Побочный эффект

- Как давно вы начали работать на господина Собковски? - Какие поручения выполняли для Макса? - Что вам известно об убийстве Алана Фроста? - Фроста убили по вашему приказу? Вопросы сыпались один за одним. Грег Мартин, надо отдать ему должное, в попытках вытащить хоть слово из арестованного, выказывал недюжинное рвение. У Хэтэуэя не было хронометра, но он поставил бы на то, что допрос длится уже более двух часов, и если сам он за все это время не произнес ни слова, то детектив Мартин — и тут Ник снова восхитился профессионализмом полицейского — ни разу за все два часа не сорвался. Не было ни криков, ни угроз, ничего такого. Мартин задавал вопросы, повторяя некоторые не по одному разу, и казалось, что его нисколько не волнует тот факт, что в ответ он слышит лишь молчание. Кто хоть раз побывал на месте подозреваемого, тот знает прекрасно, как это сложно — молчать. Не лгать, не увиливать, не пытаться заболтать следователя в ответ, а именно вот так вот молчать. Это было своеобразным соревнованием нервов, воли, выдержки. Кто быстрее сорвется — Ник или Грег? Вскоре Хэтэуэй поймал себя на том, что практически не прислушивается к словам детектива Мартина. Он как будто выключился, ушел в себя. Вытащил из памяти образ Тома — стройная фигурка, мягкая улыбка, лучики-морщинки вокруг смешливых глаз. Представлял себе кузнечика — как наяву — и все любовался. Думал о том, как однажды сможет прикоснуться — взлохматить непослушные кудряшки или провести легонько ладонью по щеке. И гнал прочь мысли о том, что никогда больше не увидит Тома. Или же Том не захочет, чтобы Ник к нему прикасался. - Послушай, Крис, ты можешь играть в молчанку хоть до второго пришествия, но чем дольше ты молчишь, тем больше у тебя шансов схлопотать пожизненное. Хэтэуэй вздрогнул, услышав это имя. То, которое он прятал ото всех долгие годы. Самому себе запретил думать о Крисе Хемсворте. Так было проще. Так было безопаснее. - Зачем ты сменил имя, Хемсворт? От Мартина, похоже, не укрылась реакция Ника на бывшее имечко. Пусть на долю секунды, но он себя выдал. Мысли в голове Хэтэуэя заметались, словно мотыльки, потревоженные взмахом сачка. Он сам себя сейчас этим самым мотыльком почувствовал — детектив, черт знает откуда узнав его настоящее имя, явно пытался подловить, зацепить, затронуть что-то в душе. То, что Ник прятал ото всех. От себя самого. Какой реакции ожидал Мартин от подозреваемого? Ясно, как день — тот должен был начать говорить. Хоть что-нибудь. Или отрицать, мол с чего вы взяли, господин полицейский, что это мое имя? Или же спросить, откуда Мартину известно, как на самом деле зовут Хэтэуэя. Хоть что-то. Но Ник зевнул демонстративно — очень ты меня утомил, приятель — вот какой была его реакция. - Ты Хиддлстону как представился? - не обращал внимание на деланное безразличие Хэтэуэя полицейский. - Как тебе удалось уговорить мальчишку помочь? Угрозами? Или между вами все полюбовно было? Ник сделал вид, что внимательно рассматривает ногти — не пора ли обновить маникюр? Вот только думал о том, с каким бы удовольствием расцарапал этими самыми ногтями ублюдочную рожу Мартина. - Я к чему это спрашиваю? - будто бы сам с собой разговаривал полицейский. - Когда мы найдем господина аптекаря, что именно станем ему инкриминировать? Укрывательство опасного преступника? Возможно, сговор? Нападение на полицейского? Том помогал тебе, когда ты напал на Валландера, Крис? Хэтэуэй готов был взвыть от отчаяния — если вдуматься, Грег и не блефовал вовсе. Тому вполне можно было впаять все те статьи, что перечислил сейчас Мартин. И все из-за него, Ника. Вот же его угораздило — вместо того, чтобы думать о спасении собственной шкуры, он волнуется о каком-то несуразном аптекаре. Черт! Где же Валландер? Ему