Побочный эффект

- Зря… Так сказал человек, представившийся Фархатом, и Том зачем-то подумал — а настоящее ли это имя? Собственно, ему было все равно, как зовут этого кучерявого. Ему бы о самом себе подумать. О том, как он изо всей этой передряги будет выбираться. Или уже не будет? Если Хиддлстон все правильно понимал, шансов на то, чтобы вернуться домой, в свою прежнюю — спокойную, размеренную, даже где-то скучную жизнь - у него примерно ноль целых одна десятая. И то, что ему выпадет шанс в эту самую десятую попасть, зависит от какой-нибудь невероятной случайности — например, прямо сейчас сюда, где он находится, нагрянет отряд полицейского спецназа и всех здесь положит. Но что-то подсказывало Тому — Фархат не из тех, кто допустит появления у себя в логове полицейского спецназа. Он не выглядел как обычный бандит… Не то чтобы Хиддлстон за свой не такой уж долгий век перевидал множество бандитов, но Фархат не был похож на кого-то, кто испытывает проблемы с законом. Скорее, его можно было принять за бизнесмена — весьма успешного — или юриста, или кого-то в этом роде. Том не был завсегдатаем дорогих магазинов мужской одежды, но вполне мог отличить костюмы, которые выставлялись на витринах этих самых магазинов, от тех, что были куплены в каком-нибудь COS. Так вот судя по безупречно сидящему костюму, Фархат явно приобрел его не в сетевом магазине. То же можно было сказать и о его часах. И о запонках. Запонки, черт возьми! Вот же еще пижон! Так вот Фархат не был похож на типичного представителя криминальных кругов — в том понятии, какое имел о таких представителях Томас Хиддлстон. Именно поэтому он вызывал у скромного аптекаря чувство куда более сильного страха, чем то, что испытывал он некоторое время назад, когда Сэнди застрелил тех троих. И тем не менее, именно такому человеку Том только что плеснул в лицо чаем. Великолепно! Изумительно просто! - Вот что… Тим… - медленно произнес Фархат, утираясь. Он нарочно сделал паузу прежде чем произнести выдуманное Томом имя. Отчего тот понял — этот господин прекрасно знает, что Хиддлстон назвался вымышленным именем. - Вот что… Тим… Я вполне могу предположить, что ситуация, в которой вы оказались, не является для вас… эм… типичной… - О, что вы! - всплеснул руками Томас. Он сам не понимал, с чего вдруг решил дурачиться. Должно быть адреналин. Не иначе. Но он чувствовал какую-то веселую браваду вперемешку с жутким страхом, и именно это чувство толкало его на то, чтобы дерзить такому опасному человеку, как Фархат. - Что вы! Я только и делаю, что якшаюсь с бандитами и попадаю в перестрелки. - А вы мне, пожалуй, симпатичны, - с искренней улыбкой произнес Фархат. - Несмотря на вашу, Тим, глупость. Ведь только глупец станет хамить в вашей ситуации. - Глупец, - согласился с ним Том. - Или смертник. Я ведь не выйду отсюда живым? Так с чего бы мне быть вежливым с тем, кто скоро лишит меня жизни? - Вы глупее, чем я предполагал, - улыбка сползла с губ Фархата, - иначе задумались бы хотя бы на минуту: зачем мне вас убивать? Это мог сделать Сэнди пару часов назад, но он привез вас сюда, и поверьте, здесь вы гораздо в большей безопасности, нежели были бы, оказавшись в руках мистера Собковски. - Мне плевать на ваши игры! - Том скрестил руки на груди. Закрылся. - Вам что-то нужно — от меня… вряд ли, скорее всего от Ника, и вы будете держать меня здесь, пока он не сделает что-то для вас. - Вы начинаете проявлять зачатки здравого смысла, - на этот раз улыбка коснулась лишь темных глаз Томова собеседника. Отчего-то это ему шло — когда тот улыбался вот так, одними глазами. Фархат наверняка был мастером там, где требовалось располагать к себе людей, и сейчас под его улыбчивым взглядом Том немного… Не расслабился, нет. Но адреналин схлынул чуть-чуть. Самую