Тьма не коснётся тебя

      Опальный страж погрузился в состояние сродни кататоническому ступору. Попытался свернуться калачиком, но боль пронзившая всё тело не позволила. Арагорн сделал всё что мог, на данный момент нужно было дать покой измученному человеку. Леголас посмотрел на странника, тот выглядел усталым, будто бы все эти дни бился с врагами. Впрочем так оно и было. Происходя из древнего могущественного рода Арагорн имел склонность к магии. Все потомки Исильдура были не только воинами и следопытами, но ещё и прекрасными врачевателями. В своё время Элронд выучил Арагорна целительству, и если бы он был сейчас здесь, то гордился бы таким учеником. Он вырвал Боромира из лап смерти, но костлявая не желала сдавать позиции. — Я не знал, что он жив, — тяжело вздохнул король. — Орки умеют калечить, надеюсь в моих силах поправить хоть что-нибудь. — Это сделали не орки, — тихо сказал Леголас и Арагорн вздрогнул, а эльф продолжил. — Орки не смогли бы его сломать, даже если бы начали творить сущее непотребство. Это сделали мы, покинув его. Это сделал его родной отец в своей безумной гордыне. Это сделал я. Я должен был тогда пойти за ними. Ты бы спас Мерри и Пиппина.       Будто бы услышав такие слова Боромир заворочался, силясь не то придти в себя, не то ответить и Леголас вздохнул. Зачем-то начал рассеянно перебирать светло-рыжие пряди его волос, в надежде успокоить. Эльфу вообще претила любая жестокость и он не мог понять как так родной отец отрёкся от сына? Воспоминания унесли его в недалёкое по меркам эльфа прошлое. Он был крайне самоуверенным, а строгость короля Трандуила казалась ему излишней. Холодность задевала его и он стремился что-то доказать, проявляя смелость, как он сам тогда думал. На деле же это было безрассудство. Вот и тот бой он запомнил хорошо. Азарт, полёт, победа и резкая боль от воткнувшегося «паука». Чёрное железо разъедало ему плоть, пыталось добраться до костей. Это было мучительно. Принц никогда не был неженкой, но такая боль от зачарованного железа лишала способности мыслить. Он скулил и плакал, задыхался, пытался дотянуться рукой до раны и выдернуть проклятый предмет, но ему не позволяли. И долго он потом вспоминал, как его вечно холодный и спокойный отец уговаривал его потерпеть, точно он был маленьким. — Не кори себя, Леголас. — Вырвал его из раздумий голос Арагорна. — И ты рано отчаялся. Тепло может спасти его. — Главное, чтобы он сам позволил спасти себя, — ответил лесной принц. Комната озарилась сиянием и королева Арвен вошла в блеске красоты и вечной юности. Она смотрела на Боромира с таким состраданием, что Арагорну стало не по себе. Неужели Боромир покинет их? Эта война унесла стольких дорогих ему людей и гибель ещё одного стала бы тяжкой ношей на его плечах. Ласково взглянув на мужа она тихо сказала: — Не тревожь голову. Отдыхай, я побуду с ним, — и Арагорн подчинился, понимая, что Арвен куда более искусна в целительстве.       Первый раз Боромир очнулся рано утром, дёрнулся силясь понять где он находится, и тут же задохнулся от боли. Он думал, что свыкся, сроднился с ней, перестал замечать, но боль вернулась. Тут же его лба коснулась прохладная ткань источающая аромат хвои, полыни и океана, а рядом как будто бы разливался солнечный свет. Он увидел над собой Арвен, дочь Элронда и жену короля. Она что-то говорила на квенья, другой рукой гладила по волосам и от этого текли слёзы. Он пытался ей сказать, что не нужно пачкать о него руки, даже смог что-то просипеть. Тут же ему подали воды, судя по всему маковой и он снова провалился в беспамятство.       