни одной лишней мысли в голове, только главная — цель, а всё остальное ушло на задний план и даже не пыталось пробраться на аванс-сцену, чтобы не мешать. Только остановившись у подъезда Эйджиро, он почувствовал, как на самом деле дрожали его руки — и непонятно, то ли от мороза, то ли от всепоглощающей ярости, то ли о той самой нервозности, которую никак насильно не скрыть от себя самого. Но времени разбираться ни с одним, ни со вторым, ни с третьим не было, поэтому он лишь резко вдохнул морозный воздух, что тут же пробрался в голову, убрав навязчивые мысли. Ведь неизвестно, что ждёт его, когда дверь откроется, и потому надо быть готовым ко всему. К счастью, код от домофона он знал уже давно, поэтому без проблем зашёл внутрь и сразу побежал на нужный этаж, привычно игнорируя само существование лифта, но замедлился на последнем лестничном пролёте. В доме было слишком… тихо. Он ожидал чего угодно: криков, грохота, шума драки, но точно не абсолютной тишины, словно во всём доме не было ни одной живой души. Выравнивать дыхание на ходу и так сложно, а когда в последний момент начинаешь сомневаться в собственных догадках — и того хуже. Грудная клетка не слушалась, и Бакуго казалось, что он дышит слишком громко, когда он стоял напротив нужной двери. Из квартиры не доносилось ни звука, но Бакуго прекрасно знал, что дело совсем не в звукоизоляции. Мысль о том, что всё это всего лишь полнейший бред, казалась всё более и более логичной, потому что не может быть такого, чтобы изнутри не доносилось ни единого звука, даже если бы там был один только Эйджиро — потому что он бы играл на гитаре, болтал с Пикачу, поставил бы музыку на задний план, в конце концов, но не сидел бы в тишине и одиночестве. Просто потому что Киришима — один из тех людей, что не выносят тишину, а когда рядом есть хоть кто-то — тем более. И будь там, внутри, хоть кто-нибудь вместе с Киришимой, там точно не было бы так тихо. Нельзя было сказать, сколько времени прошло, пока дыхание окончательно не выровнялось, но сердце продолжало биться где-то в горле, пока Катсуки копался в своей же голове. И он был готов рычать, кричать, ударить стену или броситься бежать непонятно куда, но из-за двери послышался чей-то голос — слишком тихий, чтобы разобрать, чей именно, но точно агрессивный, и этого было достаточно, чтобы Бакуго без лишних мыслей дёрнул ручку. Открыто. В комнате был Эйджиро. Это было понятно с того самого момента, как Катсуки бесшумно приоткрыл дверь — два голоса яро спорили, и этот спор уверенно набирал обороты, заглушая собой шорохи из коридора. Один из голосов точно принадлежал его красноволосому баристе, и причём в нём не было дрожи и слабости — Киришима не боится, а это уже огромный плюс. Бакуго, не разуваясь, двинулся вперёд, вслушиваясь в каждую интонацию, пока, наконец, не смог из-за угла рассмотреть, что происходило в комнате. Там был стул. На стуле в неестественно прямой позе сидел Эйджиро, сложив руки за спинкой. А вокруг него медленной, почти вальяжной походкой ходил именно тот, кого Бакуго уже давно грозился отправить на тот свет. Вокруг Киришимы наворачивал круги Тецутецу. — Можно было бы просто поговорить. — Мы и разговариваем. — Но не так же! Киришима явно злился, и это было странное, непривычное зрелище. Он не смотрел на Тецутецу, пока тот наворачивал круги вокруг него, не провожал взглядом, даже не дёргался, и Тецутецу это явно раздражало — он наверняка не такой реакции ожидал. Казалось, прошла вечность, ждать чуда уже было невозможно, и Бакуго повёл плечами, уже продумав план. Когда Тецутецу повернётся к нему спиной, он сделает шаг в комнату. Слева от входа всегда валяются гантели Киришимы — ему нужно всего лишь взять одну, чтобы вырубить его. У Тецутецу в руках ничего нет — вот оно, то самое преимущество, которым было бы грех не воспользоваться. Три… Два… Один… Вдох… Киришима