давным-давно пора бы объявиться. Отследить Сэнди по номеру телефона… Курт давно уже должен был обнаружить ублюдка. А где Сэнди — там и Том. Наверное. Если парня еще не пустили в расход или еще чего похуже. Ох, Том! Ник схватился бы за голову, если бы обе его руки сейчас были свободны. Но одна была надежно прикована к бортику кровати наручником, да и демонстрировать какие-либо эмоции кроме нарочитой скуки перед Грегом Мартином он был не намерен. - Ты был знаком с Хиддлстоном ранее... Очередной вопрос детектива повис в воздухе. Послышался тихий щелчок, автоматическая дверь, приведенная в действие электронным ключом-картой, раскрылась, пропуская внутрь медбрата — по совместительству надсмотрщика: эти ребята, случись что, вполне могли противостоять решившим взбунтоваться пациентам, находящимся под следствием. - Ужин! - флегматично объявил сотрудник тюремного лазарета, расставляя на тумбочке возле кровати Хэтэуэя пластиковые тарелку и стакан. Приборы заключенным полагались также из пластика, вернее, всего лишь один прибор — ложка. Видимо, тюремное начальство опасалось, что даже пластиковые ножи и вилки могут быть пущены в ход. - Лекарства! В маленьком пластиковом стаканчике, который медбрат поставил рядом с тарелкой, болталось несколько пилюль, которые Ник, разумеется, не намерен был принимать. Будь он уверен, что выйдет из клятого изолятора в ближайшее время, он и есть бы не стал — черт его знает, вдруг в жратве какая отрава? Но пока что предпосылок для скорейшего освобождения Хэтэуэй не видел, а без еды, тем более без воды, велик был шанс загнуться. Что же до лекарств — то Ник предпочитал надеяться, что крепкий организм его справится с последствиями ранения и без этой химии. Странно… От незнакомого кузнечика он не боялся принимать помощь. И антибиотики, что Том ему достал, глотал без разговоров. А ведь что мешало Тому подсунуть Нику какую-нибудь дрянь, а после, когда тот вырубится, сдать в полицию? Однако, кузнечик оказался порядочным. И бесхитростным. И добрым. "Только бы он был жив! - взмолился про себя Ник. - Пожалуйста, пусть он будет жив!" - Так когда ты познакомился с Хиддлстоном? - повторил свой вопрос Мартин, когда за медбратом закрылась дверь. - А можно мне пожрать? - Ник поставил на колени тарелку, полную какого-то непонятного овощного варева с редкими кусочками мяса и, орудуя пластиковой ложкой, принялся поглощать пищу. И это были единственные слова, которые Грег услышал от заключенного в течение долгого времени. Признаться, заключенный порядком утомил Мартина, но он продолжил бы допрос — если понадобилось, всю ночь бы провел в палате-камере Хэтэуэя, лишь бы услышать от того хоть одно слово по делу. Но что-то подсказывало опытному детективу — ничего, ни словечка ему Ник не скажет. Не каждый, с кем работал Мартин, мог вот так, тупо уставившись в пространство — или, для разнообразия, на собственные ногти — часами молчать, игнорируя вопросы полицейского. Или того пуще — его подначки. Грег попытался выбить чертового Кибера из колеи, упомянув его настоящее имя, но и тут ему удача не улыбнулась. Мартин видел — Хэтэуэй на имечко среагировал. И пусть реакция эта была такой себе, а все ж таки Ник не смог оставаться спокойным. Все-таки вздрогнул еле заметно, губы сжал упрямо — чтобы не проговориться. Ну ничего! Заговорит — рано или поздно. Это у него, Ника, времени маловато: еще день, ну два проведет он здесь, в тепличных условиях тюремного лазарета, а после все: тюрьма, со всеми вытекающими, и уж детектив Мартин позаботится о том, чтобы сокамерники у Кибера оказались — не дай бог никому! А вот у детектива Мартина этого богатства — времени — вагон. Посидит этот хмырь, Хэтэуэй, в каталажке, может посговорчивее станет. Тут уж ему не до красоты ногтей будет. - Что ж, - Грег