Они не знают о нас

POV Гарри - Гарри? Эй, очнись! Приятель! - меня кто-то бил по лицу, видимо, пытаясь привести в чувства. - Луи! - Ты пришел в себя, - выдохнул Зейн, - Зак чертовски испугался. - Зак? - Ты что? Твой сын! - Луи, - повторил я. В голове крутилось только его имя. Все нутро кричало - Луи. Оно рвалось к нему. - Мой Луи. - Послушай... - Я. НЕ. ХОЧУ. СЛУШАТЬ. ТВОИ. СОЖАЛЕНИЯ! - крикнул я. - Я хочу к Луи... - К нему нельзя... - Почему же? - я кинулся на кухню и схватил нож. Зейн испуганно смотрел на меня. Потом он перевел взгляд. Я за ним увидел сына, который стоял с округлившимися глазами, и из них текли слезы. - Ты хочешь меня оставить? - с дрожью в голосе спросил сын. Я перевел взгляд на свою руку, которая держала нож у запястья. Что же я творю? Боже! Вообще о сыне не думаю. - Малыш, папа шутит, - сказал Зейн. - Иди поиграй в приставку. Зак посмотрел на меня, опустил голову и ушел к себе. Частичка Луи. У меня всего лишь его частичка. Ну почему его у меня отняли? Почему? Я... не хочу! Не хочу я жить без него! - Ты совсем двинулся? Ты почему ребенка пугаешь? - озлобленно спросил Зейн. Отобрал у меня нож. - Очнись! - Но его больше нет, - сказал я. И тут до сознания дошел весь смысл этих слов. ЕГО. БОЛЬШЕ. НЕТ. То есть я уже никогда не увижу Луи, не услышу его голоса, прекрасного звенящего смеха. Его руки больше никогда не прикоснутся ко мне, я не почувствую его тепло. - Что? Кто сказал, что его больше нет? - Ты..., - обессилено произнес я. - Я? Ну что за глупость? Он не умер... пока... То есть врачи пытаются спасти ему жизнь. - Что? - ОН. ЖИВ. - Но ты... - Ты просто неправильно меня понял. А к нему нельзя, потому что там уже его родители, невеста... Возникнет куча вопросов и... - Зейн... - Вечером я проведу тебя к нему, обещаю. До вечера я повторял себе эти слова... Я смогу его увидеть. Мой Луи не умер, он не оставил меня. Но мне все равно было страшно. А вдруг... это «пока» пройдет, и Луи не станет. Я ведь не переживу. В данный момент я абсолютно не понимал, что я должен собраться ради сына, который трясся как осиновый лист. Я слышал, как плачет сын, но просто не мог пойти его утешить. Я боялся... Боялся его испугать своим невменяемым состоянием. Последние несколько часов я едва ли был похож на человека. Я точно знаю, что за весь день ничего не съел. Выпил только сладкий чай, который принес мне сын. Потом он еще долго сидел, обнимая меня. Да, он не понимал, что происходит, но пытался помочь. Мой маленький... А я не знал, что скажу ему, если он спросит, почему Лу не появляется. «Он что, меня больше не любит?», - спросил как-то сын, когда Луи, уехав с невестой куда-то, больше недели не появлялся. Для пятилетнего ребенка будет огромным ударом, если он узнает, что его отец в больнице, и никто не знает, закончится ли это «пока жив». Зак сидел и вытирал мои слезы, просил, чтобы я не плакал. - Ну не плачь, пожалуйста, - грустно произнес сын, - Лу скоро придет... он любит тебя. - Зак, а может, мы поиграем во что-нибудь? - предложил Зейн. - Почему Лу не приезжает? Видишь, папе грустно, - разозлился сын, - позвони Лу, пусть он приедет, и тогда папе станет веселее. - Малыш... Лу сейчас занят, - сказал Зейн. - Нет! Он всегда приезжает, когда папе грустно, - уперто сказал Зак и спрыгнул с дивана. Ну вот такой же упрямый как отец. Он что-то искал, смотрел под журналами, очередной книгой Зейна, потом отправился в комнату и появился спустя несколько секунд с каким листком. - Вот! - торжественно сказал Зак. - Сына, что это? - Лу дал мне и сказал звонить, если тебе будет грустно, - сказал Зак и попросил у Зейна телефон. Тот помялся, но все-таки достал его и протянул Заку. Кому он собирается звонить? Если Луи попал в аварию, то наверняка телефон разбился вдребезги. Но Зак набрал номер и сосредоточенно ждал ответа. - Малыш, отец, наверно, тебя не слышит, - сказал я и протянул руку за телефоном. - Там тетенька, - сказал Зак и отдал телефон мне. - Да? - Алло... - Я правильно слышала? У Луи есть