едва заметно дёрнулся, краем глаза увидев двинувшийся силуэт. От этого у него на лице могло бы появиться всё что угодно: удивление, шок, радость — но Бакуго точно не ожидал увидеть смертельный страх и не произнесённое вслух «Катсуки», что так и застыло на губах. Тецутецу резко повернулся, почуяв шевеление за своей спиной, и рука, лежавшая у Эйджиро на плече, напряглась, до боли сжимая ключицу. — Стоять! — крикнул он, но Бакуго успел схватить металлическую гантель. Ему было всё равно на угрозы Тецутецу, если бы тот хотел кого-то прикончить, он бы уже давно это сделал, а значит, теперь у него не осталось совершенно ничего, что могло напугать полного чистой ярости Бакуго Катсуки. Он поудобнее перехватил гантель, устрашающе оскалившись, и подался вперёд, смотря исключительно на свою цель и словно не слыша, как Эйджиро крикнул ему «Постой, Катсу, нет!» — Я сказал стоять! — не на шутку разозлился Тецутецу, и на это раз Бакуго пришлось остановиться. В его плане не было направленного ему прямо в голову пистолета. Всё тело замерло, не дожидаясь осознания. Казалось, даже сердце на несколько секунд перестало биться, и кровь застыла, не давая двинуть и кончиком пальца. Бакуго не заметил, как вспотел, бегом поднимаясь по лестнице и наблюдая за разговором Киришимы и Тецутецу со стороны, но теперь капля пота, стекающая по виску, оказалась удивительно холодной, а куртка — такой жаркой, что под ней плавилась спина. Катсуки любил фильмы про спец-агентов и детективов, но никогда не ожидал, что и сам окажется прямо под прицелом сумасшедшего злодея. — Опусти гантель, — приказал Тецутецу, прищурившись и качнув рукой с пистолетом. Дуло такое чёрное, что не отвести взгляд, и Бакуго казалось, что он в трансе, когда он медленно наклонялся набок, чтобы положить гантель на пол, и при этом ни на секунду не отводил взгляд от чёрного ствола. — Руки подними. Сил хватило только на то, чтобы на секунду скосить глаза. Эйджиро смотрел на него так же — загипнотизировано, словно во всём мире не осталось больше ничего, кроме красных глаз и головы, на которой воображение так услужливо нарисовало лазерный прицел. Киришима уже не смотрел испуганно, пускай страх всё равно мешал отвести взгляд, но и страх этот был не за самого себя, сидящего на стуле со связанными за спиной руками, а за Катсуки, что по несчастливой случайности оказался для Тецутецу самим определением слова «триггер». Эйджиро смотрел Бакуго в глаза и одним только взглядом умудрялся сказать ему не сопротивляться. Катсуки шумно сглотнул и поднял руки над головой, стараясь скрыть объявшую тело дрожь. — Что, думаешь ты такой крутой, да? — проговорил Тецутецу так, словно это были самые омерзительные слова на свете. — Думал, что придёшь сюда и станешь героем, спасшим несчастного студента? Он стал двигаться вперёд, медленно наклоняя голову вместе с пистолетом, и Киришима дёрнулся вперёд вместе с ним, но сдвинуться с места у него не получилось — слишком крепко были связаны руки. — Смотрите, какой я сильный и смелый! Я спас свою игрушку! — усмехался Тецутецу, шагая вперёд, к Бакуго, что так и стоял, смотря исключительно на приближающееся дуло. Хотелось сбежать, спрятаться, отступить назад, но Катсуки знал — нельзя. Если отступит — сразу проиграет, а в этом случае проигрыш может оказаться фатальным. — Думал, станешь знаменитостью и будешь купаться в лучах славы до конца своих жалких дней, да? Эйджиро дёргался. Бакуго не мог сказать, как именно, не мог отвести взгляд от металлической окружности, что с каждым шагом Тецутецу становилась всё ближе. Катсуки не знал, большая ли разница — стрелять в упор или с расстояния нескольких шагов, но с каждым сантиметром всё больше казалось, что вот ещё чуть-чуть, и пути назад точно не будет. А ещё ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы прицел сдвинулся с него