Хроники одиноких вечеров

Дорожная сумка застёгивается с жужжащим звуком молнии. Резким и отрывистым. Чёрт, как же Саймон был прав: грёбаная запись «Virgo» в личной карте… Пора бы научиться врать об этом. Трепло-гинеколог утверждала, что это анонимно и нужно только в рамках ежегодной медицинской проверки. Джес снова резко дёргает молнию, открывая сумку и заталкивая туда забытую на стуле папку. Ноги её больше не будет на этой базе! Хотя она понимает, что это всего лишь её псих и ей придётся тут остаться. А ведь Гоуст предупреждал, и не раз… Но нет же, она решила вкалывать по специализации — помогать посттравматикам! А теперь, чтобы сохранить эту должность и получить привилегии, нужно переспать с канцелярской крысой из начальства! Видите ли: «Virgo — это как устрицы на кухне секса», — прямая цитата ублюдка. Или, может, просто бросить всё? Липкий взгляд полковника вызывал желание пойти и помыться… Нет, к чёрту! Лучше оформиться как частный психотерапевт и сгнить от голода, чем всё это! Нервы сдают: почти год работы без супервизии! Из утешений — болтовня с лейтенантом, у которого, возможно, диссоциативное расстройство идентичности. Университет был закончен ради этого?! На ткани сумки остаются тёмные солёные пятна. О боги… Кого там ещё принесло?! Она утирает слёзы, слыша тяжёлые шаги в коридоре. Надо было закрыть дверь хотя бы на защёлку! Шаг… Ещё… И девушка затравленно смотрит на алюминиевый барьер. Тихий стук. — Джес, какого чёрта ты не на рабочем месте? — до боли знакомый голос пару раз кашлянул. — Пришлось искать твою комнату по всей базе. Гоуст всё-таки вернулся… И намного раньше, чем должен был. Джес хочет уже подняться и открыть, но нет желания быть перед ним заплаканной: психолог должен сохранять лицо, верно ведь? Она торопливо вытирает слёзы, когда он стучит ещё раз. — Всё нормально? Я тебя слышу. «Я тебя слышу». Стоит перестать всхлипывать, чтобы не привлекать лишнего внимания. А у Гоуста очень хороший слух… Не удивительно: от этого часто зависит его жизнь. Что именно слышит — не уточняет, и Джес старается сделать свой голос чуть твёрже: — Ты уже вернулся? — Можно войти? — Он вслушивается в тишину несколько секунд. — Джес, я вхожу. Череп на маске выглядит изрядно потрёпанным, словно еë поджарили из огнемёта. Хотя, возможно, так и было… Гоуст замирает в дверном проёме, наблюдая, как девушка нервно расхаживает из стороны в сторону, хватая свои вещи с полок и наигранно радуясь ему: — Саймон, рада знать, что с тобой всё в порядке! — Она избегает смотреть в его сторону. — Прости, я занята сейчас. Показная улыбка и рваные жесты… Либо она под кайфом, либо что-то случилось. И, судя по её подавленным всхлипам, — второе. Он проходит вглубь комнаты, впервые наблюдая её такой дёрганой. И девушка всё ещё избегает его. — Я же сказала, что сейчас занята. — Джес, — он ловит её плечи, разворачивая к себе, — посмотри на меня! А ведь они впервые оказываются настолько близко друг к другу. И это первое его прикосновение к ней… Тяжёлые ладони в тактических перчатках крепко удерживают её плечи. В боевой одежде он кажется огромным верзилой… И когда она осмеливается посмотреть на него, то замечает в глазах беспокойство. Нижняя губа предательски дрожит: — Ты был прав… — В чём? — Он вдруг осматривает девушку с ног до головы. — Они… с тобой что-то сделали?! — Нет, но… Блять, Саймон, мне страшно. Сделают. — Кто этот уёбок?! — Неважно… Мои… медицинские данные оказались не такими уж и анонимными. Она как будто пытается выкрутиться из его хватки, но он не пускает. Возможно, это и не лучший момент, но… Саймону нравится удерживать её в своих руках. Сука, женщины прекрасны! А Джес особенно. Холодные серые глаза смотрят на него с лёгким испугом, а губы шепчут: — Саймон… Меня принудят, если не уберусь отсюда вовремя… — Этого не случится. — Гоуст склоняется над ней сильнее. — Джес… Джесси, ты всегда можешь встать мне за спину. Я прикрою. Точно нельзя сказать, чем она руководствовалась, когда тянулась к его маске. Он было удержал её руку, но после сам подтолкнул. Пусть испугается его