Роман на три минуты

Егор

      Только мы с Евой договорились, что съезжаемся, она даже уже все вещи собрала и хотела написать хозяйке квартиры, что выселяется, как Сонечка заразилась в школе ветрянкой. Черт, я не болел ветрянкой, и это было огромной проблемой, потому что им пришлось остаться в квартире еще на пару недель. Прошла только первая, и я ужасно соскучился. Невыносимо. Еве пришлось даже пока работу отложить на время, потому что кто-то должен следить за малышкой. И мы не виделись семь дней, говорили только по видео, но это совершенно не те ощущения, когда я могу прикоснуться к ней губами, руками и другими частями тела, кожа к коже, ощутив ее тепло на своей.       Но я решил, что время терять зря не стану, поэтому собрался с силами, позвал отца, еле уговорив его, и мы занялись ремонтом в комнате, которую в дальнейшем должна занять Сонечка. Поскольку малышка любит искусство, и сама очень творческая личность, мы придумали для нее идеальный дизайн: нашли шикарные фотообои, купили по мелочи мебели для удобства ребенка и каждый вечер по несколько часов занимались поклейкой обоев, покраской потолка, кое-где пришлось переложить паркет для осуществления нашей задумки. В общем, днем я работал с командой и в академии, а вечером и иногда ночью — дома, делая ремонт в компании отца. Еве, конечно, ничего не говорил, чтобы это было приятным сюрпризом.       Было сложно работать несколько дней подряд почти без отдыха, но это того стоило. Комната была почти готова. Мы сделали практически все, что задумали. Осталось лишь пару деталей в виде небольших вазочек с цветами, картин на стенах и прочих милых интерьерных решений, завершающих нашу с отцом задумку, и, как мы надеялись, в будущем понравившихся Сонечке.       Еще одна маленькая деталь, которая мне совершенно не нравилась, но была необходима, чтобы оставить все в секрете, — я врал Еве. Она видела по видеозвонкам, что я сильно уставший, даже приметила у меня синяки под глазами, и мне приходилось говорить, что у нас квартальный отчет, и я самостоятельно справляюсь по ночам в академии с бухгалтерией. Она верила, и это было замечательно. Хотя, признаюсь честно, я ощущал себя ужасным подонком. Врать ей — одно из самых худших ощущений в моей жизни.       Днем у меня зазвонил телефон. Настойчиво. Я как раз вернулся из академии и только собирался позвонить Еве, чтобы узнать, как у моих любимых девочек дела. Видимо, мы подумали друг о друге одновременно, потому что на экране светилось ее фото. Я ответил на вызов и радостно пролепетал в трубку, как подросток, которому ответила любимая девчонка:       — Приве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т!       — Ты серьезно?! — грубо оборвала Ева. — Привет?       — Ну да, я соскучился. Здороваюсь с любимой, что не так?       Не понимал ее резкого тона и явной злости, выражавшейся в сбивчивом темпе разговора. Или… Она сдерживала слезы? Так. Стоп. Что, черт возьми, успело произойти за последние пару часов?       — Пошел ты к черту, Широков! Я тебе поверила! Я тебе… А ты… Не приходи больше к нам! И номер мой удали. Заявление найдешь в своем кабинете!       — Что случилось, объясни мне! — пришлось прервать ее и повысить голос.       — Иди. Спать. Со. Своими. Шлюхами. Дальше! — членораздельно ответила Ева и вырубила телефонный звонок.       С какими еще шлюхами? Что она несет? Я нихрена не понимал. Попытался позвонить ей еще несколько раз, но ответа так и не услышал.       Надо думать. Раз она оставила заявление на моем столе, значит, была в академии. Что она там увидела? Придется вернуться, чтобы понять эту огнедышащую даму, не давшую мне даже и секунды, чтобы понять, что у нее в голове и откуда эта информация. Пока ехал в академию, все это время звонил Еве, и где-то к концу пути понял, что она кинула меня в черный список. Звонок даже не шел.       В академии меня ждал неожиданный сюрприз. В моем кабинете на столе стояло два бокала, был разложен диван, и на его спинке висели стринги. Замечательно, и кто же этот счастливчик, что так меня подставил? Я всю ночь двигал мебель с отцом, на нас даже соседи снизу пожаловались, ментов вызвали.       