на Эйджиро. — А знаешь, кто ты на самом деле, а? Вот ты знаешь?! — продолжал свой монолог Тецутецу, но Бакуго уже не мог связать услышанные слова в предложения, а некоторые слова так и оставались несвязными звуками, оседающими где-то на подкорке. Тецутецу был очень близко. Так близко, что не было видно ничего, кроме него самого и оружия в руке. Катсуки не мог точно сказать, про происходило за его спиной, но почему-то он был уверен в том, что Эйджиро всё ещё отчаянно дёргался, как ни в чём другом. А сам он всё ещё стоял на месте и не двигался, казалось, даже не моргал. В голове была только одна мысль — «не отступай», и Бакуго не мог пойти ей наперекор, пускай тело словно бы само начинало клониться к стене. — Обычная лицемерная скотина, вот ты кто. Точно такой же, как и все остальные, понимаешь? Обычная уличная дрянь. Эйджиро нужно было сосредоточиться, но это казалось абсолютно невозможным, когда где-то там, в недосягаемой паре метров, Тецутецу подносит пистолет прямо ко лбу Катсуки. Катсуки, который тут совершенно точно ни при чём, как бы Тецутецу не утверждал обратное. Невозможно было отвести глаза от того жалкого расстояния, что разделяли Бакуго и дуло пистолета, и Киришима закрыл глаза, заставляя самого себя собраться. Ему нужно было очень сильно сосредоточиться, и только раздражающе-скрипучий голос Тецутецу не давал ему отключиться от реальности. Если бы только Тецутецу не потратил всё то время, что они здесь провели, объясняя, почему он хочет убить Катсуки из-за необоснованной ревности, сосредоточиться было бы гораздо проще. — Ты же просто играешь с ним, я вижу это. — Пистолет оказался так близко к его лицу, что дуло стало раздваиваться в глазах Бакуго, и тот поднял взгляд чуть выше — как раз туда, где его испепеляли прозрачные глаза Тецутецу. — Я знаю точно, чего ты хочешь. И я тебе этого не позволю. В горле пересохло, и каждый короткий вдох отзывался в нём пожаром, до которого не было никакого дела. Глаза жгло от напряжения, но отвести взгляд было совершенно невозможно. Не тогда, когда в ответ смотрят, не мигая. Не тогда, когда что-то холодное касается его лба. Не тогда, когда всё внимание сумасшедших глаз должно быть исключительно на нём. — Нет-нет-нет-нет-нет, ты не станешь героем, нет, — неожиданно рассмеялся Тецутецу, и дуло сильнее вжалось в череп, до боли придавливая светлую кожу. — Я расскажу всем, что на самом деле случилось. Я расскажу всем, кто на самом деле герой в этой истории, чтобы они все знали, кем ты был на самом деле. О, я уже представляю, как они будут смеяться у твоего надгробия, вспоминая эту историю. Светлая размытая полоска сдвинулась — палец лёг на курок, приготовившись с наслаждением нажать на него. Глаза тоже размытые, расплавленные, словно и не имели никогда чёткого контура. Но больше ничего в мире не имело контуров — только размытые цветные пятна, что либо двигались, либо замирали, не давая отвести взгляд. И даже красное пятно, медленно всплывшее на периферии, не хотело обретать знакомые контуры, пока не раздался оглушительный стук, после которого сводящее с ума бормотание резко закончилось. Бакуго не заметил, как задержал дыхание, и уже не мог точно сказать, как долго простоял, не двигаясь и даже не дыша. Картинка перед глазами расплывалась, цвета смешивались и менялись, словно он оказался в каком-то очень дурном сне, но зато вместо светло-серого перед глазами стояло красное пятно, а красный для Катсуки — непонятно, правда, с какого момента — цвет самого настоящего спокойствия. Тецутецу падал целую вечность, не произнеся ни звука, и, когда он наконец оказался на полу, раздался оглушительный грохот, от которого весь мир резко покачнулся, а после картинка перед глазами вернула себе чёткость. Киришима стоял прямо перед ним с гантелью в одной руке и смотрел на лежащего по полу человека с абсолютно нечитаемым