такого, какой он есть… Джес стягивает маску вместе с тканью и прижимает тёплую ладонь к его щеке. — Меня с детства так не называли. — Джесси, — израненное лицо выглядит измождённым, — поставь кофе… Уже не до кофе, потому что Джес привстаёт на цыпочках, невесомо целуя его обветренные губы. От Саймона как никогда сильно пахнет табаком и пеплом. В ушах звенит его «я бы трахал тебя только с твоего согласия», когда военный отвечает на поцелуй, углубляя его. Руки скользят ниже, к её талии, и он притягивает Джес как можно ближе. Непозволительно близко. Брюки уже не в первый раз давят на его возбуждение, когда Джес рядом с ним. Возможно, его чувства взаимны. Он подвергает её страшному риску. Но она изначально сама обрекла себя на это. Пусть и видит его настоящее лицо впервые, она целует его без капли отвращения. Она роняет маску на пол, разрешая Гоусту удерживать себя и целовать взатяг, пока сама оглаживает его скулы. Какой же он желанный… Плевать, что будет. Джес он нужен, необходим во всех смыслах. Пульс колотится всё сильнее, и девушка разочарованно приоткрывает рот, когда Саймон чуть отстраняется и спрашивает: — Мне закрыть дверь на замок? Как и обещал, он спрашивает её согласия. И Джес кивает, в душе моля о том, чтобы Саймон больше ни на что не обращал внимания, кроме неë. И если этот спонтанный секс будет ошибкой, она заранее знает, что это будет лучшая ошибка. И Гоуст защёлкивает дверь. Медики из соседних комнат ещё на службе. Идеально. — Я хочу тебя, Джесси. Только сейчас до неё окончательно доходит, что именно должно произойти. Лейтенант смотрит спокойно, готовый, кажется, от одного еë слова молча выйти за дверь и никогда больше к ней не приближаться. И девушка неловко обнимает себя за плечи. — Ты знал, что бабочки в животе — это на самом деле возбуждение? Он расценивает это как согласие и нащупывает быстросброс на бронежилете. Она снова забирается ему под амуницию… Уже буквально. С шорохом Гоуст стягивает через голову гимнастёрку. Тело… Оно выглядит так, словно состоит из сросшихся между собой шрамов. Каждая рана — нестерпимая боль. Как говорится: «Пули как женщины: выбирают лучших». И Джес жалостливо смотрит на открывшееся ей зрелище. — Почему ты ещё на службе, после всего этого?! — У меня просто больше ничего не осталось. Впервые наблюдая за его мимикой в целом, а не угадывая настроение по одним глазам, Джес считает его красивым. Да, эти шрамы изрезали его лицо и синяки от вечного недосыпа делают его лицо ещё более хмурым, но взгляд у Саймона добрый, когда он аккуратно кладёт свою водолазку на спинку стула, а затем снимает перчатки. Он никогда не причинит ей вреда — это единственное, в чём девушка уверена. — Джес, — он приближается, пытаясь угадать её реакцию на себя настоящего, — ты можешь отказаться. Я уйду. — Называй меня Джесси, хорошо? — Она невесомо гладит его ключицы, стараясь не думать о том, как сильно краснеет. — Я привязана к тебе. Сильнее, чем ты думаешь. — Мне тоже хотелось поскорее тебя увидеть. Всю. Мозолистые руки осторожно спускаются к пояснице девушки, нащупывая низ блузы и забираясь под неё. Аккуратная спина тут же покрывается волной мурашек, и Джес полностью сдаётся ему, когда Гоуст забирает у неё поцелуй за поцелуем. И каждый последующий более влажный, чем предыдущий. Он может поклясться, что её сердце стучит слишком громко, особенно когда она запускает пальцы в его жёсткие светло-русые волосы, вынуждая склониться над собой сильнее. Гоуст неспешно снимает с неё лёгкую блузку. Пусть на ней сейчас всего лишь простой спортивный топ, Саймону он кажется сексуальнее любого в мире кружева. Его губы скользят к её шее, и ноги девушки невольно подкашиваются. Поцелуи дольше, горячее, напористее… И Джес начинает делать глубокие выдохи. Саймону совсем не хочется медлить, но он понимает, что не надо бы слишком спешить. Джес очень податливая, даже чересчур. И когда он опускает руки ещё ниже, чтобы взять её под бёдра, то она совсем не сопротивляется, а наоборот — интуитивно обнимает его за шею, обвивая ноги вокруг его бёдер. Он прижимается пахом к её