сын? Отвечайте! Вы кто? - я же бросил трубку. И, кажется, даже пришел в себя от амебного состояния. Черт бы побрал эту девку! Теперь она знает, что у Луи есть сын. Боже! Так... Ну она же не знает от кого, не знает кто этот сын... - Ты чего? - Это Элеонор! - Та тетенька, из-за которой отец не может быть с нами? - Зак... - Словно в воду глядит, - усмехнулся Зейн, - да, малыш, это она. - Она плохая! - сказал Зак. - Но почему она ответила вместо Лу? - Зак, а может спать? - Почему? - упрямо спросил сын. - Ну... твой отец в больнице, - ответил Зейн. Зак удивленно глянул на меня, наверно, надеясь, что я скажу, что это неправда. - Но с ним все хорошо. Он поправится, потому что у него есть ты. Ради тебя он встанет на ноги. - Лу... он умрет? - Нет, малыш, - сказал я и, встав, обнял сына. - С нашим папочкой все будет хорошо, обещаю. Мы еще долго сидели обнявшись. Я все думал о том, как Луи ворвался в мою жизнь. Так внезапно. Как вихрь. Он перевернул все с ног на голову. Но сделал меня самым счастливым на свете. И я так ему благодарен. За все. За любовь, сына, за ощущение себя любимым. Он ведь часто называл меня «солнечный мальчик», но солнцем для меня был он. Он всегда заставлял улыбаться. Хотя я догадываюсь, что ему нравится, когда я улыбаюсь, поэтому-то он и заставляет меня это делать. «Я просто без ума от твоих ямочек, Гарри Стайлс», - очень часто говорил он. Ближе к ночи, когда Зейн предложил поехать, мы хотели оставить Зака дома и позвать Келли. Но он наотрез отказался и сказал, что хочет видеть отца. И не будет есть, пока его не увидит. Пришлось и Зака брать с собой. Честно, я слабо себе представлял, как мы пройдем к нему, когда у палаты дежурят его родители, невеста и хрен знает кто еще. Войти оказалось проще простого. Потом Зейн провел нас по лестнице и открыл дверь с лестницы, пропустил в холл. - Только тише, - прошептал он и пошел, а мы за ним. Мы вошли в какой-то кабинет. Видимо, его. Он надел халат, взял в руки планшет и сказал дожидаться его. Зак внимательно все осматривал. Потом начал тыкать пальцами по скелету человека. - Пап, он мертвый? - Зак, это не игрушка, - сказал я, - и нет, он не мертвый. Это просто скелет... Он сделанный из... не знаю я... может, гипса. - А почему мы не идем к Лу? - Закари! - Ну что? - сказал сын и, пройдя, сел в кресло Зейна. Ну почему я не могу на него сердиться? И вроде ведет себя далеко не как ангел, но это только забавляет. - Вот и я, - сказал Зейн. - Доктор Шварнер отправил всех домой. Так что путь свободный. - Как он? - Его драгоценной жизни ничего не угрожает, хотя сейчас он без сознания. Удар пришелся по голове, так что... У него сломано несколько ребер, рука. Лицо... думаю, Заку не стоит пока идти. - Нет! - крикнул Зак, встав с кресла, так, что мы с Зейном аж подпрыгнули. - Я хочу к Лу. - Дорогой, тебе не стоит пока заходить к нему. - Что так плохо? - У него два шва на лице, царапины, гематомы. Иди, 605 палата, - сказал Зейн, - а мы с Заком будем лечить этого мужичка. - ОН. СКЕЛЕТ, - сказал сын и, надувшись, отвернулся от Зейна. Шел я медленно, потому что... Не знаю я почему. Может, боялся, может, не был готов увидеть Луи в таком состоянии. Но главное - он жив. А раны заживут. Он сильный, он сможет выбраться из этого дерьма. Он снова будет приходить ко мне, донимать меня своей ревностью, обижаться на меня, играть с сыном. Он должен. Потому что он обещал, что всегда будет рядом. Он сдержит свое обещание. И сейчас неважно, будет он моим мужем или нет. Главное, чтобы он всегда был со мной. Хоть в качестве любовника, все равно. Я тихонько приоткрыл дверь и вошел в палату. Да, неплохую палату ему выделили. Даже пара кресел имеется, телевизор. Ну вот зачем все это? Пафос! Мой Луи. Лежит беспомощный, сам на себя непохожий. Его лицо... Такое красивое лицо... Что с ним стало? Боже, любимый. Я сел на краешек койки и взял Луи за руку. По аппарату заметил, что пульс участился. Боже, он даже в бессознательном состоянии на меня реагирует. - Любимый, - прошептал