выражением лица. А Бакуго смотрел только на Эйджиро, совершенно не двигаясь и даже забывая время от времени моргать. Киришима медленно опустился на корточки, словно всё тело оказалось скованным, и осторожно приложил два пальца к шее Тецутецу. Несколько секунд показались вечностью, и Эйджиро беззвучно вздохнул, убирая руку. — Живой. Хорошо, что стена оказалась близко. Катсуки сделал пару шагов назад, врезаясь в неё спиной, и съехал на пол, запустив руку в растрёпанные волосы. Осознание произошедшего приходило медленно, но Бакуго совершенно не хотелось, чтобы оно вообще приходило. Кафе, пожар, взрыв, фотография, дверь, стул, гантель, пистолет… Так похоже на те самые неправдоподобные фильмы, что он любил ставить на фон, что это даже не смешно. — Хэй, Катсуки, — негромко позвал его Киришима, неведомым Бакуго образом оказавшись прямо перед ним. — Катсу, слышишь меня? У Эйджиро всегда были тёплые руки, но сейчас на плечо легли холодные пальцы, и Катсуки резко поднял на него глаза. Запоздало кивнув, он на секунду зажмурился, медленно качнул головой из стороны в сторону, и Киришима чуть улыбнулся, словно только это движение дало исчерпывающий ответ на не заданное «всё в порядке?» — Ты меня спас, ты знаешь? — спросил Эйджиро, положив руку Бакуго на колено, и тот приоткрыл один глаз, слегка нахмурившись. — Захлопнись. — Понял-понял! — неловко рассмеялся Киришима, поднимаясь, и шумно вздохнул, оглядываясь на комнату. М-да, не такие приключения он здесь планировал. Бакуго поднялся на ноги вслед за ним, с опаской поглядывая не бездвижного Тецутецу, и, сделав глубокий вдох, оторвался от стены, возвращая себе контроль хотя бы над собственным телом. Пальцы ещё мелко подрагивали, но с этим было легко справиться, спрятав руки в карманах куртки. Киришима едва ли не самозабвенно копался в ящиках стола, что-то усердно выискивая, а Бакуго только сейчас увидел на полу за стулом несколько тонких прозрачных полосок с теми самыми пластиковыми замочками, которые можно один раз застегнуть и абсолютно невозможно расстегнуть. — Как ты… — так и не сформулировал мысль Катсуки, но Эйджиро всё равно понял, только посмотрев туда же, куда и он. — А, ты про это… — Киришима замялся, нервно посмеявшись, и неопределённо пожал плечами. — Тецутецу, видимо, решил, что я не смогу выбраться, я же тогда в лагере плечо повредил и какое-то время руки не тренировал, помнишь? — Катсуки сдержанно кивнул, а Киришима снова пожал плечами. — А я же, наоборот, только больше тренироваться стал, особенно перед фестивалем, вот как-то так и получилось. Он снова погрузился в изучение содержимого ящиков стола, и Бакуго не без опаски посмотрел на лежащего на полу Тецутецу, который в таком положении совершенно не казался каким-то сумасшедшим или страшным, — просто парень с идиотской причёской и с пистолетом в руке, по отношению к которому у Катсуки в тот момент вообще никаких эмоций не было. У него, казалось, уже вообще никаких эмоций не было. Поэтому, когда Киришима наконец вытащил из ящика скотч, Бакуго только кивнул. В конце концов, вариантов оставалось не так уж и много. Когда в квартиру со стандартным «это полиция, откройте», ворвался полицейский, за которым след в след шёл запыхавшийся Серо, останавливать кого-либо уже не нужно было. Тецутецу лежал на полу всё ещё без сознания, полицейский даже растерялся, не понимая, что здесь вообще произошло, и Ханта был с ним в этом абсолютно солидарен. Полицейский участок, медосмотр, куча документов и странные вопросы — это был ужасно долгий день, и он всё никак не хотел заканчиваться. Уже ночью Бакуго лежал на кровати у себя дома и пялился в потолок, не думая совершенно ни о чём. Слишком много событий произошло за один день, и они пока совсем не хотели укладываться в голове. В его квартире было очень тихо, но почему-то от этой тишины уже начинало тошнить.

