Ножом в сердце - и повернуть на сто восемьдесят

      Она думала. Много думала о том, может ли Малфой быть опасен.       Но все её предположения разбивались об одну его фразу: «У нас больше общего, чем ты думаешь, Гермиона.»       Она прокручивала в голове все возможные варианты того, что он имел в виду, но ни к чему толковому так и не пришла. Чтобы заразиться Тьмой, нужно что-то абсолютно ужасное. И пусть Гермиона не знала, чем он занимался во время служения Волдеморту, она была почти уверена, что ничего из того, что могло бы породить внутри чернь, с ним не происходило.       В то время у него была кишка тонка. Так она думала.       В её случае вишенку на торте ей преподнёс клинок Беллатрисы. С этого предмета тёмная магия прямо-таки капала. А яд, которым он был пропитан, лишь ускорил процесс. Стал грёбаным катализатором в превращении Гермионы в монстра.       Что же касалось Малфоя… Для неё это была задача без ответа на последних страницах.       Предполагать можно было бесконечно. Как и строить догадки.       Утром воскресенья она приняла решение, что воспользуется его «преимуществами главного целителя».       На подоконнике в гостиной всё так же лежало раскрытое письмо в чёрном конверте, завлекая единственной написанной строчкой. Она решила отправиться прямо к Малфою, рассчитывая получить ответы.       Его апартаменты, к удивлению Гермионы, находились также в магловской части Лондона. Это была новая высотка почти в самом центре, и почему-то Грейнджер была уверена, что его квартира будет занимать весь верхний этаж.       Фойе было отделано белым мрамором. Он был повсюду: пол, стены, стойка администратора. Слева на стене висело огромное антикварное зеркало с резной позолоченной рамой, а с потолка свисала просто громадных размеров хрустальная люстра.       Прошлая Гермиона осматривалась бы, разинув рот. Нынешняя — твёрдым шагом, сопровождаемым звонким стуком шпильки, подошла к стенду и, холодно улыбнувшись, сказала:       — Добрый вечер, проведите меня к апартаментам мистера Малфоя, — сделала короткую паузу, — пожалуйста.       Девушка за стойкой смотрела на Грейнджер, еле скрывая своё удивление и даже некое восхищение.       Уверенные в себе люди нравятся всем. И совсем неважно, какое дерьмо может жить у них внутри.       Администратор плавно поднялась, одёргивая слишком узкую юбку, осмотрела Гермиону ещё раз и с улыбкой произнесла:       — Добрый вечер, мисс. Лифт прямо по коридору, — она махнула рукой куда-то в сторону. — Вам на двадцать пятый этаж.       Улыбка снова расползлась по её лицу.       — Квартира?       — О, у мистера Малфоя пентхаус.       Гермиона закатила глаза. Ну конечно.       Ничего не ответив девушке за стойкой, она отправилась к лифтам.       Малфой встретил её вопросительным взглядом в одних серых спортивных штанах и с босыми ногами. На его немой вопрос она сразу ответила:       — Решила воспользоваться твоим любезным предложением.       Он нахмурился, но призвал флакончик с зельем. Грейнджер хмыкнула, но флакон всё-таки взяла. И неважно, что она здесь совсем не для этого.       — Как это произошло? — вопрос в лоб. Без прелюдий.       — Что именно?       — Малфой, не прикидывайся дураком. Тебе не идёт.       Он улыбнулся и развернулся, чтобы уйти. Гермиона не сказала ни слова, молча последовав за ним.       Его босые ноги плавно ступали по мраморному полу, не создавая звуков. Он подошёл к своему бару внушительных размеров, достал бутылку огневиски и два бокала. Когда он снова повернулся к Грейнджер, она заметила, как под светом ламп на его ключице блеснул белёсый шрам. По виду такой же, как на её предплечье.       — Выпьем? — он поднял стаканы, жестом приглашая её сесть на диван.       Его пентхаус был шикарен. Панорамные широкие окна открывали вид на вечерний Лондон. Интерьер был тёмным, холодным, как и сам Драко. Как и дом самой Гермионы, который она переделывала под прихоти своего демонского нутра последние несколько лет.       Она села на кожаный диван, который скрипнул под весом её тела от созданного трения между обивкой и её кожаной юбкой.       — Ты ответишь?       — Нет.       Гермиона взяла бокал, который он наполнил.       Сейчас она должна была разозлиться, сильно разозлиться. Лицо Малфоя было слишком серьёзным, слишком правильным, слишком недоступным. Губы сложены в тонкую линию, челюсти напряжены. Всем своим видом показывает, что не намерен уступать.       Огневиски приятно обожгло глотку, моментально разносясь по телу. Демоны внутри воскресли и уже вылизывали рёбра. Мутная жижа поднималась по артериям, чуя рядом сородича.       По позвоночнику прошёл ток, импульсом стреляя в самую глубь. А Гермиона сопротивлялась. Вопреки животному притяжению и сумасшедшей гравитации, сжимая челюсти до боли в суставах.       Ладони вспотели, а в глазах уже темнело. И он снова ловит её на крючок.       — Я чувствую твоё желание, Грейнджер. Не сдерживайся.       Малфой вальяжно расселся в кресле напротив, широко расставив колени. В одной руке он держал стакан, а вторую поднял на уровне глаз, двумя пальцами маня Гермиону к себе. На его лице расползлась довольная нахальная улыбка, когда он понял, что она снова ему подчиняется.       Грейнджер поднялась с дивана и направилась прямо к нему. Подойдя совсем близко, она наклонилась над ним, одно колено поставила между его ног, а руками опёрлась о спинку кресла.       Малфой поставил стакан на столик рядом. Правой рукой он обхватил её колено сзади, заставляя Гермиону подвинуться ещё ближе.       Еле касаясь, провёл пальцами по икре. На ней были чёрные капроновые чулки — подушечки пальцев по ним скользили безо всякого труда, пуская по телу дрожь, заставляя жижу внутри распаляться. Он поднялся выше и выше, и выше, пока не достиг края чулок, отчего Гермиона еле слышно простонала прямо у него над головой.       Драко поднял на неё взгляд, проводя влажным языком по своей нижней губе и прикусывая её верхними резцами.       Грейнджер вспыхнула, а смола внутри ликовала. Гермиона медленно опустилась к его лицу, задевая его тёплое дыхание.       И Малфой сорвался первым. Врезался в её рот мокрым поцелуем. Язык сразу проник глубже, вылизывая нёбо, зубы, дёсны. Лишая кислорода и всех шансов на отступление. Его рука с силой сжала бедро в чёрном капроне, вырывая из груди Грейнджер рваный вздох. Она отвечала с диким энтузиазмом. С неприкрытой похотью, жаждой.       Его рука настойчиво двигалась выше, туда, где начиналась горячая голая кожа.       Болезненное озарение смертельно сжало лёгкие, перекрывая кислород.       Гермиона резко раскрыла глаза и сильнее вжала колено в его затвердевший пах. С диким удовольствием наблюдая, что это вызвало у него дискомфорт.       — Забыл, о чём я предупреждала? — сильнее прижала ногой пульсирующий от желания член, проговаривая в миллиметре от влажных губ: — раздавлю и глазом не моргну.       Она выпрямилась и аппарировала прямо из его гостиной, оставив Малфоя с бетонным стояком и полной уверенностью, что её нутро желало его так же сильно.