я. - Лу, я так испугался за тебя. Ты вот лежишь тут, наверно, даже не слышишь, что я говорю. Но ты должен знать, что я чуть с ума не сошел, когда узнал... хотя, когда неправильно понял Зейна. Да, я уже хотел наложить на себя руки. А наш сын... он, когда увидел меня грустного, сразу решил позвонить тебе. Он сказал, что ты придешь, и мне больше не будет грустно. А ты все не брал трубку... вместо тебя она ответила... теперь она знает, что у тебя есть сын. Ты извини... но твой сын... впрочем, ты и сам его знаешь. А видел бы ты, как он рвался к тебе. Пригрозил, что объявит голодовку, если мы и его не возьмем. Сейчас надулся и сидит, потому что Зейн не пустил его к тебе. Он любит тебя, очень любит. Да ты и сам знаешь. Вот не знаю, а что будет потом? Знаешь, я боюсь, что ты очнешься и не будешь меня помнить. Как в каком-то бразильском мыле. Жили они счастливо, пока один из них не потерял память, а его злая невеста сразу же женила его на себе. Ты ведь будешь помнить меня... нас? Когда очнешься, позовешь меня? Или... Пожалуйста, только... очнись Лу. Ты обещал всегда быть со мной. Помнишь? - Так это ты? - услышал я и обернулся на голос. Мать ее! Что она тут делает?! Зейн ведь сказал, что она ушла. - Ты тот самый мальчишка, в которого тогда влюбился Луи. И у вас есть сын. - Я не... - Будешь притворяться, что не понимаешь? Вы держали меня за дуру! Ты спал с ним? - у нее что, словесный понос? - Хотя, что я спрашиваю, конечно, спал. Кем ты был? Шлюхой? Любовником? Кем? - Я... - Наверно, вы посмеивались надо мной, мол, она такая идиотка и не понимает, что мы ее дурим, - точно у нее словесный понос. Ну, может, она выговорится и успокоится. Но нет... она все говорила и говорила. Мол, я шлюха, у которой нет ни совести, ни чести. Она вся такая невинная. Не будь мы в больнице, я бы все волосы повыдергивал бы. Дрянь! Еще моего сына ублюдком назвала. - Заткнись! - Пап? - ну что он тут делает? Эта посмотрела на моего сына и усмехнулась. - Вот значит какой ублюдок Луи, - усмехнулась она. - Ты мерзавка, - вдруг сказал Зак. Откуда он только слово такое знает? Мы же при нем плохих слов не употребляем. - Оставь моего Лу в покое, ясно? Он наш, а не твой. - Ваш? Очень сомневаюсь, - ехидно произнесла она, - а теперь уходите, иначе я позову охрану. Пошли вон! - сказала она и еще сына моего толкнула. Я уже замахнулся, чтобы врезать ей. Все равно, что она девушка. Но тут какой-то аппарат запищал... Что? Луи? Я сразу же кинулся к нему. Боже! Пульс... его пульс падает. Я взял его за руку, но это не помогало. - Зейн! Зейн! - Лу..., - испуганно произнес Зак, подойдя к койке отца. - Пошли вон отсюда! - закричала эта дрянь. - Глядите, что вы сделали. Луи? - она вновь толкнула Зака, и тут моему терпению пришел конец. Я отпустил руку Луи и, подойдя к ней, влепил ей пощечину. - Еще раз посмеешь тронуть моего сына, тварь, я тебя на куски разорву, уяснила?! - Да что тут происходит? Что тут делает ребенок? Мисс Колдер, я же вас отправил домой. - Блять, он умирает! - крикнул я. Сбежались врачи, медсестры. Нас выгнали из палаты. Я стоял и трясся от страха, Зак настороженно смотрел на эту дрянь и держался рядом со мной. Зачем она вернулась? Боже, что теперь будет? Все рухнуло... Все ради чего Луи боролся, рухнуло... Он терпел ее ради отца, матери. А теперь, когда все известно. Возможно, ее отец уже и не захочет иметь дело с отцом Луи. А Луи... С ним же все было хорошо. Зейн ведь сказал, что его жизни ничего не угрожает. Тогда почему его сердце перестало биться?! Боже, спаси моего Луи, прошу. Я готов на все! Даже если он захочет жениться на этой дряни, я приму это, но пусть он выживет. Пусть с ним ничего не случится. Не знаю, сколько мы ждали. Она сидела и ковырялась в телефоне. Бестолочь! Ей ведь все равно. Зачем она здесь? Бесит! Как же она меня бесит! Мы... Зак уснул у меня на коленях. Было счастьем ощущать частичку Луи. Я ведь обожаю сына. Не знаю, что бы со мной было, не будь Зака. Наверно, и меня бы не было. Зак, как и его