Представляю реакцию Евы, когда она пришла и увидела это. Я бы тоже решил, что я с кем-то переспал, если бы увидел такое. Но кому в голову пришло спать в моем кабинете? Неужели домой было даму не отвезти? Или не убрать за собой, раз все-таки приспичило тут. Или кто-то нарочно меня хотел подставить? Но зачем и кто? Я уже окончательно запутался и дабы не гадать, пошел в комнату охраны, чтобы запросить записи с видеокамер. Благо, в кабинете я их тоже установил. Как чувствовал, что когда-нибудь попаду в такую задницу.       Через полчаса мы с охранником нашли видеозапись, и я, признаться честно, знатно удивился. Какого черта этот дружок Евы, который Никита, решил, что имеет право водить девушек в мой кабинет и трахаться с ними там? Так ладно бы, если бы он сделал это один раз, но ведь продолжались его похождения больше недели. Вот козел, я ему устрою, но сначала скопирую записи и докажу свою невиновность перед моей фурией.       Видео было скопировано, цветы куплены, и я с полной уверенностью мог идти на поклон к Еве Сергеевне. Надеюсь, она не успела сменить замки, и ещё не переехала. А то знаю я ее, она может все.       Поднимаясь по лестнице, я представлял, как мы будем смеяться, когда вся правда раскроется, и как долго будут длится наши поцелуи. Я соскучился. Хотел уже как можно скорее расцеловать свою нежную и страстную, свою самую любимую, спать с ней в обнимку, а не одиноко разлечься на кровати и ощущать, как вторая половина неприятно холодит кожу, когда ты случайно на нее ляжешь ночью.       Звонок в дверь. Пару минут тишины. Повторный звонок. И снова тишина. Набрал ее номер, тоже молчание. Позвонил ещё несколько раз, и только спустя почти десять минут я услышал, как кто-то подошёл к двери.       — Надо поговорить, открой, пожалуйста, — заговорить первым мне показалось лучшим вариантом.       — Мама плачет в спальне, потому что ты её обидел. Она запретила мне открывать дверь.       В голосе малышки слышалось осуждение. Господи, меня осуждает ребенок за то, чего я не делал. Ох уж эти женщины! Придумают сами, а нам потом расхлёбывать приходится.       — Ты действительно думаешь, что я бы обидел твою маму? Да я жизнь за нее и за тебя отдать готов, явно не обидой я собираюсь это делать.       — Не знаю, — нотка сомнения прокралась в голос Сонечки. — Вообще-то я всегда тебе верила, но я никогда не видела маму такой… Она как будто бы разбилась. Перестала быть яркой. Я не знаю, как это назвать. Ей будто бы сердце вырвали. Вот. И это из-за тебя. Поэтому я не могу тебе верить.       — А впустить меня? Скажешь, что я отмычкой открыл. Пожалуйста. Я уверен, точно знаю, если мы поговорим, она обратно станет светиться от счастья, — это был последний шанс оказаться внутри.       Сонечка думала какое-то время, а потом я услышал, как проворачивается ключ. Когда я оказался в прихожей, она смерила меня таким осуждающим взглядом, что мне стало стыдно. На ее щеках красовалось несколько зелёных точек, ручки тоже были в зелёнке. Надеюсь, она больше не может передать мне вирус, иначе я слягу с ним.       — Если я услышу, что ты её ещё больше обидел, то я позвоню дедушке, и он тебя выгонит, — строго наказала мне малышка.       — Хорошо, — улыбнулся ей. — Зелёный тебе к лицу.       Мое замечание осталось проигнорировано, и я с опаской прошел в спальню Евы. Она лежала, укрывшись с головой, и можно было наблюдать, как содрогается тело от рыданий. Уже беззвучных. Мне стало больно. Я ничего не делал, а она все равно плакала, думая, что я виноват.       Сел на край кровати, долго не решаясь заговорить. Аккуратно стащил с ее головы одеяло, чем обескуражил. Ева замолчала, обернулась, и, увидев меня, была готова вцепиться ногтями в лицо.       — Я пришел поговорить, — опередил ее гневную тираду, уверен, она хотела выговорить мне все. — Можешь не слушать меня и даже не отвечать мне ничего. Не вижу смысла оправдываться в том, чего я не делал.       — Самому не смешно, Широков? Не делал? А трусы я в кабинете чьи нашла? Только не говори, что это мои, — в голос вернулся стержень, но лицо… Оно было искажено болью.       — Ну, в кабинете и правда были чьи-то трусы, а ещё бокалы и дофига всего, но это все не мое.       — Ага, святого духа! Пошел отсюда вон, иначе я вызову полицию!       Выдержки хватило на пару минут. Черт, надо было сразу включать видео. Ладно, сейчас разберемся. Я не встал, и даже получив пинок ногой, все равно не встал.       — Уходи же ты отсюда! Я не хочу тебя видеть! Я тебя ненавижу! Ты разрушил… Разрушил все! Неделя, всего неделя без меня, а ты пошел трахаться с какой-то шлюхой! А до этого говорил мне о какой-то любви, о какой? Видимо, о твоей любви к сексу. Чтобы я ещё хоть раз с мужиками связалась… Я думала, думала, мы когда-нибудь станем одной большой семьёй, хотела, чтобы у Сонечки… Был братик или сестричка. Я хотела, чтобы ты был моим мужем, а ты… Я не хочу больше ничего говорить, уходи по-хорошему, пожалуйста. Не хочу, чтобы Сонечка все это слышала.       Пока Ева все это произносила вслух, я включал видео. Про семью, мужа и ребенка я запомню, думаю, все это у нас будет, если она сейчас примет верное решение.       — Я не спал ни с кем, — протянул ей телефон. — Это твой дружок. Больше недели водил баб ко мне в кабинет, видимо, вчера у него не хватило сил за собой убрать. Я бы не изменил тебе. Я люблю тебя.       Сначала Ева не проявила никакого интереса к моему телефону, но спустя несколько секунд смотрела внимательно. Досмотрев, свернула галерею и открыла все мессенджеры, видимо, проверить, не договорился ли я с кем-то и нет ли у меня чатов с другими женщинами. Их не было. Были только девочки из команды, да пару родителей, с которыми я держал связь для актуализации информации.       — Черт… — она вся покраснела, видимо, от стыда. — Егор, я дура. Я должна была поговорить с тобой прежде, чем делать выводы. Такое тебе наговорила…       — Должна была, а ещё я думал, что ты мне доверяешь, — мне было немного неприятно, что она действительно думала о том, что я мог ей изменить. — Ты ведь на полном серьёзе подумала о моей измене и поверила в нее.       — Просто… Все так выглядело, и ты ещё говорил, что ночуешь на работе. Я хотела прийти, сюрприз устроить, а там такое. Ну, я и все, доверие сразу ушло куда-то в другую сторону. Ты меня теперь не простишь?       Ей и правда было стыдно. Что ж, можно считать это её наказанием. Подвинулся ближе, коснулся пальцами щек, стер влажные дорожки и разводы от туши, а потом крепко прижал к себе эту неугомонную.       — Давай договоримся, что в следующий раз, если ты вдруг что-то такое увидишь или от кого-то услышишь, ты не станешь делать поспешных выводов и придёшь поговорить со мной. А я, в свою очередь, клянусь тебе, что всегда буду говорить правду, какой бы она не была. Поэтому, чего я знаю точно не будет, но если я вдруг сойду с ума и изменю тебе, то я признаюсь тебе в этом, а не стану прятаться.       — Договорились, — с облегчением выдохнула мне в шею. — Я так сильно соскучилась.       — И я скучал, — не мог сдерживаться и хотел ее целовать.       — Что же ты тогда такое ночью делал?       Пришлось сдаваться с потрохами. Что ж, раз вышло недопонимание, надо сделать все, чтобы это недопонимание как можно скорее исчезло. Разблокировал телефон, открыл чат с отцом и показал Еве все фотографии комнаты, которую мы сделали для Сонечки. Ева смотрела с восхищением, а, досмотрев, сама накинулась целоваться. Лучшая женщина, пусть и немного сумасшедшая и с плеча рубит. Зато моя.       — Сонечке понравится, — снова поцеловала меня в губы, нос, шею. — Боже, мне этого не хватало. Не думала, что так быстро стану зависимой от нежности и ласки.       — Просто раньше ты этого и не испытывала в полной мере, чтобы знать и думать о таком, — накрутил на палец прядь ее волос, улыбнувшись искренней радости в моих любимых глазах. — Переедете ко мне?       — С удовольствием, — уложила голову на моем плече. — Как бы ты у меня не заболел… Сонечка еще не оправилась окончательно, а вирус по квартире летает.       — Будем надеяться, меня он облетит стороной, — усмехнулся.       Зря я, конечно, надеялся, потому что уже ночью меня посетил жар, а на утро проявилось несколько прыщей. Ветрянкой я еще не болел, но болеть, когда о тебе заботится такая женщина — сплошное удовольствие. Меня буквально окружили любовью и заботой со всех сторон, но были и минусы: пришлось мазаться зеленкой и терпеть, чтобы не расчесать прыщи. Хотя… В сравнении с тем, какое счастье я получал в компании моих женщин, — эти минусы казались крупицей соли в огромной куче.       И все-таки я безумно счастливый человек, решил я вечером следующего дня, когда мы ужинали в гостиной, сидя перед телевизором и общаясь, как самая настоящая семья. Осталось лишь сделать так, чтобы мы действительно стали семьей.