Неидеальная личность

Удивление длилось недолго. Через несколько мгновений команда уже стояла в боевой готовности, собираясь сражаться. Генерал с интересом смотрел на них, изучая лица. Он явно хотел поговорить, но понимал, что сейчас они не в самом лучшем положении для этого. Я уже ржал в голос, но даже не собирался успокаиваться. Все ждали момента, чтобы броситься в бой. Ведро упало. В следующее мгновение Санджи ринулся в атаку, поджигая свою ногу. Остальные Мугивары набрали дистанцию, Нами зарядила грозовое темпо и обрушила ярость молнии на Катакури, Чоппер трансформировался и метнул Брука, уже готовившегося к ледяной атаке. Всё это произошло за несколько мгновений, и все атаки были совершены одновременно, обрушиваясь на Министра Муки, невозмутимо стоявшего, скрестив руки. Катакури мгновенно сместился от молнии, одну руку превратил в моти и направил навстречу скелету, а другую — в сторону кока. Пошёл дождь. Молния ударила в палубу, но огонь не успел разгореться, однако запахло палёной травой и жареным моти. Мугивары не хотели вредить кораблю, но понимали, что это их единственный шанс сбежать, а потому, загнанные в угол, дрались в полную силу. Санджи попробовал подкинуть Катакури в небо, но его нога, горящая и укрепленная хаки, прошла сквозь тело оппонента и была схвачена генералом. Брук, атаковавший руку из моти, успешно заморозил её, но из руки внезапно выросла другая, схватила его и швырнула об пол. Генерал даже не использовал Волю Вооружения, но его превосходство было очевидно. Санджи встал на руки и другой ногой попытался освободить первую, однако его руки тут же увязли в моти, непонятно откуда взявшемся на палубе, по самые кисти. Предприняв последнюю попытку освободиться, он совершил удар, но Катакури схватил и эту ногу и пробужденной силой своего дьявольского фрукта намертво приклеил кока, с помощью моти, ставшего липким из-за дождя. Видя, что их друзья повержены, Чоппер и Нами попытались атаковать, но климотакт был выбит из рук навигатора желейными бобами и приклеен к борту, а моти облепило шерсть доктора и пригвоздило его к траве, ныне липкой и палёной. Бой был окончен меньше, чем за минуту. Все молчали, лишь пытаясь освободиться, буравя соперника ненавидящими взглядами. Катакури прервал тишину: — Нам нужен только Винсмок Санджи. Я почти почувствовал отчаяние кока, но не успел ему посочувствовать, ведь он злобно чертыхнулся и послал генерала куда подальше. — Не очень-то и вежливый, м? — голос прозвучал у меня в голове. — Для него, его семья — проклятие. Я почти уверен, что в Джерме он ненавидит всех, ведь они по-скотски (это ещё мягко сказано) обращались с ним в детстве. Катакури полностью обклеил кока моти и закинул на плечо. Команда стала ещё сильнее брыкаться и кричать. Внезапно, Санджи сказал: — Я пойду с вами по своей воле в обмен на то, что вы не тронете мою команду и дадите им уйти. — САНДЖИ, НЕТ! — крикнула Нами. — Санджи-сан! — САНДЖИ! — Так надо, Нами-сан, Чоппер, Брук. — Я видел, как кок закусил губу до крови и старался не смотреть на своих товарищей. — Это наш единственный шанс. — Какого чёрта за ним послали тебя?! — Нами гневно смотрела на Катакури. — Неужели он настолько важен, что вы готовы сломать ему жизнь своими прихотями?! — Это не моё решение. Министр Муки спокойно выдержал взгляд и смотрел в ответ, заставляя навигатора поëжиться. — Хорошо, сделка принята. Моти исчезло, а Санджи встал на ноги. — Не вздумайте пытаться что-то сделать, вы уже упустили свой шанс. С этими словами Катакури развернулся и пошёл в сторону своего корабля, давая понять, что разговор окончен. Санджи бросил взгляд на свою команду в последний раз, стиснул зубы и направился вслед. Глаза Нами и Чоппера были мокрыми, но не от дождя. Катакури притянул себя и Санджи к мачте, после чего разбудил свою команду и начал командовать, готовясь к отплытию. До того, как его корабль скрылся за горизонтом, Мугивары подавленно молчали и не двигались, надеясь, что этот кошмар окажется всего лишь сном. Дождь кончился. Нами вытерла слезы и дрогнувшим голосом сказала: — Надо предупредить наших. Ден-ден муши зазвонил посреди ночи, и Зоро проснулся, искренне желая страшной смерти тому, кто звонил. Сражение на Дресс Розе, грандиозное по своему масштабу, было окончено, и все приходили в себя после полученных травм и пережитых событий. Мечник кое-как дотянулся до улитки: — Да? — Зоро, ты? — Чего тебе, ведьма? Вы с Завитушкой должны были уплыть. — Пираты Большой Мамочки забрали Санджи. Сон как рукой сняло. Зоро и Санджи часто пререкались, но никогда не желали действительно плохого и по-своему доверяли друг другу. Мечник, пытаясь не выругаться, спросил: — И как вы это допустили? — За ним пришёл миллиардник, правая рука Большой Мамочки, Катакури. Мы пытались с ним сражаться, но нас разгромили за несколько секунд. — Все живы? Как Санни? — Санджи заключил с ним сделку, что враг отпустит нас и корабль невредимыми в обмен на то, что он пойдёт с ними. — Чёртов Завитушка… Хорошо, нам нужно будет обсудить план. — Зоро, только ничего не говори Луффи раньше времени. Он может наломать дров. — Я тебя понял. Он положил трубку и нахмурился, замечая взгляды друзей на себе. «Да уж, как-то не подумал о том, что все слышали звонок. Ну, что поделать.» Мечник зловеще оскалился, после чего сообщил новости. Мугивары не ожидали подобного, но стали составлять новый