***

      Гермиона ступала медленно, еле задевая обломки старого разрушенного поместья. Пол был усыпан осколками, грязью, рваными тканями. В воздухе витал тяжёлый запах древности.       Сегодня их группу во главе с Поттером вызвали на зачистку периметра.       — Маклагген и Хопкинс, вы проверяете подвалы. Уизли и Терренс, вы — западное крыло. Мы с Грейнджер осмотрим восточное. В случае опасности не забывайте пользоваться передатчиками. Ведём себя тихо. Информации нет. С чем столкнёмся — неясно. Уши востро и палочки наготове, — команды были отданы чётко и ясно.       Рейд проходил в заброшенном поместье в Восточном Сассексе.       Мысли Гермионы были кристально чисты. Это было удивительно, учитывая произошедшее днём ранее в апартаментах Малфоя.       Но Грейнджер однозначно дала себе понять, что думать об этом и анализировать будет абсолютно бесполезно. Это точно не то, о чём сейчас стоило беспокоиться.       Пусть Тьме и нравилась его компания, Гермиона не могла себе позволить такую слабость.       Наваждение пройдёт, если держать своё нутро под контролем, не позволять ему брать на себя главную роль. Она вполне способна с этим справиться.       Пусть будет сложно, временами невыносимо. Но она точно не будет золотой рыбкой на его крючке.       Восточное крыло было запущеннее остальной части здания. В некоторых местах стены были с гигантскими дырами насквозь. Кое-где на огромных французских окнах ещё остались висеть громоздкие портьеры. Ободранные, ветхие, но всё ещё передающие дух некогда существовавшего здесь богатства.       Грейнджер ушла далеко вперёд, оставив Поттера позади. Палочка всё так же была спрятана в кобуру на правом бедре. Гарри лишь покачал головой, когда она его не послушалась и оставила древко на месте.       В конце коридора, куда не доставал свет из окон и дыр в стенах, послышался шорох. Гермиона остановилась, притаилась, а Тьма внутри пришла в сознание, навострив уши. Грейнджер сделала аккуратный шаг в темноту.       Она почти не дышала, пытаясь расслышать малейшие шорохи. Вдруг по стенам пронеслось гулкое шарканье, грохот, а после — дикое рычание.       Со дна стала подниматься смола, просверливая себе в мышцах новые пути. По рукам прошёл ток, обоняние обострилось, ладони вспыхнули. Глаза закатились после глубокого вдоха. Тьма была на низком старте. Она чуяла. Грейнджер часто задышала.       Ноги сами сделали ещё один шаг, пока из-за двери рядом не послышалось слишком громкое рычание, а следом — истошный человеческий крик.       Времени на раздумья не было. Она ринулась к комнате, откуда доносились страшные звуки.       Картина была омерзительной для обычного аврора, но интригующей для аврора с чернотой вместо души.       Тьма облизалась, предвкушая схватку.       По комнате, где пол, стены и даже потолок были в крови, расхаживала свирепая Химера.       На лице у Грейнджер расползлась устрашающая ухмылка, а глаза уже утопали в угольном мраке. Кулаки сжаты. Вены чернеют, проступая тонкими дорожками под кожей. Это существо могло ввести в оцепенение любого, но не ту, которая была на «ты» с самим Дьяволом.       И она этим пользуется, бросается в бездну, жаждет крови. Химера реагирует моментально, отбрасывая Гермиону в стену своей огромной лапой. Львиная голова издаёт жуткий рык, как бы давая понять, что шанса на выживание нет, и кидается, разинув пасть.       Гермиона уклоняется, падая на пол, и кувырком оказывается за чудовищем. Оно лениво поворачивается, уставившись красными глазами.       — Поиграем, котёнок? — кажется, Гермиона даже говорит не своим голосом, вместо неё — Тьма.       Тихий щелчок пальцами — и лапы уже связаны невербальным Инкарцеро. Существо валится на пол. Доски под ним скрипят, трещат, ломаются, поднимая в воздух столпы засохшей грязи с кровью.       Чернь внутри чует соперника, ведь здесь только один вправе забирать жизни. Смоляная хворь взрастает молниеносно, вытесняя сознание Грейнджер, прорывая своими стеблями мягкие ткани, врезаясь копьями в головной мозг. Вынуждая выпустить зверя наружу.       Химера клыками разрывает верёвки, но Грейнджер припечатывает её к потолку, а затем швыряет об пол, заставляя тварь заскулить.       Из носа уже стекает струйка чёрной жижи, а сила только растёт. Зверь перед ней с трудом поднимается на лапы, но Грейнджер лишь силой мысли заставляет кости в них раскрошиться, раздробиться на мелкие осколки, чтобы те врезались в мясо, как битое стекло.       Хруст звонким эхом проходится по всем коридорам, а последующий истошный вой твари достаёт до авроров, находившихся в самых отдалённых частях поместья.       Гермиона неторопливо подходит ближе к Химере. Препятствий больше нет. Оковы сняты — демон взошёл на пьедестал.       Она седлает зверюгу, поворачивая её мордой к себе.       Мгновение. Злорадная улыбка. Мгла вместо глаз. И звук рвущегося мяса. Такой, когда голыми руками разрывают животному пасть.       Кровь хлыщет фонтаном, впитываясь в аврорскую форму.       В таком виде её застал Поттер. Рывком бросившись к Гермионе, он попытался снять её с мёртвой туши существа, но она резко развернулась, хватая Поттера за шею, перекрывая поток воздуха, и с силой впечатала его в стену так, что на затылке тот час проступила тёплая кровь.       И смотрела на него. В упор. Из глаз, носа, рта тонкими полосками сочилась чёрная жижа.       — Гермиона, — хрипло, почти задыхаясь, — это я, Гарри, слышишь? Я, это я, я…       Его голос подействовал практически сразу. Тьма зарычала напоследок, забирая гнильё обратно в своё логово. Гермиона расслабила руку; её взгляд прояснился — сознание постепенно возвращалось. Глаза невольно посомтрели ниже, где оцепеневший от страха, вжатый в угол, сидел Уизли. Блядство.       — Твою ж мать! — в дверях возник Хопкинс, у которого на лице застыла кривая эмоция. Через секунду он сложился пополам, выблёвывая весь свой завтрак.       — Поттер, какого драккла здесь произошло? Грейнджер, это ты его, что ли…       — Хопкинс! Собери остальных, встретимся у входа! — Гарри смотрел на своего подчинённого, не понимая, какого чёрта он всё ещё стоял и пялился. — Живо!       Слов у Гермионы не нашлось не то что для друга, а даже для самой себя. Она была потеряна, истощена, выжата до сухой корочки. Но плотоядное удовлетворение её внутреннего зверя отголосками проносилось в сознании. Оно сыто. На неделю вперёд так точно.

