Образ чужих фантазий

      С момента, как нападение павшего архонта удалось отбить, минуло несколько недель. Жизнь в Ли Юэ возвращалась в обычную колею, не считая разве что смутных сомнений в будущем гавани и королевства в целом. Слухи о том, что архонт больше не вернётся, будоражили народ, но вместе с этим повсюду царила необычная уверенность в том, что даже если на горизонте появится беда пострашнее, чем недавний катаклизм, они, жители Ли Юэ, справятся и с нею.              Чжун Ли в очередной раз заканчивал консультировать пришедших к нему клиентов, как вдруг в похоронное бюро зашла Люмин. Гео архонт наметанным глазом понял, что девушка отчего-то сильно смущается и вместе с этим хочет ему о чём-то рассказать — о чём-то, видимо, не самом приятном. Однако Чжун Ли не мог вспомнить ничего, что могло бы стать действительно стоящей обсуждения проблемой. Не пригласить же его она хочет в свои странствия за потерянным братом?       — Приветствую вас, юная госпожа, — привычно начал консультант бюро и нахмурился, увидев, как изменилось лицо Люмин. — Я слушаю.       Девушка собралась с духом и, приняв серьёзное выражение, протянула ему сумку, в которой, судя по всему, лежали какие-то книги. Впрочем, стоило Чжун Ли взглянуть получше, и он сразу определил декоративные рамки уличных лубков, которыми торгуют на рынке. А ещё, вспомнив, какие чаще всего привлекали обычный народ сюжеты и сложив два и два вместе, начал понимающе улыбаться.       — Я покупала припасы для путешествия в Инадзуму... — начала Люмин, приняв благосклонно предложенный напиток. — И услышала, как зазывалы на рынке приглашают взглянуть на новую коллекцию прославленного художника «Белая кисть, кроличья лапка»... У всех художников в Ли Юэ такие странные имена?       — Только у тех, кто рисует определённого рода маньхуа, — вполголоса отозвался незаменимый сотрудник похоронного бюро, перебирая доски с изображёнными на них портретами, сценами, актами... Очень натуралистичными и вместе с тем уточнёнными, даже если делать скидку на современный стиль, опошляющий наследие предков. Будучи даже развлечением для удовлетворения плотских желаний, они оставались искусством. А Чжун Ли, точнее, Гео архонт видел очень много из такого творчества. Со своим участием.       Дракон, пришедший к юной деве ранним утром и смело поборовший осьминога, чьи щупальца вызывали непроизвольную гримасу презрения... Олень, несущийся над горделиво возвышающимися скалами и попирающий небо рогами... Проходили тысячелетия, но мечты юных красавиц оставались так похожи друг на друга, словно это они, а не архонты, были бессмертными. Людская натура.       — ...И мне очень стыдно. Потому что мне пришлось их купить. На меня так понимающе смотрели, — выделила Люмин интонацией предпоследнее слово, — что даже Паймон покраснела.       — Люди очень хорошо умеют воображать, — сказал Чжун Ли и сложил все эти картинки в одну стопку. — Этого у вас не отнимешь. Господин Белая кисть, кроличья лапка хорошо рисует. Напоминает мне знакомого из эпохи Сендзё около полутора тысяч лет назад. Но Фэн Лян использовал в своих работах только тушь. Его имя и его иллюстрации теперь остались только в моей памяти.       — Вы... не сердитесь?       — А есть причина? — Чжун Ли осторожно похлопал по принесённым Люмин рисункам, где неизвестный художник, скрывающийся за велеречивым именем изобразил Моракса и того самого Предвестника из Фатуи в самых разных... способах причинять друг другу мимолётную радость. — Подобное отношение перестало меня волновать ещё во время, когда я воевал с другими архонтами. Сила привлекает и сколько раз я оказывался героем фантазий юных дев... Да и не только дев, и не только юных, если быть откровенным. Поэтому, — Гео архонт окинул взглядом рисунки ещё раз, — господину «Белой кисти, кроличьей лапке» стоило бы заняться более серьёзными иллюстрациями, но на мой взгляд, ему нравится то, что он делает. И именно это самое важное. Он чувствует, что нашёл своё место в мире и своё призвание. Раз так, то даже я если бы явился к нему, как архонт, был бы не в праве приказывать.       Чжун Ли замолчал, ожидая реакции Люмин. Внезапно пришло воспоминание, как однажды, две тысячи лет назад, он во время одного из своих официальных появлений в Ли Юэ, в двух словах похвалил стихи одного из придворных, а спустя лет пятьдесят с удивлением обнаружил, что в народе ходит баллада о любви между ним и тем самым поэтом. Но народная молва, видимо, в знак почтения изменило всё. Вряд ли Юнь Ли думал, что его запомнят как девушку, сложившей бессмертную поэму о Властелине Камня, посвятив ему всю свою жизнь и смертную любовь...       — Всё проходит, даже скалы становятся пылью, — внезапно сказал архонт на мотив, известный ему одному, — и только людская душа не меняется в мире. Я ценю твоё волнение о моей репутации как архонта, юная леди. У меня к тебе будет просьба.       Люмин сразу собралась и стала настолько серьёзной, насколько было возможно в присутствии самого Чжун Ли. Он едва заметно кивнул, оценив старания путешественницы между мирами, и изложил следующее:       — Передай от меня Тарталье, чтобы он даже не думал делать то, что решит, когда увидит эти иллюстрации. Иначе он будет иметь дело со мной и эти рисунки покажутся ему — архонт улыбнулся и девушка вздрогнула от резкого, совсем не дружелюбного взгляда, — прелюдиями к действительно серьёзному разговору.       — Я поняла.       — На этом моя бесплатная консультация закончена, — буднично отозвался Гео архонт и сложил пальцы в замок. — Моё предложение о контракте ещё в силе. Обратись ко мне, когда решишь.       Чжун Ли с лёгкой улыбкой увидел, как отразились его слова на душевном состоянии молодой госпожи — ведь не каждый день один из бывших архонтов Тейвата обещает тебе своё покровительство. Даже будучи инкогнито для остальных. Моракс хотел думать, что в этом опередил того вечно пьяного барда из Мондштадта.       Вместе с ней должно быть интересно. Но всё же Люмин следовало напомнить об этой возможности.       Властелин камня не любил совершать ошибки.