план. Каждый думал о своём, но все они были сосредоточены и мрачны, то и дело бросая взгляды на безмятежно спящего капитана. Санджи стоял на палубе и курил, думая о том, в какой тяжёлой ситуации он оказался. Сам факт того, что правая рука Мамочки пришла за ним, говорила о том, что брак очень важен для них, но кок искренне не хотел встречаться со своей семьей и в этом участвовать. Однако он понимал, что сделка тогда была лучшим решением, ведь неизвестно, что стало бы с друзьями, если бы генерал решил бы их перебить. Непонятно, что его остановило, но Санджи было всё равно. Самое главное, что они в безопасности. Тем не менее, он иногда срывался, и в одном таком порыве случайно (или не очень) сжёг каюту и чуть не поджёг весь корабль. После такой выходки, его переселили в каюту капитана, и Санджи стало ещё тоскливее, ведь ночью, когда он пытался убежать, ему намекнули, что у пиратов Большой Мамочки есть каналы связи и средства, способные сделать его близким очень больно. За себя Санджи не боялся, но при мысли о чертовом старике и Барати, его сердце неприятно сжималось. Иногда, чтобы развеяться, он пререкался с Катакури по разным поводам, но перестал это делать, когда в один миг заметил в его взгляде нечто похожее на сочуствие. Санджи тогда аж передернуло (Насколько я жалок, что даже враги мне сочуствуют?..) Он действительно скучал по друзьям (Даже по Маримо) и со временем он от безысходности начал впадать в депрессию. Иногда у него случались разговоры с Катакури, и Санджи не покидало ощущение, что тот знает о коке Мугивар больше, чем надо. Гораздо больше. Он заинтересовался этим человеком и иногда подумывал о том, что они могли бы стать друзьями, если бы встретились при других обстоятельствах. Один раз они даже устроили спарринг по просьбе Санджи, но он потерпел поражение, признавая силу соперника. Его контроль дьявольского фрукта, похожего на фрукт Луффи, его хаки Наблюдения и Вооружения, и вероятно, Королевская, были совершенно на ином уровне. Коку действительно понравился этот бой. Однако, это было лишь ложкой мёда в океане дёгтя. Масла в огонь подливала и команда корабля, постоянно пытавшаяся издеваться над Санджи. Из-за своего взрывного характера, он один раз избил слишком наглого матроса, и, к своему удивлению, ему ничего не сделали, когда Катакури узнал, при каких обстоятельствах это произошло. Он сказал что-то вроде «сам виноват» и объяснил команде, что если они хотят позадирать жениха его сестры, пусть попробуют тоже самое с ним, ведь теперь Санджи будет членом его семьи, а, следовательно, тем, кого стоит защищать. Кок был и в смятении, и испытывал чувство благодарности одновременно. Однако он сомневался, что все пираты Большой Мамочки такие же, как и этот человек. На него вновь нахлынуло отчаяние, однако это мог заметить лишь очень внимательный наблюдатель, ведь выражение лица Санджи не изменилось, лишь фильтр сигареты был прикушен сильнее, чем нужно. Я понимал чувства Мугивар, и сочувствовал им, однако лишь отчасти. Эта битва была действительно эпичной и зрелищной. Эта мысль показалась мне отвратительной. Я ощутил многозначительное молчание, и начал анализировать события на корабле Конфетного Генерала. Санджи был заселён в каюте Катакури после того, как «случайно» разрушил потолок в своей. Ему была поставлена отдельная кровать в просторной комнате, на которой он и сидел большую часть времени, пребывая в задумчивости. Я пытался заставить Катакури вступить в разговор, но все их диалоги заканчивались либо перепалками по типу (Не курить в каюте! Не быть в каюте во время полдника!), либо молчанием обеих сторон. Санджи однажды попытался улизнуть ночью, но перестал после того, как у самого выхода дверь превратилась в моти, и мгновенно проснувшийся Катакури заявил, что «он не знает на кого, но у пиратов Большой Мамочки и Джермы явно есть средства давления на близких Санджи», после чего кок действительно опустил руки и оставил свои попытки сбежать. Я понимал, как тяжело ему плыть в потенциальную тюрьму к тем, кого он ненавидел и к тем, кто считает его просто инструментом, но ничего не мог поделать. Канон есть канон, даже изменённый! Мы с Катакури продолжали общаться, и я, взяв с него клятву о неразглашении, а также о том, что эта информация не будет использована во вред, стал рассказывать о прошлом Санджи: о его тяжёлом детстве, о знакомстве с Зеффом и его подвиге, спасшем тогда ребёнка ценой своей ноги, о жизни на плавучем ресторане, о знакомстве с Мугиварами и т. д. и т. п. Иногда я чувствовал себя паршиво, ведь рассказывал то, что не знает никто, кроме самого Санджи, однако понимал, что если уж Катакури дал клятву, то он точно не будет никому говорить об этом. После моей «рассказотерапии» Генерал стал чуть мягче (по моему мнению) смотреть на кока, иногда беседовал с ним и один раз даже участвовал в спарринге. Министр Муки даже сухо сообщил мне, что в целом, по первому впечатлению, команда Мугивар не такая уж и плохая, хотя для Нового Мира и слабовата. Я убедил его, что это был неполный состав, и что он ещё столкнётся с ними в будущем. Также я начал пытаться блокировать свои мысли в разуме Катакури, так как он сказал, что «из-за твоего смеха драться было невозможно», да и самому мне не хотелось бы портить такие моменты. Так или иначе, времени до свадьбы Пудинг оставалось всё меньше и меньше, а события лишь накалялись.