промежности, и пусть через одежду — всё равно это крышесносное ощущение, когда пенис так сильно напряжён. Прислонив её спиной к стене, Саймон удерживает её на весу собой. Пространства меж ними предательски мало, но это не мешает Гоусту задрать её белый топ вверх и довольно собственнически сжать рукой левую грудь. Твёрдый сосок приятно ощущается на тыльной стороне ладони. Видела бы Джес сейчас своё лицо, сгорающее от стыда и похоти… От этого Саймон заводится только сильнее, увереннее поглаживает её бёдра. Лёгкий шлепок, затем поцелуй, и девушка почти стонет: — Наверное, я влюбилась в тебя… Саймон вдруг опускает её, позволяя встать на ноги, но при этом целуя взатяг и спуская её широкие брюки ниже, оголяя бежевые трусики и мягкие бёдра. Не даёт ей ни секунды на раздумье или промедление, лаская ладонью груди и слыша шорох спадающих брюк. Джес неспешно высвобождает из них ступни, и Саймон снова прижимает её к стене, удерживая на весу и вынуждая обнимать себя ногами. Еë ладони то ласково гладят его спину, то слегка царапают старые рубцы, когда Саймон особенно настойчив. Меж ними всё меньше чёртовой ткани, и Гоуст снова чуть отстраняется, расстëгивая ширинку уставных камуфляжных брюк. Кажется, он готов кончить только от одного осознания, что Джес зашла с ним так далеко. Что это была именно она. Расстёгнутый армейский ремень, чуть спущенные боксёры… Он вынуждает её широко развести ноги, удерживая девушку на весу, затуманенный своим и её возбуждением. Член упирается во влажную ткань её белья, и Гоуст находит в себе силы разорвать череду поцелуев. Джес тоже замирает, чуть испуганно, но с такой же похотью прижимаясь в ответ. Он склоняется над её ушком: — Отодвинь их. За этим следует то, чего он ну никак не мог ожидать, когда девушка с задранным топом, горячая и, кажется, сгорающая от желания, тихо отвечает: — Я девственница. — Джес… Джесси, я… — он на мгновение теряется, — ты должна была предупредить меня. — Это плохо? — Нет, но… — он явно сдерживает себя, — я должен быть аккуратнее с тобой. Такого поворота он не мог себе и представить. Ему казалось, Джес давно не девочка, но узнаёт об обратном в самый пикантный момент. Но это ничуть не умаляет его возбуждения, лишь действовать теперь он должен чуть иначе. Даже если сейчас хочет вогнать в неё член на полную, вырывая из неё стоны, то знает, что с первого раза так не получится. Потому что Джес банально не привыкла к такому. Всё ещё удерживая её на руках, он неспешно несёт её в сторону постели, укладывая и нависая сверху. Берцы… Да плевать. Кровать значительно проминается под весом их двоих, но не издаёт ни единого скрипа. Неспешно стягивая с девушки бельё, он видит, как она избавляется от топа, представляясь ему совершенно первозданной. Еë мягкая кожа пахнет мылом, и вены на его сильных руках выступают синими полосами. Трусики отложены в сторону, и два его пальца размазывают по киске девушки липкую смазку. И снова, и ещё раз, намеренно задевая клитор. Когда Джес уже откровенно раскидывает ноги, выгибаясь навстречу его пальцам, ему невольно приходит в голову мысль, что этими же пальцами он обычно нажимает на курок. А сейчас они доставляют удовольствие женщине. И стоит Джес в очередной раз выгнуться, как на смену пальцам приходит член. Саймон водит им по еë половым губам, скользя благодаря смазке, — она течёт под ним всё сильнее, и ему это льстит. Он толкается вперёд, имитируя движения при проникновении, и такого рода мастурбация всё сильнее распаляет их. Джес в какой-то момент даже хватает Гоуста за запястье руки, которая служит ему опорой: — Саймон… Я сейчас кончу… Значит, она готова. Он плавно опускает пенис, что теперь скользит ниже, собирая смазку и плавно начиная проникать внутрь. Внутри Джес очень жарко и мягко, но при этом ужасно туго. Она вдруг снова сжимает его запястье: — Подожди! — Больно? — Немного… — Она поднимает на мужчину серые глаза, и на ресничках блестят слезинки. — Саймон, поцелуй меня? Он удерживается на руках, когда ласкает её губы, иногда переходя на скулы и чувствительную зону под ухом. Джес