Кому: Дерьмоволосый

(23:24)

Спишь?

(23:25) Не-а (23:25) Как-то не охота: ( (23:25) А ты? «Придурок», — выдохнул Бакуго в потолок, чуть усмехнувшись.

Кому: Дерьмоволосый

(23:26)

С трёх раз не угадаешь?

(23:26) Ха-ха XD (23:26) В смысле, ты уже собираешься спать? Ты же любишь пораньше ложиться Бакуго посмотрел на свой будильник. Сам он лежал на кровати всё ещё в джинсах и толстовке, только ботинки и куртку оставил у входа, когда только вернулся. Можно было бы лечь спать, но почему-то казалось, что вставать и переодеваться — это слишком тяжело, а потому и оставалось только пялиться в потолок.

Кому: Дерьмоволосый

(23:27)

Нет

(23:27) Хм, странно… (23:27) Тогда, может, кофе? Могу сделать без кофеина, как обычно ;)

(23:28)

И это твой чёрный юмор?

(23:28) Да нет же XDD (23:28) Я просто успел сегодня утром купить себе небольшой подарок на рождество (23:28) Так что теперь у меня дома есть кофемашина! X)) (23:29) Круто, да?! (23:29) Так что, если хочешь, могу сделать тебе кофе ;) Переодеваться и ложиться спать гораздо сложнее, чем накинуть на плечи курту и выйти из дома.

Кому: Дерьмоволосый

(23:30)