легко согласился с предложением заключенного дать ему спокойно поесть. - Кушай, Крис, кушай. Поправляйся! Я к тебе еще завтра зайду. И он потрепал Кибера по плечу, словно старого знакомого. Тот панибратский жест вытерпел — пусть себе лапает, только бы свалил поскорее! Ник задремал, утомленный долгим допросом и, более того, неважным самочувствием. Без лекарств организм боролся с ранением и последствием неудачного соприкосновения его бедной головы с асфальтом крайне медленно. Но Хэтэуэй не прикасался к таблеткам. Вот если бы их принес кузнечик, тогда другое дело. Кузнечик… Ник почти что провалился в сон, представляя себе улыбающуюся физиономию Хиддлстона, как кто-то бесцеремонно потряс его за плечо, выдергивая из сладких грез. - Ник! - услышал он свое имя — одно из имен — и открыл глаза, болезненно поморщившись. - Валландер? - обрадовался он инспектору, как родному. - Что? Есть новости? Вы нашли Сэнди? А Том… Хэтэуэй заткнулся, понимая, что ответы на все вопросы его явно не порадуют. Курт выглядел уставшим, злым и каким-то растерянным. - Хотите чаю? - непонятно с чего вдруг решил казаться заботливым Ник. А может и впрямь пожалел беднягу-инспектора: вон под глазами синева, и весь он какой-то помятый. - Вот, возьмите! - Хэтэуэй кивнул головой, указывая на пластиковый стакан, к которому он так и не притронулся. - Чай остыл давно, но это по-прежнему чай. Я не пил, так что… Курт пробормотал что-то среднее между «большое спасибо» и «иди ты нахер со своим чаем» и уставился на пластиковый стаканчик с таким гневом, как будто тот был причиной всех бед, свалившихся на человечество с тех самых пор, когда Адам и Ева ходили голыми. - Мы нашли телефон вашего приятеля, Сэнди, - наконец, инспектор прекратил испепелять взглядом ни в чем не повинный стакан с чаем и взглянул на замершего в ожидании Ника. - Он мне не приятель, - пожал тот плечами. - Да мне плевать! - в сердцах произнес Курт. - Мы нашли его трубку, и его машину. И три трупа в машине. - Твою мать! - выругался Ник, чувствуя, как холодеет где-то внутри. Там, под ребрами. Слева. Сердце кольнуло иголкой. Странно. Почему так бывает? Почему сейчас болит сильнее, чем болело тогда, когда Ник поймал своей тушкой пулю? - А Том… - прошептал Хэтэуэй вмиг сделавшимся непослушным языком. - Том… Он… Курт отрицательно помотал головой, и Кибер вздохнул с облегчением, чувствуя, как острая иголка больше не ранит сердце. - Мы установили личности тех троих, которых застрелили в машине Сэнди. Все они работали на вашего приятеля — или как хотите называйте — Макса Собковски. Самого Сэнди среди убитых не было. Он бросил в машине телефон и скрылся. Мой отдел ведет поиски, но пока результатов нет. Где находится Том Хиддлстон — неизвестно. - Мне нужно выйти отсюда! - сжал кулаки Крис. - Я смогу отыскать Тома. - Так не выеживайтесь и скажите нам, как вы собираетесь его искать! - повысил голос Курт. - Судья готов предоставить вам гарантии безопасности, если вы согласитесь свидетельствовать против Собковски, но… - К черту это дерьмо! - прервал говорившего Ник. - Нахрен мне не впилась эта программа защиты свидетелей. После того, как не стало Дауни… - Я был его другом, Николас, - примирительно произнес Валландер. - И если вы доверяли Бобби… - Это вовсе не значит, что я могу доверять вам! - покачал головой Хэтэуэй. - Но я могу вам обещать: как только я найду мальчишку, я приду с повинной. Я сдамся, Курт. Клянусь… - С чего вы взяли, что я поверю вашим клятвам? - уставшие глаза инспектора смотрели на Ника с подозрением. - Я мог убить вас, - тихо произнес Кибер. - Мог положить вас там, в прихожей у Хиддлстона. И он сам бы лег рядом с вами. Я мог бы убить вас двоих и уйти… - Но вам понадобился Том… - Я мог бы найти еще одного такого же, как Том, доверчивого