Второй раз он пришёл в себя в вечерних густых сумерках. На сей раз он пробыл в сознании дольше и смог осмотреться. Рассеянный свет позволял рассмотреть уютную комнату. Потрескивали дрова в камине, окно было занавешено бархатными портьерами, а сам он, судя по всему лежал в мягком коконе из одеял. С глухим стоном он сел и замер. Чуть подальше от кровати стояло кресло, в котором сидел Арагорн в том же костюме, что был на нём на совете у Элронда. Он так же спокойно курил трубку и в воздухе висел уютный аромат табака. Всё было как-то неправильно, нужно было хоть что-то сказать, но король заговорил первым. — Ты напугал нас. Я боялся что это всё, — он протянул ему трубку, а Боромир упал на кровать, задыхаясь в отчаянии. Сразу вспомнилось, как он упрекал Арагорна в трусости, когда они покинули лес владычицы Галадриэль, как не доверял, злился. А теперь тот кого он по сути оскорблял сидел над ним и врачевал его постыдные, как он сам считал, раны. Раны на спине и ногах — раны труса. Так считал его отец. Его кинуло в жар, Арагорн скинул с него одеяло и, подтащив тазик с ромашкой, начал обмывать ему грудь. Постепенно жар упал и наместник Гондора (правда он пока сам об этом ещё не знал) погрузился в сон. И во сне он никак не мог найти удобную позу. Разодранная спина горела огнём, раны на груди и бедре давали о себе знать, а любое движение удесятеряло муки. В какой-то момент он почувствовал на своей спине ладонь от которой шло тепло и становилось легче, а потом поперёк груди обвилась рука, и Боромир вспомнил, что именно эта рука оттащила его от края пропасти, не давая пасть во мрак Мории. На краткий миг пришло успокоение, он расслабился и отпустил кошмары. Впервые за долгое время он смог поспать без кошмаров и чувства вины.       Боромир поморщился во сне. Ему казалось что он в лесу у костра, и снова запоют птицы на рассвете, и нужно будет нести кольцо в Мордор.Казалось он чует запах дыма, немного поморщившись он распахнул глаза. Не сразу, но он понял, что в покоях он не один. Немного поморщившись сел в постели, уже без посторонней помощи и осознав, что обнажён, прикрылся по пояс одеялом.       Леголас сидел прямо на его постели в ногах, подобрав под себя одну ногу, а другую свесив с кровати. Сейчас он не походил на того эльфийского принца которого знал Боромир. На эльфе были коричневые гамаши, белая туника с широким вырезом, рукава её были закатаны. В руках эльф держал книгу, которую, очевидно, читал.       От эльфа пахло ежевикой и костром. Леголас смотрел на него с тоской и болью. Как тогда в Лотлориене и хотелось укрыться, убежать от своего позора. Прекратить существовать. Боромир отвёл глаза, а потом уткнулся взглядом в колени. Рассматривая перевязку, чистые уже ноги, понимая, что мыли его пока он был без сознания. — С возвращением. Сейчас пятое февраля. Раны заживают, рука тоже будет двигаться. Реакцию Боромира невозможно было понять, он не поднимал головы. — Можно? — Леголас присел на кровать а затем обнял его за плечи. Такой реакции на себя он не ожидал. Боромир напрягся как тетива эльфийского лука и начал вырываться. Сейчас он не понимал, что с ним происходит. — Тебе больно до сих пор? Такого быть не должно, подожди. Я дам тебе отвара и… — Нет. Мне не надо отвара. Просто… Не надо трогать. Леголас немного побледнел, вздохнул, а потом заговорил. — Я думал, что тебя убили. Оплакивал и мстил. Если бы я знал, то пошёл бы за тобой. Ничего бы не случилось, — страж, кажется не слушал. Он пребывал в своих страшных грёзах. — Не надо. Пусть король и простил меня, я не могу говорить с тобой, пока не верну свою честь. Я должен! — он сцепил зубы и попытался встать, тут же закружилась голова и сильная тошнота заставила качнуться. Эльф тут же подхватил его под руку и попытался уложить несмотря на вялое сопротивление. — Ты не утратил своей чести, Боромир, — как оказалось Арагорн зашёл в покои незамеченным, — ты храбро бился. Мы в долгу у тебя, ты спас Мерри и Пиппина. — Нет, — горько прошептал Боромир и в голосе его послышались те же нотки безнадёжности, что он слышал в Лориене. — Нет, — и тут же сорвался. Всё такой же порывистый. — Вы просто не понимаете! Воин?! Воин! Тот кто не сможет больше взять меч?! Тот кто орал от орочьих пыток?! Или может быть тот кто целовал сапоги урук-хайям?! Я… Я… Он закрыл лицо ладонями и, не обращая внимание на боль, зарыдал и можно было только разобрать, как он вспоминал кого-то и каялся что не смог спасти. — Не мог, — горько согласился Арагорн, — но пытался. Я не могу представить сколько мужества и боли в тебе было, чтобы ты согласился. В моей власти дать покой и тепло. — Ваше величество, — тут он рвано вздохнул и не смог договорить. — Арагорн. Для тебя я Арагорн. Ты мой наместник и это неизменно. Набирайся сил.       