Жди

Вокруг сгоревшего кафе была натянута жёлтая лента, а весь выпавший в первой половине дня снег оказался придавлен колёсами служебных машин, оставивших свои хаотичные следы у каждой стены. Киришима остановился напротив входа, бросив невесёлый взгляд на остатки двери, и коротко вздохнул, зачем-то представляя, какой красивой эта дверь была днём ранее. У другого края здания остановился Бакуго, убрав наушники в карманы куртки, и Эйджиро слегка улыбнулся ему, оторвав взгляд от разрушенного здания. — Хэй. — Хэй! — крикнул ему в ответ Каминари, перебегая дорогу в неположенном месте, и сразу две пары красных глаз посмотрели на него как на чёрта, выпрыгнувшего из табакерки. Денки выглядел уставшим, но на лице всё равно была улыбка, пусть и не такая широка и яркая, как обычно. Всё-таки это был очень тяжёлый день для всех. — Захотелось кофе? — Да вы издеваетесь, — закатил глаза Бакуго, и Киришима тихо посмеялся. — Вообще-то, да, — кивнул он. — Я как раз купил себе кофемашину домой. Не хочешь опробовать? — Бро-о-о, ты ещё спрашиваешь, — улыбнулся ему Каминари, хлопнув друга по спине. Слабо так хлопнув, словно только пародировал. — Пить кофе посреди ночи — это вы, конечно, хорошо придумали. — Серо остановился рядом с Бакуго. — Так и знал, что найду кого-то из вас здесь. Не знал, что всех троих. — Мне кажется, это судьба, — рассмеялся Каминари, и Киришима не мог с ним не согласиться. Он снова посмотрел на то, что осталось от его любимого места. Теперь его можно было назвать только руинами, ну или декорациями для хэллоуина, но никак не уютным заведением для замученных студентов и работников ночной смены. Бакуго подумал, что внутри всегда висел какой-то супергеройский постер, у которого всегда отклеивался уголок, Каминари вспомнил, сколько шишек набил, пока развешивал и снимал декорации к разным праздникам, и Серо беззвучно вздохнул, только сейчас задумавшись, что больше негде будет взять кофе перед парами. Он взглянул на свои наручные часы и вздохнул ещё раз, но уже погромче, чтобы все услышали. — С рождеством, получается. Прошла молчаливая секунда, и Каминари прыснул, искренне пытаясь не смеяться, но абсолютно в этой задаче проваливаясь, вслед за ним начал смеяться и Киришима, а Бакуго оставалось только усмехнуться. У Эйджиро была небольшая квартира, но она казалась идеальной для посиделок именно четырёх, именно этих людей. Оставив Бакуго проводить экскурсию по квартире для Серо, чего он, конечно же, делать не собирался, Каминари и Киришима отправились на кухню заниматься тем, чем они планировали заниматься в это время, но только в другом месте. Денки восторженно осматривал кофемашину, пока Эйджиро копался в куче нераскрытых пакетов с кофе, выискивая тот, который без кофеина. На столе стояли четыре чашки, причём все разные, потому что одну подарили в институте, одну Киришима нашёл на фестивале, третью ему привёз сам Каминари из какой-то поездки, а четвёртую Киришима притащил ещё из родительского дома. Денки долго и упорно разглядывал кнопки со странными значками, прежде чем нажать самую первую, и только тогда повернулся к Киришиме, что как раз вытаскивал молоко из холодильника. — А у тебя получится сделать бамбл? — спросил он, заинтересованно наклоняя голову на бок, и Эйджиро удивлённо посмотрел на него. — Ты хочешь бамбл? — Не, я спрашиваю, будешь ли ты делать бамбл? Киришима на секунду задумался, проведя рукой по волосам. — Серо хочет бамбл? Они посмотрели друг на друга и рассмеялись так, словно это был самый обычный очень-очень хороший день, словно Киришиме не придётся прикрывать царапины на полу от стула ковром и словно Серо не потратил почти час на то, чтобы очистить любые следы своих действий на компьютере — адрес-то Киришимы он не знал, вот и пришлось добывать его не самыми прямыми путями. Каминари поставил руки на стол, всё ещё посмеиваясь, и посмотрел на Киришиму прищуренным взглядом. — Я спрашиваю, сможешь ли ты дома сделать бамбл, у тебя ж никаких сиропов нет. — А зачем мне делать бамбл? Он же сладкий, — пожал плечами Киришима, расставив пред собой кружки и всерьёз задумавшись, какая из них какому гостю больше подойдёт. — Так, а… — нахмурился Каминари, посмотрев на проход в комнату, где их всё ещё дожидались остальные. — А ты не собираешься делать кофе Бакуго? — Собираюсь, — кивнул Киришима, подкинув в руке бутылку апельсинового сока. — Ну?.. — протянул Каминари, как бы подталкивая друга к какому-то выводу, но тот всё ещё смотрел на него с абсолютно нулевым понимаем происходящего. — Не тупи, Эйджи, ты как собрался делать Бакуго бамбл без сиропов и всего остального? — Так Катсуки не пьёт бамбл, — улыбнулся Киришима, и тут