кузнечика. Я потратил бы больше времени, и потерял бы больше сил, но так или иначе… Я мог бы избавиться от вас двоих. Но мне не безразлично, что будет с Томом. - И тем не менее, вы останетесь под надзором полиции, мистер Хэтэуэй, - голос его звучал твердо, когда Валландер произносил это. - И советую вам начать отвечать на вопросы детектива Мартина. Курт открыл дверь камеры, где держали Кибера, воспользовавшись единоразовым ключом-пропуском. И прежде чем покинуть заключенного, Валлаендер услышал вопрос, тихо прозвучавший у него за спиной. - Вы не видели пса? Там, где меня сбила машина? Спаниель или что-то вроде того… Курт остановился, задумался. - Кажется, была какая-то собака, - он с сомнением покачал головой. - Не помню… Вроде крутился поблизости один бездомный. Он-то и подобрал пса. Точно! - Все ясно, - вмиг севшим голосом произнес Ник. - Все ясно… И это тоже было странно — сожалеть о том, что он потерял Бобби. Ник был ему хозяином… Сколько? Минут десять? Двадцать? Вот же подлость какая! Кибер сжал кулаки от злости и чуть не вскрикнул, почувствовав, как что-то больно впивается в кожу. Разжав ладони, он, не веря тому, что видят его глаза, уставился на маленький металлический ключик. Таким открываются наручники - это Ник знал совершенно точно. Но как? Каким образом Курту удалось передать ему ключ, ведь он даже не прикасался к Нику? Или же Хэтэуэй был так раздосадован тем, что Валландеру не удалось найти кузнечика, что он попросту не заметил легкое движение, которое понадобилось произвести Курту, чтобы ключик оказался у Ника? Да какая к черту, разница?! Ник возликовал, вновь пряча ключ в кулаке. И, выждав минут сорок, позволяя Валландеру покинуть тюремный лазарет и уехать подальше, избавился от браслетов и потянул освободившуюся руку к тревожной кнопке. Если пациенту становилось плохо, он имел возможность позвать на помощь. Через пару минут дверь его камеры открылась, пропуская внутрь того самого медбрата, что полутора часами ранее принес Нику ужин. - В чем дело? - медбрат замер в дверях, но лишь на секунду, после чего выматерился от души и кинулся к корчащемуся в судорогах пациенту. - Эй! - позвал он, приблизившись к кровати больного. - Эй, не вздумай тут загнуться! И уже в следующий миг обе — теперь уже свободные — ручищи Кибера сомкнулись на шее незадачливого медика, но тот оказался не робкого десятка и успел достать своего душителя кулаком по носу. Голова Ника дернулась, он ослабил захват немного, но этого хватило парню, чтобы высвободится, и он бы успел дотянуться до рации, если бы Кибер не оказался проворнее. От души засветив медбрату по уху, он повалил того на пол, сам скатился с кровати, седлая своего надзирателя и, крепко прижав коленями его руки к туловищу, несколько раз хорошенько приложил того затылком к полу. - Прости, приятель, - Ник тяжело дышал, когда поднимался на ноги и поднимал следом за собой бесчувственное тело медбрата. - Прости, я малость переборщил… Пальцы Кибера окрасились алым, когда тот провел ими по волосам поверженного им надзирателя, но тот дышал свободно, и судя по тому, что рана под пальцами Ника не была глубокой, с ним все должно быть в порядке. Относительном порядке — но все же. - Вот, лежи тут, - Ник устроил медбрата на свою кровать, не забыв использовать наручники по назначению. Прежде чем покинуть камеру, он снял с несчастного одежду и облачился в чужие синие брюки и такую же синюю медицинскую тунику. Щеголять по лазарету в рубашонке, которая завязывается на заднице на бантики — он не до такой степени приложился головой. Мобильный телефон, который обнаружился в кармане чужих штанов, оказался как нельзя кстати. Приложив палец мебдбрата к экрану, Ник снял блокировку, а пошарив в настройках, получил права администратора, поколдовал