действительно довольно неопытна, но тоже старается сделать ему приятное, не переставая отвечать на ласку. Лёгкий толчок — её рот чуть кривится, и за тихим шипением следует сиплый стон. Гоуст полностью в ней, и ей это нравится. — Можешь продолжить… Новое несильное движение, и ей всё ещё неприятно, но уже совсем не больно. Её возбуждение вкупе с аккуратностью Саймона — всё проходит как нельзя лучше, пусть и на этой чёртовой базе. Он толкается в ней снова, и Джес чувствует, как лоно податливо принимает его, сжимая мокрыми от смазки стенками. Это совсем не те ощущения, чем когда она ласкала себя сама по ночам, после особенно нервных рабочих дней. Гоуст имел её со всей нежностью, на которую вообще был способен. Очень скоро волны смешанных ощущений сменились волнами предвкушения, особенно когда Саймон снова сжал её грудь, зажав стоящий сосок между средним и безымянным пальцами. Звуки толчков сменились с тихих движений на влажные звуки от соприкосновений их тел, и они лишь снова распалили возбуждение. Саймон становится напористее с каждым толчком, и в какой-то момент резко вынимает, грубо помогая себе рукой кончить Джес на живот. И это было самое верное решение в условиях отсутствия контрацепции. — Я бы хотел сделать это в тебя, но… Сама понимаешь. — Ты всё правильно сделал. — Девушка легонько набирает на пальцы его полупрозрачную сперму, опуская себе на клитор и тихо поглаживая. — В следующий раз нам понадобятся презервативы. — Рад слышать, что будет следующий раз. Он вдруг снова опускает пальцы к её влагалищу, входя и изгибая их под таким углом, что у Джес снова сбивается дыхание. Она не кончила, и Саймон собирается это исправить. Набирая темп, он получает больше удовольствия оттого, как она извивается под ним, чем оттого, что кончил сам. Его самого только сильнее заводит понимание того, как сильно она возбуждена и как сейчас течёт… От него. Джес всё настойчивее теребит свой клитор, и становится понятно, что она близка к финалу. Он держит темп, когда её тело сводит томительная судорога оргазма, и девушка зажимает себе рот ладонью, чтобы заглушить стон. Мало ли кого занесёт в коридор… Он даёт ей отдышаться, а после вынимает пальцы и неспешно помогает ей свести ноги. На самом деле он хочет ещё, безумно хочет сейчас развернуть её на живот, прогнуть еë спину и поставить на колени, чтобы трахать уже в этой позе, а потом всё же отыметь у стены. Но Джес хватит на сегодня: она выглядит уставшей, но, кажется, довольной. А Саймон не зверь, чтобы принуждать. Он неспешно ложится на край узкой постели, и они вдвоём едва помещаются на ней, так что Джес вынуждена прижаться к стене. Неловкое молчание, и Саймон убирает возбуждённый пенис в бельё, а затем застёгивает ширинку. Джес так близко… Она лежит рядом, голая и прекрасная. Почти богиня в его глазах. Но ему всё же нужны ответы: — Какой уёбок хотел сделать это против твоей воли? — Уже не сделает… — Потому что сверну ему шею?! — Потому что я больше не Virgo. Интерес был именно в этом. Заполучить девственницу — сомнительный повод похвастаться в бане, и только конченый придурок будет намеренно искать такого случая. По крайней мере, так считал Саймон. Ясно… Утекли данные после медосмотра, и раз Джес не хочет ему говорить, то Гоуст сам разберётся, что там и почему. А сейчас рядом с ним его Джесси. — Бросай эту работу. — И как мне жить без неё? — Я могу тебя содержать. Мне всё равно особо не на что тратить. — Но я хочу быть рядом… — девушка придвигается ещё чуть ближе, и Саймон её обнимает, — так я хотя бы смогу тебя иногда видеть… — Джесси, ты моя, — он со всей уверенностью вдруг берёт за неё полную ответственность, — и всегда должна быть в безопасности. Поцелуи уже сдержанные, поверхностные. Словно они пара уже много месяцев… Всё так закрутилось, что Гоуст сам не понял, как в его жизни снова появилась главная уязвимость. Но её-то он уже сможет уберечь — это его последний шанс. Пока эти серые глаза смотрят на него с нежностью, Гоуст сделает всё, чтобы в них никогда не терялся блеск. Как именно теперь действовать — они подумают завтра.