сохрани спокойствие.

      сяо чувствует неладное, когда венти не отвечает. сяо начинает волноваться, когда венти выходит из сети. сяо сильно напряжëн, когда венти не возвращается на связь через полчаса.       он снова звонит ему. долгие гудки не раздражают, а радуют. барбатос, хотя бы, там, где есть связь. надеется.       они, кажется, длятся вечность. — да? — наконец-то произносит усталый голос по ту сторону трубки. — не хочешь прогуляться? — как ни в чëм не бывало, предлагает алатус. но венти уже довольно хорошо его знает, чтобы понять, что далеко не просто так тот зовëт гулять. — давай, — барбатос прислушивается к стихшей ссоре. вряд ли маме угрожает что-то сейчас. — я вышел, — говорит сяо, и венти правда слышит, как тот натягивает на себя куртку и хлопает дверью.       барбатос, всë это время гипнотизируя таблетки, будто отмер. а может, всë-таки есть другой способ уходить от проблем?       юноша в спешке надевает чёрную мятую толстовку с капюшоном, зашнуровывает грязные кроссовки и по пути накидывает на плечи папину зимнюю олимпийку тëмно-синего цвета, что висит на нëм мешком.       венти вставляет наушники в уши, включая пост-панк, и шагает по дворам, вступая то в расчищенный снег, то в грязь. он хочет весну. хоть с этим временем года и связано много негативных воспоминаний, ему хотя бы снаружи тепло. зима – мëртвое время года.       барбатос оглядывается по сторонам. оранжевый свет фонарей слабо освещает редкие тëмные силуэты. наверняка, все они возвращаются с работы.       у парня на душе смешанные чувства. ему страшно, ему больно, он боится, но почему-то сейчас спокоен. венти не боится темноты, не боится глубокой ночи и опасности. барбатос к всему этому привык ещё в детстве, когда сбегал к бабушке из дома, топая пять километров пешком. — сяо, — юноша замечает стоявшего под фонарем у детской площадки друга. тот тут же обернулся. — привет.       венти подошел ближе и оглядел того с ног до головы: черная зипка с надетым на голову капюшоном, застегнутая куртка, тëмно-серые джинсы. от алатуса пахнет мужским дезодорантом и ванильными сигаретами.       сяо слабо улыбается и с характерным хлопком жмет его руку. — ты чего пропал? — да родители... забей, — барбатос на секунду ушёл в себя. прислушался к музыке в наушниках. ты – солнце, ты – солнце, ты – солнце, в моих глазах. ты – звезды, ты – звезды, ты – звезды а я луна.       непонятное и странное чувство внизу живота и лёгкое покалывание в груди. кажется, сердце бьется чаще с каждым ударом. почему так?       венти торопится убрать наушники в карман. — куда? — спрашивает алатус спокойно. но от его тона, почему-то, идут мурашки.       находиться с ним – спокойно и безопасно. — мне всегда было интересно послушать твою музыку. — не думаю, что тебе понравится эта нудятина... — венти отворачивается, чтобы тот не видел его порозовевших щёк. да что с ним сегодня такое? — но тебе же нравится, — настаивает сяо. — пойдём. холодно.       барбатос кивает и делает пару шагов вперёд. вздох алатуса уносит ветер.       парень быстро догоняет его и ровняет с ним шаг. всматривается в его расслабленное лицо. — почему ты меня позвал? — неожиданно для себя спросил барбатос.       сяо жмет плечами, хоть он и знает ответ. — спонтанно как-то вышло, само, — юноша поднимает уголок губы вверх. — но я рад, что ты не отказался. — хотел отвлечься, — поясняет венти. — опять снег повалил хлопьями, — и смотрит на звёздное небо. — родители? можешь рассказать мне.       и он не давит. спрашивает аккуратно, что барбатос и правда чувствует, что ему доверить можно хоть свою жизнь. и не пожалеть. — поссорились из-за бабушки, наверно... не знаю сам. кажется, она заболела, а отец отказывается лечить еë. — заболела? — не ходит.       пауза. — я могу помочь, — когда тишина стала слишком напряжённой и давящей, предлагает сяо. — а? — венти сначала даже не осознаёт услышанное. — лекарства, уколы... что нужно? просто скажи. — я... я не знаю... да и как-то неловко... — нет понятия "неловко", когда речь идëт о здоровье близких людей. — давай попозже поговорим об этом? — как скажешь. только не стесняйся, хорошо?       