уже настала очередь Каминари терять нить происходящего. — Подожди, — медленно произнёс Денки, выставив руки вперёд. — Ты ж ему всё это время бамбл делал, разве нет? — Не-а, — рассмеялся Эйджиро, и у Каминари в голове осталось только перекати поле. — Я ему просто смешиваю кофе с соком, он бы бамбл ни за что в жизни пить не стал. — Просто кофе? — С соком. — С соком? — С апельсиновым, — кивнул Киришима, едва сдерживая смех от выражения лица друга. — Извращенцы, — в итоге вздохнул Каминари, качая головой. — Кофе, блин, с соком. — Ну да, — пожал плечами Эйджиро, улыбаясь. — Катсуки нравится. У Киришимы дома предсказуемо не оказалось ничего съедобного, поэтому на столе в бумажных стаканах заваривалась лапша, а посередине стояла миска с имбирным печеньем — это всё ещё Рождество, каким бы оно ни было. А разговор, как бы они не старались, всё равно свернул к событиям этого дня, и Киришима опустил глаза, всё ещё не желая принимать произошедшее. — У вас в итоге будут неприятности с полицией? — спросил Серо сразу всех троих, и Каминари покачал головой. — Пожарные установили, что кто-то нарочно устроил поджог, так что старик будет добиваться возмещения по страховке, — ответил он. — Надеюсь, его хватит, чтобы восстановить кафе, а то как-то… грустно, что ли. — Конечно, восстановит. — Киришима слегка подтолкнул друга локтем. — Это ж его любимое место, куда он без него денется. Да и нас без подработки оставлять нечестно, так что не парься — всё будет нормально. — Угу, — кивнул Каминари. — Главное, что сегодня всё без жертв обошлось, максимум кто-то отравился газом, но это нестрашно. — Это потому что вы всех успели вытащить, — добавил Серо, взглянув на Бакуго. — Я, вообще, не ожидал, что ты бросишься в горящее здание вслед за Денки. Киришима нахмурился, повернувшись к Бакуго, а тот только отвернулся, что-то пробормотав себе в руку. — Спасибо ещё раз, — искренне улыбнулся ему Каминари. — Я, правда, не знаю, что бы было, будь я там один. Катсуки только сильнее ощетинился, и Эйджиро мягко провёл рукой по спине, понимая, что больше ничего не надо. Серо и Каминари под утро пошли по домам, напоследок договорившись обязательно встретиться на следующий день, и Киришима с усталым вздохом закрыл за ними дверь, чувствуя неимоверную усталость каждой клеточкой тела. Бакуго сидел на его кровати, бездумно листая новостную ленту в телефоне, и Киришима сел рядом с ним, облокотившись спиной о стену. — Ты не говорил, что помогал вытаскивать людей из кафе, — сказал он, и Катсуки подвинулся так, чтобы облокотиться о его плечо. — А что я должен был делать? Стоять и пялиться? — Так делали все остальные, — усмехнулся Киришима. — Это, вообще, работа спасателей — людей спасать. — Ну так и занимался бы своей работой так, чтобы тебя потом не приходилось спасать. Эйджиро просунул ладонь под рукой Бакуго, и обнял его поперёк живота, пока тот елозил на его плече, устраиваясь поудобнее. Экран телефона потух, и Катсуки закрыл глаза, чувствуя, что может уснуть прямо так, полулёжа на кровати, хотя, казалось бы, проще уже просто лечь. — Ты правда повёл себя как герой сегодня, — выдохнул Киришима ему в волосы, и Бакуго слегка нахмурился — он не особо привык слышать похвалу в свой адрес. — Сначала в кафе, а потом… здесь. — Я просто стоял. — И не давал Тецутецу повернуться в мою сторону, — дополнил Эйджиро. — Дал мне время. Так что, спасибо. — Он сильнее прижал Бакуго к себе, и тот положил свои руки поверх его. — Ты правда спас меня сегодня. — Какой я охрененный, получается, спасатель, раз спасателей спасаю, — усмехнулся Катсуки. — Ага. Точно к нам перевестись не хочешь? — Даже не надейся! Выпутавшись из объятий Эйджиро, Бакуго дотянулся до своего рюкзака и под вопросительным взглядом Киришимы достал оттуда тёмно-красную коробочку. — На, — сказал он, кидая её Киришиме на колени. — Теперь мы квиты. — Это… подарок? — спросил Эйджиро с заблестевшими глазами, и Катсуки закатил глаза. — Это месть за то, что ты мне в носок засунул, — пояснил он, демонстрируя подаренный Киришимой чехол для телефона. — И вот ещё не забудь. Эйджиро замер с приоткрытым ртом, увидев в руках Бакуго помятую фотографию, которую, как он думал, он уже никогда не найдёт. Пускай помятая и с надорванным краем, это всё ещё была его любимая фотография, и Киришима быстро спрятал её под новый чехол для телефона. Так же, как делал Бакуго. Рождественская гирлянда горела над окном даже ночью, но это никому не мешало провалиться в сон. Спрятавшись под одеялом от всего остального мира, они проспали до самого обеда, проснувшись только от тысячи сообщений, разрывающих телефон Киришимы — Каминари срочно звал их выпить кофе.