Леголас никак не мог понять, почему Боромир винит себя. Он храбро сражался в Мории, он не забывал о полуросликах, когда они пытались пройти через жестокий Карадрас. На каждом привале он вспоминал Гондор, думал о судьбе своего народа. Так почему же сейчас он не был разозлён вопиющей несправедливостью, не рвался вперёд, а спокойно принял такую горькую судьбу. Будь он эльфом, Леголас решил бы, что у Боромира началось угасание, настолько он был вял и апатичен. Нужно было что-то предпринимать. Первым порывом было навязать заботу, но поразмыслив он решил, что оставит это только на крайний случай. И был прав. Телесные раны закрывались быстрее, чем раны душевные. Боромир просто чувствовал себя потерянным для этой жизни. Он хотел снова сесть на коня, вступить в бой с тёмной нечистью или просто проехать через весь Гондор. Хотел быть полезным хоть кому-то. Иногда ему казалось, что всё будет хорошо, но чаще всего он тонул в оглушающем чувстве собственной беспомощности. Он не мог сам подняться, он не мог даже сидеть в постели, по привычке он пытался «сточить» ногти и не выдерживал, вскрикивал. Он сточил всё до мяса и костей и даже Арагорн боялся за его руки. Он пытался их лечить, но раны не заживали, хоть и не нагнаивались, ел он тоже с неохотой, точнее не ел вовсе, только если Арагорн приказывал и всё чаще лежал и смотрел в стену. Гордое честное сердце не принимало ситуации.       В то утро он снова проснулся от боли и почувствовал, что кто-то смотрит на него. Снова в изножии его кровати сидел принц Леголас. Солнечный луч падал на его фигуру, подчёркивая каждый мускул. Редко можно было встретить эльфа в открытой одежде, но из-за того, что рубашки вечно пачкались кровью, пропитывались запахом пота, Леголасу пришлось отказаться от них. Сейчас можно было разглядеть тугие канаты мышц плеч и предплечий этого эльфа, красивый изгиб мускулистой шеи, острые ключицы. Невольно Боромир залюбовался, но потом вспомнил что с ним произошло и отвернулся. — Позволишь осмотреть руки? — тихо спросил Леголас. — Зачем? — сама мысль о том, что с ним так возятся была для Боромира унизительна. Он хотел прогнать эльфа, но понимал, что у него нет таких прав. Хотел просить добить его, уже открыл было рот, но в дверь постучали. На пороге возник оруженосец, взглянув на Боромира, он поклонился: — Господин, ваш меч готов. Я принёс его вам, доспехи будут починены и доставлены позже. Какие будут распоряжения? Вы как лорд Итилиэна должны дать распоряжения об охране крепостей, границ. И что делать с разрозненными орочьими отрядами? У короля слишком много забот. И… Слуга говорил ещё что-то, от чего начинала болеть голова. Боромир нахмурился, не хотелось выглядеть жалким и он хриплым голосом попросил: — Нужна карта. Ответ я дам позже. Дверь захлопнулась и Боромир тихо спросил: — Зачем он это сделал? — Ты теперь наместник. Твой отец погиб, брат хочет жениться на Эовин, племяннице Теодена Роханского, ему сейчас не до войн. — А мне? — он попытался поднять руки, но толком не смог. — Я не воин уже. — Ты не сломался. Давай я всё же осмотрю руки. Леголас помог ему сесть, голова кружилась от слабости, и размотал первую повязку. Боромир увидел руку, в каком состоянии кончики пальцев, и задохнулся. Он не помнил как пытался сточить ногти и теперь с ужасом смотрел на результат. Впервые ему стало страшно и он прошептал: — Леголас, в память о прошлом, не отнимай мне пальцы. Даже если сгниют и я буду умирать от лихорадки. Не отнимай. Эльф посмотрел на бледное лицо и прошептал: — Я не посмею. Прости меня, что не попытался тебя вернуть. Такие слова озадачили Боромира и пока шла перевязка он не понимал, почему Леголас так говорит, но спросить не решился. Он сам не знал, хочет ли жить, но глядя в глаза эльфа думал о том, с каким лицом он обнаружит его труп, поэтому свести счёты с жизнью он так и не решился.