барбатос кивает. алатус умиротворëнно улыбается. — держи, — внезапно произносит венти и протягивает левый наушник, когда они подходят к небольшому парку с детской площадкой. — биты знакомые, — делится сяо, когда вставляет наушник. — м-м-м... молчат дóма?       парень хихикнул и, подмигнув, поправил: — молчат домá. — а... — ты слушал? — у меня... друг слушает. слушал...       прошептав одними губами "понятно", он повернулся на раздавшийся скрип качели. слишком неожиданно было увидеть здесь кого-то ещё. — о, — умыльнулся алатус, — там меллер. пойдем поздороваемся? — и, не дожидаясь ответа барбатоса, начинает двигаться к парню в бежевом пальто.       венти, нервно поджав губы, поплелся следом. — сяо? — чуть улыбнулся альбедо и на мгновенье перестал раскачивать сестру. — привет, — он снимает чёрные перчатки и жмет руку. — и тебе, венти, тоже. его запомнили? — привет, — барбатос слабо кивает и улыбается едва заметно. — приветик! — кли, болтавшая ногами на качели, мило куталась в светло-розовый шарф. — как делишки? вы гуляете? мы с братиком альбедо тоже! он только что из художественной школы и согласился сходить со мной во двор! — очень мило, — сдержанно ответил алатус и погладил девочку по красным от холода щекам. — у тебя, кстати, краска на лице. — блин, — юноша смущëнно бросил взгляд на свои чёрные берцы. — просто не думал, что встречу кого-нибудь. — да ладно, чего ты, — сяо похлопал того по плечу. — кстати, ты ведь нарисуешь портрет скарамучче на день рождения? — напишешь, — поправил его барбатос и получил полный благодарности взгляд от меллера. — если успею, — альбедо жмет плечами. — он все успеет! — снова энергично вмешивается кли. — и нарисует, и поиграет, и сфоткает с лисой у детского центра! как меня после школы. хотите, покажу?       меллер посмеялся и, погладив сестру по спине, вновь принялся еë раскачивать. — как тао? — спрашивает алатус и прячет руки в карманы. — школа, стихи, дом, — со вздохом отвечает альбедо и хмурится. — честно, не хочу сплетничать, но... — об этом итак полгорода знает, — сяо расстроенно поджимает губы.       венти пытается понять, в чём суть такой реакции, и метает взгляд то на меллера, то на алатуса, то на засевшую в планшете кли. та тихо включила какой-то видеоролик и заинтересованно смотрела его, болтая ногами. — о том, что знаю я, нет.       алатус молчит. как хищник, выжидает. — ты представляешь, что со мной сделают, если этот слух разлетится? — альбедо переходит на шёпот. напряжение обстановке придает и разгулявшийся ветер, и скрип качели. даже милые-сопливые реплики кукол из планшета сестрëнки обстановку не скрашивают. — так это, всë-таки, слух? тогда я узнаю об этом уже завтра.       меллер на манипуляцию не поддаётся. слабо кивает и переводит всë своë внимание на кли. — он просто мудак и запрещает ей выходить из дома, чтобы она не гуляла с девочками и другими мальчиками. а ещё он назвал еë... этой... шлах... шляхой... сказал удалить страницу в вк и перестать носить распахнутые вещи, — девочка рассказывала настолько увлечённо, что старшеклассники даже замерли на мгновение, удивленно переваривая услышанное. — к-кли... ты откуда это знаешь? — а ты думаешь, я твой телефон просто порисовать беру? — та смотрит с хитрым прищуром и самодовольной улыбкой.       меллер вздыхает тяжело, но никакого руганья не следует. — молодец, прекрасно читаешь и запоминаешь, — он выдавливает улыбку и натягивает ей на голову бордовый капюшон куртки.       сяо с минуту молчал. венти даже подзалип на его сосредоточенный вид. только поймав себя на этой мысли, отвернулся в сторону жилых многоэтажек. — я сейчас приду, — неожиданно произносит барбатос. — куда? — резко и как-то слишком обеспокоенно спросил сяо. — отлить, — он махнул рукой и направился к старым гаражам. те даже возразить не успели.       алатус, проводив его взглядом, продолжил: — она мне не отвечала дня три. даже не подумал бы, что она удалила страницу из-за него. — а ещё они даже не встречаются, — снова добавила кли, даже не отрываясь от видеоролика. — брат, ну это невозможно, — сяо хмыкает и кивает в сторону девочки. — отведу еë домой и выйду, — он жмет плечами и берёт сестру за руку. — не стоит, — оборвал его алатус. — я... — понял, — нисколько обиды в голосе. — удачно погулять. до завтра. — до завтра. — до завтра, — хихикнула кли.

