Хроники одиноких вечеров

От его бледного тела пахнет ночью. Сумерки обнимают нас, укрытых стенами многоэтажки, и только свет луны слизывает остатки тревоги с наших лиц. Быть может, всё это — большая ошибка, но сейчас мне наплевать. Заботливо оглаживаю скулу Акутагавы, на что он перехватывает мою ладонь: — Не надо, Т/И. Не стою я твоей ласки. — Глупости какие… — свободной рукой перебираю пепельные, почти седые прядки волос — Или ты не хочешь? Он роняет голову мне на грудь, находя во мне пристанище и прибежище. Как и все последние полгода, почти каждый день. А ночи снова становились для него адом Йокогамы. И моего тепла уже не могло быть рядом с ним. Одного этого осознания мне достаточно, чтобы хотеть его согреть. Это больная любовь, которая едва ли приведёт к нормальной семейной жизни. Но Рюноске вдруг вздыхает, поднимая голову и целуя меня в лоб: — Уверена, что хочешь этого? Киваю, ласково и несмело улыбаясь любимому мужчине. И он чувствует в этом одобрение, нежно притягивая меня за талию. Бледные пальцы касаются моих щёк, другая ладонь трепетно расстёгивает верхнюю пуговицу блузы. Именно в этот момент начинает подниматься особый жар между нами. Акутагава чуть расторопен, но ведь ему и непривычна нежность, словно дракону его способности. Целуемся. Это лишь усугубляет его пыл, пока я стаскиваю с его плеч старый, чёрный плащ. Белая рубашка с воланами легко снята с него через голову, и я тихонько провожу по худой грудной клетке хололными пальчиками, вызывая волны мурашек. На контрасте ощущений, Аку дышит мне в шею, целуя нежную кожу и иногда поднимаясь чуть выше, к мочке уха. Моя блуза теперь там-же, где вещи Рюноске — на полу под лунным светом. Неспешно стягиваю с себя тёмные брюки, свободного кроя, и Аку тут же накрывает мои бёдра ладонями, спешно двигаясь выше. Сама расстёгиваю лиф, снимая перед ним и томно дыша, и это возымело нужный эффект — Рю чуть мнёт мою грудь, в непривычном удовольствии нахождения с любимой женщиной, а не с проституткой. Низ его одежды теперь тоже нам не мешает. Тут же он чуть наваливается, вынуждая лечь, и я послушно делаю это, уже чувствуя его фарфоровый торс между своих ног. Он хрупок, но в то же время крепче любой на свете стали. Мужские пальцы легко приподнимают резинку моих белых трусиков и тянут их вниз, на что нужно кокетливо поддаться. Он никогда не знал, что такое предварительная ласка. В его понимании, женщина всегда готова, словно в Квартале Красных фонарей, но я чуть торможу его, а затем опускаю руку к его достоинству, пока Рю нависает надо мной. Ему это непривычно, и в некоторых непонятках, он отдаляется и садится. Подбираюсь к нему ближе: — Тебя когда-нибудь ублажали ртом? — Да… — он краснеет и отворачивается — То есть, предлагали, но я не покупал это. — Расслабься, я постараюсь сделать тебе приятное, — ещё несколько раз провожу ладонью по влажному члену, и Аку млеет — Тебе понравится. Ртом накрываю головку, пачкая её слюной и обдавая теплом тела. Затвердевший орган податлив и напряжён, так что мне не приходится делать много, чтобы услышать первый, глухой стон. Продолжаю уже активнее, и Рю откидывает голову назад, прикрывая веки и отдаваясь манящим ощущениям. Беру чуть глубже, немного сдавливая губами, но Акутагава вдруг останавливает меня, тяжело дыша: — Я… Я сейчас кончу, если продолжишь… Он так возбуждён, и мне это даже льстит. И с этим он уже гораздо уверенее берёт меня за талию, вновь опуская на постель и придавливая своим весом. Неторопливое, но уверенное движение заставляет меня раскинуть ноги ещё шире, принимая мужчину в себе. Чувствую, как моя горячая ткань обволакивает пенис, уже готовая сокращаться от напряжения. Не могу скрывать, как сильно хочу его в ответ. Тянусь чуть ближе к его уху, робко шепча: — Кончи в меня… И он толкается снова, уже гораздо увереннее, обращаясь с моим телом всё ещё заботливо, но собственнически. Словно брал то, что давно ему причиталось. Изгибаюсь в талии, прикусывая губу и тихо выстанывая что-то, переходящее в тихий писк. Аку это явно нравится, поскольку он прижимает щёку к моему виску, лапая мою грудь и продолжая ускорять движения. Смазки нам хватает, и мы оба прижимается друг к другу как можно теснее, едва оставляя пространство для дыхания. Набухший клитор на пределе своего напряжения, требуя разрядки, и я тихонько скольжу ладонью вниз, небрежно теребя его, что вынуждает меня лишь с большей охотой принимать член Аку, невольно напрягая все мышцы матки. Его томное дыхание прямо над моим ухом возбуждает только сильнее, отчего уже невозможно оттянуть неизбежный финал, и оргазм разносится по телу волной тревожного удовольствия, подталкивая как-бы насаживаться на пенис, чтобы продлить наслаждение от процесса. Громко выстанываю его имя, с придыханием притягивая мужчину всё сильнее, и он тоже уже на исходе. В момент, когда волны оргазма начинают утихать, Аку замирает, изливаяясь внутрь и двигаясь теперь невозможно медленно. В тишине лишь слышно, как липкое семя громко хлюпает от наших движений, но этот звук почему-то кажется даже приятным. Он не выходит из меня, а я вновь ему улыбаюсь, перебирая меж пальцев очередную седую прядь. Кажется, у него давно не было женщины, и Рю теперь смотрит на то, что сделал с каким-то удовлетворением и… Страхом? Чуть сокращаю мышцы матки, вынуждая его бессмысленно толкнуться снова. Быть может, нам стоит сейчас продолжить? Он невидящим взором заглядывает мне в глаза: — А если ты сейчас… — Раньше нужно было об этом думать, — всё ещё улыбаюсь — Но мне приятно, что ты беспокоишься обо мне. — Тебе опасно сейчас беременеть. Йокогама и так сходит с ума. — В случае чего, можно просто потом принять таблетку, и ребенка не будет. На эту реплику вижу в его глазах крохотный огонёк ненависти. Не успеваю ничего сказать, когда он вновь довольно уверенно начинает двигаться внутри, тем самым проталкивая сперму и вновь разгоняя моё возбуждение до предела. Удивлённо приоткрываю рот, горячо выдыхая, и Аку надрывно шепчет: — Только попробуй это сделать… Между его толчками и моими сокращениями, едва способная мыслить, всё-таки решаюсь возразить ему, полуприкрыв веки: — В Йокогаме… — с губ срывается ещё насколько нарастающих стонов — Это будет слишком опасно тут… — Значит, я увезу тебя! — он распаляется, становится чуть грубее и напористее, не растягивая удовольствие — Там, где будет безопасно, ты оставишь его? Последние толчки, и с лёгкой слезинкой на ресницах, растекаюсь в новом блаженстве, доставляя Рю неимоверное удовольствие от осознания этого факта. Горячей жидкости в лоне становится ещё больше, и с неспешными движениями Аку, она вытекает наружу, облегчая скольжение, словно смазка. Кажется, теперь это сделано с явным намерением, которое я сама и спровоцировала. А в затуманенных, серых глазах всё ещё читается один вопрос. Сглатываю, легко и небрежно касаясь низа живота: — Оставлю, если хочешь…