***

В апреле расцветает сакура, и улицы в парках покрываются нежно-розовыми лепестками. На улице светило солнце, заставляя прохожих щуриться, а студентов смотреть не на доску, а в окно, подставляя лица его лучам. Серо недовольно посмотрел на наручные часы, понимая, что опять опаздывает, но всё равно свернул в сторону небольшого круглосуточного кафе. На двери висело объявление о небывалой щедрости новинках вроде розового латте или чая из листьев сакуры, но Серо хотелось только самого обычного капучино, да и рекламные объявления на него особо никогда не действовали. Колокольчик над дверью тихо звякнул, и к постоянному посетителю тут же повернулись два баристы, будто они секундой ранее не изображали из себя парочку воюющих ниндзя. — Утречко! — помахал ему Каминари, уже вытягивая руки, чтобы поймать многоразовый стаканчик с эмблемой их кафе. — Тебе как обычно? — Думаешь, я однажды передумаю? — Я всё ещё не сдаюсь. — Как обычно, — на выдохе сказал ему Серо, бросая взгляд на витрину со свежими сэндвичами. — Тогда, может, попробуешь сэндвич с тунцом? — прищурился Киришима, внимательно следя за взглядом Ханты. — Мы туда добавили новый соус, и теперь к середине дня всё раскупают. — Звучит заманчиво, — абсолютно безэмоционально сказал Серо, и Эйджиро тут же засиял, решив, что ему наконец-то удалось уговорить постоянного посетителя взять что-то кроме среднего капучино без всего и сэндвича с ветчиной и сыром. — Я буду с ветчиной и сыром. — О-о, да ладно, — разочарованно протянул он, пробивая стандартный заказ. — Тебе разве не надоедает? — Нет, — покачал головой Серо, чуть усмехнувшись. — Я как-то не особо всем этим вычурным рецептам доверяю. А то кто ж знает, что туда засунут. — Значит, в следующий раз вместо ветчины положу кошачью ногу! — Бакуго открыл дверь в помещение для персонала с ноги — руки были заняты подносом с горой сэндвичей. Серо только вздохнул, а Киришима рассмеялся, взглянув на парня из-за плеча. — Он может. — Да не сомневаюсь. — Твой капучино без ничего, — торжественно объявил Каминари, поставив стакан рядом с кассой, пока Киришима заворачивал сэндвич в бумажную упаковку. — Печать не забудь поставить. — Серо протянул ему карточку постоянного покупателя, и Денки посмотрел на него шуточно-недовольно — он вообще не особо любил, когда его энтузиазм не поддерживали. — О, а у тебя, кстати, много проектов сейчас? — неожиданно перегнулся через кассу Киришима, и Ханта приподнял одну бровь, выражая немой вопрос. — Ну, в плане, у тебя будет возможность собраться с нами вечером на следующей неделе? — Думаю, да, у меня сейчас только по инфбезу запара. А чего, решили ещё один марафон игр устроить? — Да не, у нас тут просто праздник намечается, — рассмеялся Киришима, и ему на плечо лёг локоть Бакуго. — Будешь называть меня сэмпай, пока не догонишь, — усмехнулся Катсуки, а Эйджиро зачем-то кивнул. — А может быть, и не присоединюсь, — вздохнул Серо, оплачивая свой заказ, и попрощался с друзьями, уже на ходу задумываясь, а сдались ли ему вообще все эти военные технологии, мог бы выбрать что-нибудь попроще, вроде веб разработки, но нет, надо было записываться в поддержку спецслужб, чтобы не отставать от друзей. Ну ничего, вот пройдёт несколько лет, и тогда уже посмотрим, без кого ни один спасательный отряд обойтись не сможет. — Ну так что, уже придумал, что хочешь на день рождения? — Киришима зашёл на кухню, оставив Каминари за кассой одного, и даже его совесть уже забила на попытки остановить подобное безобразие. — Сказал же, ничего не надо, — фыркнул Бакуго, споласкивая руки от соуса. — Это вообще не облегчает мне задачу, — вздохнул Киришима, вставая рядом с ним, и Катсуки чуть не врезался в него при повороте. — Отправь открытку моей маме. — Это обязательно, — не стал спорить Эйджиро, притягивая Бакуго поближе к себе, и тот уже по привычке закинул руки ему на плечи. — Но я всё равно хочу сделать что-нибудь и тебе. А ещё уже пора бы, наверное, познакомиться с твоими родителями… — Делать тебе больше нечего, — закатил глаза Катсуки. — Пошёл бы потренировался лучше, а то опять приедешь из лагеря как грёбанная мумия. — Хэй, у меня тогда всего одна царапина была, — рассмеялся Киришима. — И вообще, тебе тоже надо готовиться, а то даже до лагеря не доберёшься. — Что, думаешь, мне не хватит сил? — опасно оскалился Бакуго. — Хочешь проверить, кто тут ещё слабак? — Он резко надавил Киришиме на шею, заставив наклониться, и тот тихо посмеялся, прикрыв один глаз. — Катсу, мы всё ещё на рабочем месте. — Пф, уже сдался. Бакуго отпустил его, хмыкнув, и Эйджиро, только выпрямившись, сразу зажал парня между столом и собой. Медленно приблизился к его лицу, замечая хитрую усмешку, и прошептал в самые губы: — Даже не надейся. У них впереди ещё три года обучения в том самом «институте качков», бессонные ночи из-за подработки, поездки, приключения, и всё то, о чём они по вечерам смотрят фильмы на проекторе в однокомнатной квартире с боксёрской грушей посередине комнаты. Тренировки, соревнования, победы и проигрыши, а потом… Нет, ни Эйджиро, ни Катсуки не могли точно сказать, что будет потом. Главное только, чтобы было кому утром сделать кофе с соком.