в банковском приложении, сменив пин-коды кредиток. Ключи от автомобиля надзиратель также носил с собой, и Ник еще раз попросил у своего соперника прощения — в ближайшее время он воспользуется тачкой. И банковскими картами, разумеется. По крайней мере снимет с них наличность, пока медик не очухался и не заблокировал кредитки. Коридор, куда выходили двери таких же точно, как у Ника, палат, был пуст. Он старался не бежать, дабы не вызывать подозрения у тех охранников, что наблюдали сейчас за обстановкой, сидя за пультом централизованного управления. Медицинская маска скрывала его лицо, но если бы кто-то из охраны остановил бы Ника и тем более заговорил бы с ним… К счастью, звезды сейчас были на стороне Хэтэуэя, и до выхода из здания он добрался без приключений. Приложил к сканеру ключ-карту, тот приветливо мигнул ему зеленым глазком. - Пока, Джексон! - махнул ему рукой сотрудник, что охранял центральный вход. Его товарищ застыл по другую сторону двери, лениво листая новостную ленту у себя в смартфоне. И это вместо того, чтобы бдительно нести службу! - А ну стой! - все-таки проявил бдительность тот, что попрощался с «Джексоном». - Стой, мать твою! Не помогла медицинская маска. И ключ-карта. Черт! Ник развернулся резко, не тратя времени впечатал мощный кулак прямо в лицо подскочившего к нему охранника. Поспешившего ему на подмогу напарника отоварил ногой в живот, и когда тот согнулся с воплем, добавил еще и локтем по шее. Парень упал, похоже, без чувств, и Хэтэуэй вновь развернулся, чтобы встретить нападение справа. Выставил блок, отшагнул, поймал нападавшего, грамотно ударив тому в корпус. И еще раз! И снова блок! - А ну замер! - прорычал охранник, направляя на Кибера пушку. - Замер, блять! «Хрен тебе!» - решил Ник, ныряя сопернику под руку и резко ударил, выбивая из ладони пистолет, после залепил в лицо, все оставшиеся силы в этот удар вложив. Охранник тяжело осел к его ногам, а Хэтэуэй покачнулся, чувствуя, как драка забирает последние его силы. «Не раскисай!» - самому себе приказал Ник, затаскивая два тяжелых тела в подсобку. Еще один пистолет перекочевал к нему в карман, а рации, что он предусмотрительно снял с легких бронежилетов обоих парней, Кибер тоже прихватил с собой. Мало ли? Лишними не будут. Оказавшись, наконец, на свободе, помчался к автомобильной стоянке, на ходу щелкая брелоком сигнализации. Машина медбрата сверкнула фарами, послышался тихий писк — двери открылись. Бросив себя на водительское сиденье, Ник сходу взял высокую скорость. Промчал несколько кварталов, нарушая все возможные правила — и вновь звезды его хранили. Ни одного дорожного патруля не попалось на пути. Минут через пятнадцать бешеной езды он бросил автомобиль — скоро, совсем скоро его кинутся искать. Если уже не кинулись. Хотя… Черт, деньги! Ник бегом бросился через дорогу, заметив банкомат. Приложил смартфон к считывателю. Бинго! Пряча в карман наличность, Хэтэуэй пожелал здоровья тому, кому этот телефон принадлежал. И в следующую секунду застыл над клавиатурой чужого смартфона, силясь вспомнить номер Фархата. Тот почему-то никак не хотел вспоминаться, и Ник взвыл от досады — ну что за хрень! В самый нужный момент память подводит! Наконец-то, после трех «извините, ошибся», он набрал нужный номер. Короткое «слушаю», произнесенное с мягким акцентом. Фархат всегда отвечал именно так. Не «да», не «алло». Ну так слушай! - Это Хэтэуэй, - назвал себя Ник. - На ловца и зверь, - услышал Кибер, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой. А после голос Фархата сменился другим, и слушая, как его кузнечик тихо произносит в трубку простое «привет», Хэтэуэй живо представил, как он будет убивать Фархата. Медленно, смакуя удовольствие. Но это будет потом. Сначала Фархат убьет Собковски.