малость. - И если дальше вы продолжите мыслить трезво… Тим… У вас появятся неплохие шансы на то, чтобы вскорости вернуться к вашей привычной жизни. - Черта с два я вам поверю! - буркнул Том. - Я видел, как ваш человек убил троих. Я сейчас у вас в заложниках. Вы считаете меня идиотом, раз думаете, что я поверю в то, что вы выпустите свидетеля ваших преступлений? Думаете, я не расскажу все полиции? - А если я скажу, что мне плевать на то, что вы можете рассказать полиции? - пожал плечами Фархат. - Тогда я отвечу, что идиот — это вы, - повторил его жест Хиддлстон. - Вы нравитесь мне все больше и больше… Тим, - на этот раз мужчина продемонстрировал Хиддлстону улыбку настолько обаятельную, что тот невольно поерзал на стуле. Фархат был чертовски привлекателен, только вот очаровываться им было бы непростительной ошибкой. - Если вы дадите себе труд подумать, Тим… - продолжил тот, кто удерживал Тома в этом непонятном месте, - то вы поймете: в полицию вам идти крайне невыгодно. Что вы им расскажете? Как укрывали у себя Ника Хэтэуэя, правую руку Макса Собковски? - Хэтэуэй ввалился в мою аптеку, размахивая пистолетом! - возмутился Том. - А! Так все же вы не пару часов назад в баре познакомились? - усмехнулся Фархат, а Том обругал себя последними словами. «Легенда», что он выдал собеседнику ранее, никуда не годилась. Но и её нужно было бы придерживаться. Эх! Никудышный из Тома вышел… Кто? Кем он стал, когда решил на самом деле помочь Нику? Таким же, как Кибер, преступником… - Что вам нужно? - тихо спросил Хиддлстон. - От вас? - Фархат сделал некий пасс рукой, не то прищелкнул пальцами, не то просто обозначил это движение. Он как будто бы еще не решил, что же ему делать с глупым «Тимом». - От вас требуется только одно, - собеседник, словно по щелчку тумблера, сменил тембр голоса: с мягко-вкрадчивого тот сделался жестким. - Вы должны вести себя благоразумно, мистер Хиддлстон. - Откуда?.. - Том так и замер с открытым ртом, не успев произнести вопрос целиком. Откуда этот хлыщ знает его имя? - Вести себя благоразумно — это значит, в числе прочего, не задавать дурацких вопросов, - пояснил Фархат. - Да, мне известно ваше имя. Известен ваш адрес. Мне известно даже то, что наш друг Кибер костьми ляжет, но придет за вами. И вам нужно просто его дождаться. - С чего вы взяли?.. Том осекся, покачал головой. Снова дурацкий вопрос. Но Фархат решил проявить терпение. - Не стану спрашивать, что вы должны были забрать для Николаса из камеры хранения на вокзале Ватерлоо… На этот вопрос ответ даст он сам. Но я знаю Ника. И знаю, что, будучи в бегах, он доверил бы… доверился бы только тому, кто для него важен. Уж не знаю, что именно привлекло в вас Ника… Фархат скептически оглядел худую фигуру Тома, и тот полыхнул ушами. Слышать то, что он не безразличен Хэтэуэю, было приятно. Хотя и не о том сейчас следовало бы думать. Ох, не о том! - Ник кое-что обещал мне, - решил более не смущать Тома Фархат. - И вы будете залогом того, что это «кое-что» окажется у меня в самое ближайшее время. Я даже позволю вам видеться с Ником… - То есть меня не изобьют до полусмерти, и не предъявят Хэтэуэю, принуждая его к сотрудничеству? Фархат только глаза закатил. - Вы пересмотрели боевиков, мистер Хиддлстон. Я же… Я не сторонник таких методов воздействия. Не то, чтобы мне не приходилось их применять, но… - Вы только прикидываетесь цивилизованным! - покачал головой Том. - Думаете, это заставит меня относиться к вам лучше? - Мне плевать, как вы относитесь ко мне, молодой человек, - жестко осадил его Фархат. - Я даже прощу вам то, что вы плеснули мне чай в лицо. Аллах свидетель — было бы больше проку, если бы вы его выпили, чай действительно неплох. И сейчас вас проводят в вашу комнату. Где вы будете ожидать, пока объявится наш общий