***

      что за херня? почему мне так... странно находится рядом с сяо? я привязываюсь? или...       нет. нет. нет.       похожее чувство я испытывал только один раз. нет. это не оно. быть не может. почему?       это бред. я пообещал... нет, я поклялся себе больше никогда не влюбляться... это не может повторяться вновь... я уже вырос. мне не надо этого. сука...       венти пинает ногой стенку одного из гаражей и устало опускается на какую-то самодельную скамейку. вокруг ни души. и фонарей тут нет.       он нервно начинает искать пачку сигарет в кармане. трясущимися руками поджигает одну и сразу затягивается до неприятного жжения. откашливается, но повторяет это несколько раз. не может придти в себя.       неужели мне нужно так мало внимания, чтобы думать об этом человеке двадцать четыре на семь? как тогда...       не вспоминай, дурак, отвлекись!       к глазам подступают слëзы.       три года назад! это было три года назад! перестань!       но перестать не получится.       первая влюблëнность – самая запоминающаяся. ему всего тринадцать, но парень совсем безума от подруги, с которой он познакомился в гостях у родственников ещё в раннем детстве. ребята (венти, винд и венесса) проводили много времени вместе, дружили втроем.       чем ближе они становились, тем сильнее венти привязывался, хотел быть только с ними, но в то же время чувствовал себя беззаботно. детство. — ты знаешь, что делают люди, когда их чувства взаимны? — девочка переплетает их пальцы. барбатос вздрагивает, округляет глаза и бросает взгляд с леса на их руки. — я же не смогу часто приезжать... — и что? — венесса слабо улыбается. — для настоящей любви расстояния – не помеха.       март ещё не греет, но где-то уже тает снег, солнечные блики скачут по деревьям, а холодный ветер то усиливается, то успокаивается. в лесу свежо и влажно, зато никто не тревожит. — винд тебя тоже любил, — венти тяжело сглатывает и сильнее сжимает нежную ладонь. девочка гладит его большим пальцем по костяшкам. — венти... — она тихо всхлипывает и бросается к нему на шею, крепко прижимаясь и роняя солёные слезы на зелёную ветровку.       барбатос обнимает еë за талию, кладëт подбородок на чужую макушку и начинает успокаивающе поглаживать. — три года назад! это было три года назад! — почти срывается на крик венесса. — перестань... — дрожащими голосом обрывает венти. — всë также болит, как и в десять лет...       весенние каникулы они провели вместе. барбатос чувствовал нежность, заботу, необходимость друг в друге. венесса – единственная, кто у него осталась. и парень боится потерять еë.       но потерял. — почему?! — непонимающе кричит девочка. — я... не знаю. прости... просто не могу. понимаешь? — нет! не понимаю! я хочу тебя увидеть! — она снова плачет. и сердце разбивается от этих всхлипов. — я тоже... но... транспорта нет... это не моя вина, пойми! — если бы ты хотел, ты пришёл и пешком, и на попутках, и на... — так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать?       так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать?       так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать?       так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать?       так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать?       так и едь сама на попутках! почему всегда я должен приезжать? — да ничего ты никому не должен!       обрывистые гудки. барбатос устало откидывается на постель, пока в другой комнате точно так же ссорятся родители. он считает, что не сделал ничего плохого. он думает, что он был прав. он уверен, что они помирятся уже сегодня вечером. он знает, что в эту деревню он больше не вернется.       но вернулся.       он чëтко помнит эту ночь. — венти, — доносится с кухни. юноша нехотя разлепляет глаза и с тяжестью поднимается с нерастеляной кровати. на кухне горит одна слабая лампочка. мама, согнувшись, плачет за столом. перед ней успокоительные и стакан воды. — сын, — еë голос дрогнул. барбатос, с испугом в глазах, медленно присаживается напротив матери. — мне... мне очень жаль... я не знаю, как это сказать... — мама, говори, — парень пытается добавить своему голосу уверенности и внушительности, но, глядя на такую слабую маму, сразу понимает, что случилось что-то слишком ужасное.       но не понимает, насколько. — венесса... господи, — она громко всхлипывает и закрывает лицо руками. — девочка моя... как дочь...       венти с места срывается. чувствует, как глаза тут же намокли, а в горле встаëт неприятный ком. он забегает в комнату, хватает свой телефон и набирает номер, заученный наизусть.       телефон абонента выключен или находится вне зоне действия сети.       мама аккуратно заходит в комнату и присаживается на кровать. — где венесса? — она потерялась... в лесу. — как "потерялась"? — он смотрит в печальное лицо матери. — КАК ПОНЯТЬ "ПОТЕРЯЛАСЬ"?       