отец стали для меня всем. Без них моя жизнь просто не имеет смысла. - Зейн, - вскочил я, совсем забыв о сыне. Зак простонал, открыл глаза, протер их. - Прости, малыш. - Что с ним? - безразлично спросила эта... слов нет, чтоб ее назвать. - Я... мне жаль, но... - Зейн, если ты сейчас скажешь, что он умер... - Нет... он впал в кому. - Что? - То есть умер... - Ты, дрянь, меня уже достала, - разозлился я. - Уйди, или я тебя сейчас убью! - Гарри, успокойся! - велел мне Зейн. - Нет, он не умер. Кома - это глубокий сон. - Он ведь очнется? - с надеждой спросил я. - Ну стадия пока... не так опасна для жизни, как последняя. Будем надеяться, что он проснется. - Он должен! Должен! - Мне нужно сообщить его родителям, - сказала эта тварь. - Мисс Колдер, думаю, не стоит огорчать людей ночью. Они и так получили такой удар. И думаю, вам лучше уйти. Все равно вас к нему не пустят. У него будет дежурить медсестра. Так что не переживайте. - Уйти? Чтобы он зашел к нему? - Кажется, вы плохо слышите, - сказал доктор, вышедший из палаты Луи. - Никого к мистеру Томлинсону не пустят! Это приказ! Теперь я бы попросил вас разойтись, - сказал доктор и ушел. И мы пойдем... Пусть думают, что мы ушли. А потом придем и посидим у Зейна в кабинете. Только я хотел взять сына за руку... как заметил, что его нет. Как я мог упустить его из вида? Он ведь стоял рядом. Когда Зейн вышел, Зак был рядом... так где он сейчас? Куда он пошел? - Зак..., - произнес я. - Где он? - спросил Зейн. Я пожал плечами. Да что же это такое? Куда от мог подеваться? Больница большая. Куда он забрел? Может, ему захотелось в туалет, и он пошел его искать? - Где тут туалеты? Мы с Зейном обошли каждый этаж. Заглядывая в каждый доступный кабинет... В палаты заходил Зейн и выходил, молча качая головой. Ну где же он? Боже, где... Тут меня почему-то потянуло в церковь. Зейн показал мне дорогу, и интуиция меня не подвела. Глядя на представшую передо мной картину, я почувствовал слезы на щеках. Мой маленький сынок на коленях молился Богу. Я тихонько ступил внутрь, подошел к сыну. Встал на колени и, сложив руки «кулак в ладонь». Я так редко молюсь... То есть скорее просто разговариваю с Богом. Не знаю... Но мне кажется, он меня слышит. Кто-то скажет, что без молитвы все слова - пустой звон. Но... ведь Бог слышит меня. Как слова, сказанные Богу, могут быть пустыми? Нет! Пусть мы говорим ни о чем... Но порой Бог единственный, кому можно доверить свои переживания. Потому что он знает, что мы чувствуем. Он знает наши мысли, наши мотивы. Бог знает, что у нас на сердце. Поэтому... Боженька, ты единственный знаешь, как сильно я люблю его. Знаешь, что не переживу, если с ним что-то случится. Я прошу, умоляю, спаси его жизнь. Вдохни в него новую жизнь. Дай ему еще один шанс. Не оставляй моего сына без отца. Меня без моего любимого. Ты ведь сам подарил нам эту любовь. Ты соединил наши сердца. Так прошу, не отнимай это у нас. Я умоляю, спаси жизнь моему Лу. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь. Я вытер глаза от слез и глянул на сына, который все еще стоял на коленях и молился. Я не имел права прерывать его молитву. Поэтому я сел на скамейку и наблюдал за сыном. Луи, твой сын очень сильно любит тебя. Пятилетний мальчик уже больше получаса стоит на коленях и молит Господа о спасении жизни отца. Вдруг до меня стал доноситься голос сына. Я прислушался. Господи! Он повторял одну и ту же фразу: «Боженька, не забирай моего папочку, пожалуйста». Неужели он уже больше получаса повторяет эту фразу? Мой мальчик. Я встал и, подойдя, обнял сына. - Боженька не заберет, - сказал я. - Наш папа обязательно выздоровеет. - А если он уйдет? Я не хочу, чтобы отец уходил. Он ведь хороший. Пап, я люблю его, - плача, сказал мой мальчик. - Послушай, сейчас Боженька видит, как мы любим твоего папочку, и поэтому он никуда его не заберет. Наоборот, он сделает так, что твой папочка быстро встанет на ноги. - Обещаешь? - Обещаю, - произнес я. Он выкарабкается. Ради нас! Он сможет!