друг. - Вряд ли Ник назвал бы вас другом, - с сомнением в голосе произнес Хиддлстон. - Ник называл другом того, кого не следовало, - непонятно было, о ком ведет речь Фархат, но Том решил не уточнять. - И вот к чему это привело. - Почему вы это делаете? - не удержался от вопроса Том. - По какому праву вы удерживаете меня? - Да бросьте, мистер Хиддлстон! - всплеснул руками Фархат. - Вы не можете быть настолько наивным чтобы не понимать: в этом мире действует только одно право. Право сильного. И он вышел вон. Только Том в одиночестве не остался. Сразу же появился неизвестный Хиддлстону человек, одетый, в отличие от хозяина этого… места… - Том все еще не знал, где именно он находится, - в черную униформу, чем-то напоминающую военную. Его внешность выдавала в нем уроженца Востока. Он не произносил не слова, и жестом велел Тому следовать за ним. Тот предпочел за лучшее не артачиться. Хиддлстона провели по недлинному коридору, после чего они с сопровождающим спустились на пару пролетов вниз по лестнице, затем миновали еще один коридор, прежде чем остановиться у двери, за которой, похоже, Тому предстояло провести какое-то время. И если он ожидал, что местом его содержания будет что-то наподобие тюремной камеры, то он ошибся. Если Том все правильно понимал, то он находился в обычном доме — пусть достаточно просторном, но это помещение не было бункером, тюрьмой или чем-то вроде. Светлые стены, удобная на вид мебель — кровать, кресло, шкаф с зеркалом в полный рост. Не то чтобы эта комната выглядела особенно уютной, но если уж Тому не повезло оказаться в заточении, то лучше коротать время в такой вот комнатке, нежели в вонючей камере. Сопровождающий вошел следом за Томом. Указал ему на кнопку, что была встроена в деревянную панель над кроватью. - Если что-то нужно — нажмешь, - коротко сообщил этот человек Тому и указал жестом на еще одну дверь: - ванна там. Уходя, он обернулся, словно что-то вспомнив: - Скоро тебя покормят. Действительно, еду принесли вскорости. И Том, отдавая должное хорошо прожаренному куску телятины, думал о том, как бы ему скоротать время до… Он сам не знал, до чего именно. Сколько ему здесь сидеть. Можно ли… Сбежать? Гиблое дело! Хиддлстон обнаружил решетки на окнах в первые же минуты своего пребывания тут. Все-таки тюрьма. Пусть и комфортная, но все же. От нечего делать, и для того, чтобы не распускаться, Томас принял душ. И как только стемнело, устроился на кровати, решив, что время течет быстрее, когда ты спишь. И проснулся от того, что кто-то бесцеремонно толкал его в плечо. - Ответь! - велел Фархат, поднося смартфон к уху Томаса. Ну конечно же! На правах хозяина дома — и тюремщика Тома — тот решил, что может вторгаться в его комнату без разрешения. Хозяину дома не стоило объяснять, с кем именно должен был поговорить Хиддлстон. Тот и сам догадался. - Привет! - поприветствовал он Ника спокойно, думая о том, что нет никакого смысла кричать, предупреждать об опасности или делать что-то такое же глупое. - Ты как, кузнечик? - услышал Том на другом конце провода, и почувствовал какую-то странную теплоту. К этому голосу. К этому «кузнечик» - черт его знает, почему Ник выбрал для него это дурацкое прозвище. Но сейчас в этом «кузнечике» для Тома было что-то родное. Что-то очень-очень на Ника похожее. И это было… Странно… - Со мной все хорошо, - поспешил уверить Том Хэтэуэя, и только он вознамерился задать встречный вопрос Нику, как телефон у него забрали. Наблюдая, как за Фархатом закрывается дверь, Хиддлстон готов был взвыть от обиды — ну вот, даже поговорить с Ником толком не дали! О том, чтобы уснуть снова, и речи не было. Том умылся, почистил зубы — кто-то же не поленился позаботиться о зубной щетке для пленника, - и, врубив телек — на противоположной от кровати