***

      Гермиона сидела в кабинете главы Аврората вот уже битый час. Сразу после рейда Гарри без слов отвёл её к себе, крепко держа за руку.       Никто из них не решался заговорить первым. Просто потому что не было таких слов, чтобы описать всё, что творилось в голове. Грейнджер прокручивала воспоминания, пытаясь разглядеть их с разных сторон. Её не покидало перманентное ощущение, что всё произошедшее — это только её вина.       Нельзя было всю жизнь прикрываться своим тёмным нутром. Нельзя было позволять ему и на мгновение посчитать, что всё это без последствий будет спущено с рук.       Она металась. Живая часть её сознания хотела запереть себя в клетке, заколдованной всеми возможными охранными чарами, чтобы не было даже крохотной лазейки для побега. Хотелось заковать себя в стальные цепи, а на шею повесить медный ошейник, чтобы наверняка.       Она могла не остановиться на Химере. Неизвестно, каким чудом ей удалось прекратить это и не убить Гарри. А после и Рона.       Гермиона не нашла в себе сил открыть рот и начать говорить с другом, потому что знала: может проболтаться, что в тот момент, когда она держала его за шею, ей хотелось — так хотелось — крепче сжать ладонь до хруста шейных позвонков.       Чернота становилась сильнее. Карабкалась по позвоночнику, пуская корни прямо в ствол головного мозга. Гермиона это ощущала. И точно знала, что это только начало. В конечном итоге, в какой-то самый неподходящий день она сорвётся. И Мерлин его знает, чем это всё может закончиться.       — Гермиона, — Гарри начал тихо, плавно выуживая её из потока болезненных мыслей.       Она подняла на него взгляд. И плотину прорвало. Слёзы сами покатились из глаз, но выражение лица оставалось всё таким же — не выражало ни-че-го.       — Гарри, я могла убить вас, — больным шёпотом, остриём в солнечное сплетение.       — Не могла. Ты бы никогда не смогла этого сделать, — он говорил уверенно, понизив голос до выступившей хрипотцы. Он крепко обнял Гермиону за плечи, уложив её голову себе на грудь. — Никогда.       — Он не перестанет меня бояться. Я… Я его потеряла. И скоро могу потерять тебя.       — Позволь мне помочь тебе, — он взял её лицо в свои ладони, вытирая большими пальцами солёные дорожки.       Гермионе понадобилось четыре секунды, чтобы насладиться теплом его рук и заботой в глазах, а после отвернуться и холодно произнести:       — Нет, Гарри. Этого не будет.       Она встала, смахнув с формы невидимую пыль, и молча вышла из кабинета, оставляя Гарри один на один со своими страхами за самых близких ему людей.       Вечером того же дня в окно Гермионы постучала министерская сова.

«Уважаемая Гермиона Джин Грейнджер!

Вы вызваны на допрос с целью прояснения всех деталей рейда №15842 от 20 ноября 2006 года.

Вы рассматриваетесь в качестве непосредственного участника в совершённом преступлении против магического существа.

Допрос состоится завтра — 21 ноября 2006 года в 10:00, допросная комната №3.

С уважением, глава Аврората — Гарри Джеймс Поттер.»

Дерьмо.