отец с тяжёлым вздохом садится рядом. — изнасиловали еë и убили.       женщина смотрит на мужа и в еë взгляде читается "зачем ты ему это говоришь?!" — замолчи! — просит она. еë лицо красное и опухшее от слëз. — когда она ходила в баню. зашëл какой-то чëрт с топором...       барбатос своим ушам не верит. кричит так истошно, что даже с минуту откашливается. мама его прижимает к себе, папа кладёт тяжёлую руку на плечо. а венти страшно. страшно и ужасно от того, что случилось с его любовью.       по дороге в деревню он всë ещë думает, что это просто кошмарный сон. но напряженная обстановка, тëмная дорога и невключенное радио говорят об обратном. всë по-настоящему. случилось то, чего он боялся больше всего.       по приезде в деревню парень не помнит ничего. единственное воспоминание – то, как мама венессы гладила в своём доме чёрную рубашку мужа, приготовленную для барбатоса. — смотрю на тебя, — начала она, отложив утюг в сторону, — и вижу еë взгляд... венти...       венти делает последнюю затяжку перед тем, как затушить сигарету о своë запястье. на тонкой коже остаётся болезненный ожог, и парень вскрикивает, тут же кусая нижнюю губу. — венти! — звук приближающихся шагов по снегу. — венти, твою мать, ты чего тут сидишь?       сяо останавливается рядом с ним и оглядывает его. поникший, беспомощный, испуганный. он тянет ему руку, чтобы поднять. барбатос цепляется за неё, и широкий рукав олимпийки скользит по коже вниз, оголяя маленький свежий ожог. — это что? — алатус разворачивает его ладонь. — блять!       он зачерпывает небольшой комок снега и прикладывает его к покрасневшей коже. снег тут же тает, но холод смягчает боль. — венти? — сяо трясет его за плечи. барбатос смотрит в одну точку. что происходит? он сам не понимает. парень будто из мира выпал, и только касание друга напротив приводят его в чувства. — что? — тихо отзывается он. — на запястье... зачем?       венти снова молчит.       только неожиданно для себя за чужую руку цепляется и не отпускает. алатус в недопонимании. чего ему ещё ожидать? его не было несколько минут. что могло произойти за такое малое количество времени?       они так и стоят друг напротив друга в простом жилом дворе за гаражами и держатся за руки, пока снег хлопьями падает на землю. в голове тысячи вопросов, которые заглушают доносящиеся с дорог реплики прохожих. — я, наверное, домой пойду, — задрав голову вверх, произносит барбатос. несколько снежинок падают на лицо и тут же тают. — смеешься? — сяо чуть сильнее сжимает его ладонь. — куда ты в таком состоянии уйдешь? на крышу девятиэтажки?       венти хмыкает на легкой улыбке. — смешная шутка.       алатус молча тянет его на себя. он испуган не меньше друга. да, юноша часто видел людей, находившихся в тяжелом состоянии. но барбатос... сяо ничего не понимает.       венти просто перебирает ногами, идет за алатусом, слушая хруст снега под ногами.       сяо подходит к одному из подъездов, с третьей попытки угадывает код на двери и заводит барбатоса внутрь.       парни поднимаются на восьмой этаж. — это надолго, так что лучше присядь, — алатус хлопает по ступеньке рядом с собой. венти, кивнув, сел справа от него и боком оперся на перила. — с чего ты взял? — потому что расскажешь мне все, что произошло, — барбатос вздохнул. ему хочется этим поделиться. — почему ушел? — я тебе сразу сказал. — а я тебе сразу поверил.       венти виновато улыбается. — это слишком личное... — юноша прячет взгляд. сяо поджигает сигарету. — я расскажу, но с условием. ладно? — лëгкий кивок. — ты не будешь задавать вопросы и перебивать.       алатус вновь кивнул. венти, неуверенно начал с самого начала того, что его тревожило этот вечер. умолчал, разумеется, о своей возможной влюбленности в человека, что сидит рядом с ним и изредка даëт затянуться с его рук. барбатос от этого сбивается, чувствует мимолëтных бабочек в животе, но спешно возвращается к рассказу.       сяо слушает внимательно. в голове сам по себе создаëтся список из десятка вопросов, но он их задавать не собирается. — еë убили, когда она ходила в баню... — алатус, поджав губы, приобнимает парня. — она всегда боялась мыться одна... там какой-то мужик в картах задолжал ему круглую сумму. почти полгода ждал, пока вернет, а когда заебался, решил так запугать: через дочь. понимаешь? поранить девочку, чтобы быстрее вернули деньги... но он дома перепутал... этот гандон напротив жил. а еë папа... не играл даже никогда. да и как выяснилось, убивать он даже не хотел, просто испугать... под веществами был.       каждое слово давалось с трудом. венти чувствовал, как его голос дрожал, и от нервов хрустел пальцами.       как только он закончил говорить, сяо свободной рукой аккуратно накрыл его ладони.       барбатос понимает, что его начинает отпускать. надолго ли? надеется.