стены висела небольшая плазменная панель — уставился на экран, не особо вникая, что именно сейчас транслируют. Все его мысли были заняты Ником. Он позвонил — значит свободен? Значит, ему удалось каким-то образом удрать от копов? Как он себя чувствует после той аварии? А еще это ранение, с которым Ник ворвался в его жизнь… Все его мысли занимал Хэтэуэй, и Том, диагностируя у себя стокгольмский синдром, рассмеялся невесело. Похоже, он влип. Сильно влип, раз думает о Нике Кибере, который тыкал в него пушкой и… И вообще! Он возник на пороге его комнаты внезапно — Томас даже не расслышал, как щелкнул дверной замок. Он даже выглядел не особо потрепанным — и это после того, как его сбила машина. - Ник! - Том взвился с кровати и кинулся к Хэтэуэю. Схватил того в охапку, с облегчением чувствуя, как его обнимают руки, которые еще пару дней назад он назвал бы чужими. Сейчас ему хотелось остаться в этих руках как можно дольше. - Кузнечик… - голос Хэтэуэя звучал глухо, устало. Он обнимал Тома, поглаживал по спине легонько, как будто бы укачивал, успокаивал. А Тому все казалось, что Ник сам искал успокоения. - Что он тебе сказал — Фархат? - требовательно спросил Хиддлстон, не разрывая объятий. - Что ему надо? Он нас убьет, да? - Никто никого не убьет, Томми, - губы Ника прижались к Томову виску. - Никто никого не убьет, слышишь, кузнечик? Я об этом позабочусь. - Ты говорил с ним? - не успокаивался Том. - Ты говорил с этим ублюдочным Фархатом? Что… Ник говорил. И разговор этот был... Фархат, сука! Он знал, на что давить, знал, до какой степени можно давить, чтобы вынудить Кибера выполнить все его условия. Ник не доверился бы этому черноглазому сукину сыну ни на секунду, если бы не знал: раз уж Фархат о чем-то договаривается, то никогда не нарушает условий договора. Другое дело, что условия эти - для второй договаривающейся стороны - часто бывали жесткими. Ник еще обдумает этот разговор. Обязательно обдумает. Все по полочкам разложит. Фархат был скользкой скотиной, но именно он сейчас мог решить все проблемы Кибера разом. Не за бесплатно, разумеется. Но какой бы высокой ни была цена - Ник на неё согласился. - Давай все вопросы потом, ладно? - ласково спросил Хэтэуй, прежде чем коснуться губами губ Тома. И тот, не ожидая от себя подобной смелости, ответил на поцелуй. Жарко. Так, как будто и не были они несколько дней назад друг другу чужими людьми. Так, словно он всю жизнь Ника ждал. - Подожди... Том засопел недовольно, когда Ник отстранился, отпустил его, даже шаг назад сделал. - Подожди-подожди! - он выставил вперед руки, когда Том скользнул к нему, вознамериваясь продолжить прерванное занятие. - У Фархата камеры повсюду... Хэтэуэй облизнул губы нервно. Целоваться с Томом хотелось. С ним всего хотелось. Например, наплевать на камеры и разложить Хиддлстона на кровати. И сделать... Все, что только кузнечик пожелает сделать, только бы он смотрел вот так как сейчас: жадно, требовательно. Но нельзя было. Не здесь. Не тогда, когда бойцы Фархата могут вломиться в любую минуту. Да и трахаться под камерами... Если этот восточный ублюдок хочет лицезреть хоум-видео, пусть подписывается на платный канал. - Я должен идти... Не хотелось уходить от Тома. От такого, каким он был сейчас. Раскрасневшийся от возбуждения, он покусывал губы в нетерпении, а если опустить взгляд ниже... Том хотел его, Ника - это было слишком заметно. И от одной это мысли тяжелело в паху. - Так иди... Но вместо того, чтобы отпустить, Хиддлстон подошел ближе, обвил руки вокруг шеи, снова коснулся губами губ. - Иди... - вымолвил он в поцелуй. Ник зарычал - от злости или от возбуждения, сам уже не понимал. Осторожно разомкнул замок Томовых рук. - Я вытащу нас отсюда. Вытащу. Обещаю. И Том поверил. Нужно же верить хотя бы во что-то.